Выпуск II. Том 4 - Кристи Агата - Страница 62

Женщина-медиум в отчаянии вскинула руки перед собой.

– О, как ты терзаешь меня, – прошептала она. – И в то же время ты прав. Я исполню твою волю. Но я теперь поняла, что внушает мне ужас: это слово «мать».

– Симона!

– Существуют некие первобытные элементарные силы, Рауль. Многие из них были разрушены цивилизацией, но материнство осталось. Животные, люди – все едино. Любовь матери к ребенку не сравнима ни с чем в мире. Она не знает ни закона, ни жалости, она готова на любые поступки и сметает все на своем пути.

Она остановилась, слегка запыхавшись, и повернулась к нему с быстрой обезоруживающей улыбкой.

– Я глупая сегодня, Рауль. Я знаю.

Он взял ее за руку.

– Приляг на несколько минут, – попросил он настоятельно. – Отдохни до ее прихода.

– Хорошо, – улыбнулась ему Симона и вышла из комнаты.

Рауль оставался еще некоторое время в раздумье, затем шагнул к двери, открыл ее и прошел через небольшой холл. Он вошел в комнату на противоположной стороне холла. Комната, в которой проходили сеансы, очень походила на ту, которую он только что оставил, только в одном ее конце находился альков, где стояло большое кресло. Элиза занималась подготовкой комнаты. Она придвинула ближе к алькову два стула и маленький круглый стол. На столе лежал бубен и рог, несколько листов бумаги и карандаши.

– Последний раз, – бормотала Элиза с мрачным удовлетворением, – Ах, мосье, как мне хочется, чтобы с этим было покончено.

Раздался пронзительный звук электрического звонка.

– Это она, эта баба, – продолжала старая служанка. – Почему бы ей не пойти в церковь, и не помолиться смиренно за душу ее малышки, и не зажечь свечу нашей Благословенной Богоматери? Разве наш славный Господь не ведает, что для нас лучше?

– Отвори дверь, Элиза, – приказал Рауль.

Она бросила на него недовольный взгляд, но подчинилась. Через пару минут Элиза вернулась, вводя посетительницу.

– Я доложу моей хозяйке, что вы пришли, мадам.

Рауль пошел навстречу, чтобы пожать руку мадам Экс. Слова Симоны всплыли в его памяти: «Такая огромная и страшная».

Она была крупной женщиной, и тяжелое черное французское траурное одеяние, казалось, подчеркивало это. Она заговорила низким голосом:

– Боюсь, я немного опоздала, мсье.

– Всего на несколько минут, – улыбнулся Рауль. – Мадам Симона прилегла отдохнуть. К сожалению, она не очень хорошо себя чувствует, очень нервничает и переутомлена.

Ее рука, которую она только было хотела отнять, вдруг как тисками сжала его руку.

– Но она проведет сеанс? – требовательно спросила она.

– О да, мадам.

Мадам Экс облегченно вздохнула и опустилась на стул, обронив одну из своих черных вуалей.

– Ах, мсье, – тихо проговорила она, – вы не представляете, вы не можете понять то чудо, ту радость, которую приносят мне эти сеансы! Моя малышка! Моя Амелия! Видеть ее, слышать ее, даже, быть может, протянуть руку и коснуться ее.

Рауль заговорил быстро и твердо:

– Мадам Экс – как бы вам объяснить? – вы ни в коем случае не должны делать ничего, кроме того, что я вам укажу. Иначе ждет величайшая опасность.

– Опасность ждет меня?

– Нет, мадам, – сказал Рауль, – опасность подстерегает медиума. Вы должны понять, что происходящий феномен находит определенное научное истолкование. Приведу простой пример, не прибегая к специальным терминам. Дух, чтобы проявить себя, должен воспользоваться физическим телом медиума. Вы видели газообразное облачко, выходящее из губ медиума. Затем оно конденсируется и приобретает очертания физического тела того, чей дух вызывают. Но эта внешняя оболочка, по нашему убеждению, на самом деле является неотъемлемой частью субстанции медиума. Мы надеемся доказать это в самом ближайшем будущем после тщательного исследования феномена, и здесь перед нами огромная трудность – это опасность и боль, которую испытывает медиум при прикосновении к видимому нами феномену. Если грубо схватить полученное после материализации тело, тем самым можно вызвать смерть медиума.

Мадам Экс слушала его с неослабным вниманием.

– Это очень интересно, мсье. Скажите, пожалуйста, а не наступит ли время, когда материализации станут настолько совершенными, что смогут отделиться от своей родительницы, то есть от медиума?

– Это слишком фантастическое предположение, мадам.

Она настаивала:

– Но, на самом деле, неужели такое невозможно?

– Сегодня абсолютно невозможно.

– Но, может быть, в будущем?

Приход Симоны освободил его от необходимости отвечать. Она выглядела вялой и бледной, но видно было, что она овладела собой. Симона подошла к мадам Экс и пожала ей руку, и Рауль заметил, что в это мгновение по ее телу пробежала дрожь.

– Я с сожалением услышала, мадам, что вы нездоровы, – сказала мадам Экс.

– Ничего, – ответила Симона довольно резко. – Начнем?

Она прошла в альков и села в кресло. Внезапно Рауль ощутил, как его захлестывает волна страха.

– Ты недостаточно здорова, – воскликнул он. – Мы лучше отменим сеанс. Мадам Экс поймет.

– Мсье!

Мадам Экс негодующе поднялась.

– Да, да, так лучше, я уверен в этом.

– Мадам Симона обещала мне последний сеанс.

– Это так, – тихо согласилась Симона, – и я выполню свое обещание.

– Я жду от вас этого, мадам, – сказала женщина.

– Я не нарушу своего слова, – холодно сказала Симона. – Не бойся, Рауль, – добавила она мягко, – в конце концов, это последний раз – последний раз, слава богу.

По ее знаку Рауль задернул альков тяжелой черной занавесью. Он задернул шторы и на окне, так чтоб комната погрузилась в полутьму. Рауль указал на один из стульев мадам Экс и приготовился занять другой. Мадам Экс, однако, колебалась.

– Вы извините, мсье, но вы понимаете, что я абсолютно верю в вашу честность, как и в честность Симоны. В то же время мое свидетельство, возможно, более ценно, и я позволила себе кое-что принести с собой.

Из своей сумки она вынула кусок тонкой веревки.

– Мадам! – воскликнул Рауль. – Это оскорбление!

– Предусмотрительность.

– Я повторяю, это оскорбление.

– Я не понимаю вашего протеста, мсье, – холодно сказала мадам Экс. – Если нет обмана, то вам нечего опасаться.

Рауль презрительно засмеялся.

– Могу заверить вас, что мне нечего бояться. Я ничего не боюсь, мадам. Свяжите меня по рукам и ногам, если вам угодно.

Его речь не произвела того эффекта, на какой он рассчитывал, ибо мадам Экс просто прошептала бесстрастно:

– Благодарю вас, мсье. – И придвинулась к нему с мотком веревки.

Вдруг Симона из-за занавески издала крик:

– Нет, нет, Рауль, не разрешай ей делать этого.

Мадам Экс иронически засмеялась.

– Мадам боится, – заметила она саркастически.

– Да, я боюсь.

– Помни, что ты говоришь, Симона, – воскликнул Рауль. – Мадам Экс, очевидно, полагает, что мы шарлатаны.

– Я должна быть уверена, – сказала мадам Экс мрачно.

Она надежно привязала Рауля к стулу.

– Я должен поздравить вас с успехом, мадам, – заметил он иронически, когда она закончила свою работу. – Вы удовлетворены теперь?

Мадам Экс не ответила. Она обошла комнату, внимательно проверяя панельную обшивку стен. Затем заперла на замок дверь, ведущую в холл, и, вынув ключ, вернулась к своему стулу.

– Теперь, – сказала она не поддающимся описанию голосом, – я готова.

Прошли минуты. Из-за шторы слышалось дыхание Симоны, которое становилось все более тяжелым и затрудненным. Затем звук дыхания затих, сменившись стонами. Затем там воцарилось молчание, прервавшееся внезапным звуком тамбурина. Рог был сброшен со стола на пол. Доносился иронический смех. Занавес алькова, казалось, слегка раздвинулся, и в промежутке виднелась фигура медиума с головой, упавшей на грудь. Вдруг мадам Экс шумно вздохнула. Струйка тумана вытекала изо рта медиума. Он сгущался и начал постепенно принимать определенные очертания, очертания маленького ребенка.