Выпуск 1. Том 10 - Кристи Агата - Страница 38

Я замерла, а моя спокойно лежавшая рука невольно сжалась в кулак.

– Ее звали Анита Грюнберг. Она была актрисой. Совсем юной и очень красивой. Она родилась в Южной Африке, но от матери-румынки. Ее окружал ореол таинственности, что делало эту девушку еще более привлекательной для парней, вернувшихся домой из дикой сельвы. Так что охмурить нас оказалось проще простого. Мы оба влюбились в Аниту, и не на шутку. Впервые что-то омрачило нашу дружбу, но разрушить ее не смогло. Я искренне верю, что любой из нас ради счастья друга готов был отойти в сторону. Однако Анита играла в другую игру. Впоследствии я иногда задавался вопросом: почему она не вышла за Эрдсли, ведь сын сэра Лоренса был заманчивой партией? Впрочем, как выяснилось, у нее уже был муж, сортировщик алмазов, работавший в «Де Бирс». Но о том, что она замужем, никто не знал. Анита притворилась, будто ее безумно интересует наше открытие, и мы рассказали ей все и даже показали алмазы. Наша Далила – это имя ей подходит больше всего! – прекрасно справилась со своей ролью.

Когда стало известно про ограбление «Де Бирс», нас вдруг арестовали, конфисковав алмазы. Вначале мы лишь посмеивались, случившееся казалось нам полнейшим абсурдом. Но когда потом на суде предъявили алмазы, выяснилось, что они те самые, похищенные у «Де Бирс»… Анита Грюнберг же исчезла, как сквозь землю провалилась. Она виртуозно подменила камни, и все наши заявления о том, что мы привезли совсем другие алмазы, вызывали только презрительную улыбку.

Сэр Лоренс Эрдсли обладал огромным влиянием. Ему удалось добиться прекращения дела… Однако наша жизнь была исковеркана, доброе имя опорочено. Все считали нас ворами, и сердце старика не выдержало. Он имел суровый разговор с сыном, во время которого обрушил на его голову целый град упреков. Старик сделал все, дабы спасти честь семьи, но с того дня перестал считать юного Эрдсли своим сыном. Он яростно ругал сына, а тот, мальчишка, глупый гордец, проглотил все молча и не пожелал убеждать отца в своей невиновности. Сын ушел с последней встречи, клокоча от гнева… Через неделю началась война. Мы записались добровольцами. Вы знаете, что произошло дальше. Мой друг, равного которому не было, нет и не будет, погиб… отчасти по своей вине… он все время лез под пули. Он умер, так и не смыв с себя позор…

Клянусь вам, Анна, я ненавидел ту женщину, в основном из-за Эрдсли. Его эта история ранила куда сильнее, чем меня. Я был безумно влюблен в Аниту – думаю, пару раз она даже не на шутку перепугалась, – но чувство Эрдсли было гораздо серьезней и глубже. Для него она стала центром Вселенной, и ее предательство подорвало в нем желание жить. Удар судьбы оглушил его, буквально парализовал.

Гарри помолчал пару минут. Потом заговорил снова:

– Как вы помните, в списках обо мне говорилось: «Пропал без вести. Предположительно погиб». Я не стал восстанавливать истину, а взял имя Паркера и приехал на этот остров. В начале войны я лелеял надежду доказать свою невиновность, но теперь она испарилась. «Чего ради?» – спрашивал я себя. Мой товарищ мертв, ни у него, ни у меня нет близких, которых бы это волновало. Меня считают погибшим – пусть будет так. Я мирно существовал здесь, в глуши, не помышляя ни о счастье, ни о несчастье… Все чувства у меня атрофировались. Тогда я не понимал, но сейчас думаю, что не последнюю роль сыграла в этом война.

Затем случилось нечто такое, что заставило меня пробудиться от спячки. Однажды я собрался покатать туристов, и на причале, когда я помогал им забраться в лодку, какой-то мужчина удивленно и испуганно вскрикнул. Я обратил на него внимание. Мужчина был маленький, щуплый, с бородкой и смотрел на меня, как на призрака. Он казался таким потрясенным, что меня это заинтриговало. Я навел о нем справки в гостинице и выяснил, что его зовут Картон, он приехал из Кимберли и работает сортировщиком алмазов в «Де Бирс». Тут же нахлынули тяжелые воспоминания.

Покинув остров, я отправился в Кимберли. Однако никаких особых сведений о Картоне мне собрать не удалось. В конце концов я понял, что необходимо вырвать у него признание. У меня был с собой пистолет. Едва лишь взглянув на Картона, я догадался, что он патологический трус. И когда мы столкнулись лицом к лицу, убедился, что он панически меня боится. Мне не составило труда добиться у него ответа. Он участвовал в ограблении, а Анита Грюнберг была его женой. Картон однажды видел Эрдсли, меня и Аниту в ресторане отеля. Он знал из газет, что я погиб, и когда понял, что я цел и невредим, это его потрясло до глубины души. Они с Анитой поженились давно, совсем юными, но она его скоро бросила. Картон сказал, что Анита связалась с дурной компанией… Именно тогда я впервые услышал про Полковника. Сам Картон всего лишь раз участвовал в его аферах… он торжественно поклялся мне, и я склонен ему верить. Картон не из тех, кто становится удачливым преступником.

И все же мне показалось, будто он что-то скрывает. Я решил проверить свою догадку и пригрозил, что застрелю его на месте. Дескать, меня моя дальнейшая судьба совершенно не волнует. Он пришел в ужас и, не помня себя, выложил карты на стол. Похоже, Анита Грюнберг не очень-то доверяла Полковнику. Притворившись, что отдает ему все украденные у нас драгоценности, она в действительности оставила кое-что у себя. Картон как профессионал посоветовал ей, какие именно камни лучше оставить. Если бы когда-нибудь они выплыли на свет божий, эксперты «Де Бирс» неминуемо установили бы, что эти алмазы не проходили через их руки. Таким образом, моя версия о подмене драгоценностей получила бы подтверждение, и подозрение пало бы на истинных виновников. Я сообразил, что в случае с алмазами Полковник изменил своим принципам и собственной персоной участвовал в ограблении; вот почему Анита считала, что держит его на крючке. Картон предложил мне вступить в сговор с Анитой Грюнберг, которая теперь величалась Надиной. Он думал, что за приличное вознаграждение она согласится вернуть алмазы и выдать бывшего босса. Картон предложил немедленно послать ей телеграмму.

У меня все же оставались на его счет некоторые сомнения. Его легко было напугать, но в страхе он мог наплести много небылиц, и отделить правду от лжи оказалось бы очень затруднительно. Я вернулся в отель и принялся ждать. По моим расчетам, на следующий вечер могла прийти ответная телеграмма. Я зашел к Картону домой, и мне сообщили, что он уехал. Вернется только завтра. Я тут же заподозрил неладное. Мне удалось вовремя узнать, что на самом деле Картон отплывает в Англию на «Замке Килморден», который покидал Кейптаун через два дня. Ровно столько мне понадобилось, чтобы добраться до города и сесть на тот же корабль!

Я не хотел, чтобы Картон догадался о моем присутствии и впал в панику. В Кембридже я часто участвовал в театральных постановках и без особого труда загримировался под пожилого и степенного бородача. Картона я тщательно избегал и в основном сидел в своей каюте, прикинувшись больным.

Следить за Картоном в Лондоне оказалось просто. Он сразу отправился в отель, из которого не выходил до следующего утра… вернее, до часу дня. Когда он наконец вышел, я двинулся за ним. Картон поехал в найтбриджскую маклерскую контору и попросил подыскать ему дом у реки.

Я стоял у соседнего столика и тоже интересовался арендой квартиры. Внезапно в дверь вошла Анита Грюнберг, или Надина, как вам больше нравится. Надменная, дерзкая и почти такая же красивая, как прежде. Боже, до чего я ее ненавидел! Она стояла передо мной, женщина, разрушившая мою жизнь… и не только мою! Она погубила гораздо более достойного человека, чем я! В ту минуту я готов был схватить ее за горло и медленно душить, чтобы жизнь из нее выходила по капле. На несколько минут у меня потемнело в глазах. Я с трудом воспринимал слова маклера, слышал только ее голос, высокий и звонкий, с заметный иностранным акцентом. «Милл-Хауз, Марлоу, – читала Анита. – Собственность сэра Юстаса Педлера. Это вполне может меня устроить! Во всяком случае, надо посмотреть».