Выпуск 1. Том 7 - Кристи Агата - Страница 19

Комиссар вышел из комнаты. Стонор подошел к Жаку и стиснул его руку. Пуаро, уже успевший встать, поправлял слегка покосившиеся подсвечники. Следователь уже в который раз читал таинственное любовное письмо, отчаянно цепляясь за свою первую версию убийства на почве ревности.

Внезапно дверь распахнулась, и в комнату вбежал комиссар.

— Господин следователь! Господин следователь!

— Да, да. Что случилось?

— Нож! Его там нет!

— Как нет?

— Пропал. Исчез. Стеклянный кувшин, в котором он лежал, пуст!

— Что?! — вскричал я. — Это невозможно. Ведь только сегодня утром я видел… — Слова замерли у меня на языке.

Я привлек внимание всех присутствующих.

— Да, я видел нож там сегодня утром, — медленно сказал я. — Точнее, полтора часа назад.

— Значит, вы ходили в сарай? Где вы взяли ключ?

— Я попросил его у полицейского.

— И вы пошли туда? Зачем?

Я заколебался, но, в конце концов, решил, что лучше все выложить начистоту.

— Месье Оте, — начал я. — Я совершил серьезный проступок, за который должен просить у вас снисхождения.

— Продолжайте, месье.

— Дело в том, — сказал я, желая быть где угодно, только не здесь, — что я встретил знакомую молодую леди. Она выразила горячее желание увидеть все, что можно, и я… ну, короче, я взял ключ и показал ей тело.

— О! — возмущенно вскричал следователь. — То, что вы совершили, — это серьезный проступок, капитан Гастингс! Вообще, это против всех правил. Вы не должны были позволять себе подобную глупость.

— Я знаю, — кротко произнес я. — Ничто сказанное вами не будет слишком суровым, месье.

— Вы не приглашали эту леди сюда?

— Конечно, нет. Я встретил ее совершенно случайно. Она англичанка и проездом остановилась в Мерлинвиле, хотя я и не знал об этом до нашей неожиданной встречи.

— Хорошо, хорошо, — сказал, смягчаясь, следователь. — Это нарушение всех порядков, но леди, без сомнения, молода и красива. Что значит быть молодой! — И он сентиментально вздохнул.

Но комиссар, менее романтичный, вернулся к вопросу:

— Но разве вы не заперли дверь, когда уходили?

— Именно в этом дело, — медленно сказал я. — Именно за это я так ужасно укоряю себя. У моей знакомой был расстроенный вид. Она была на грани обморока. Я принес ей брэнди с водой, а потом настоял на том, чтобы проводить ее в город. Разволновавшись, я забыл запереть дверь. Я сделал это только вернувшись на виллу.

— Тогда сарай был не заперт по меньшей мере двадцать минут… — медленно произнес комиссар и замолчал.

— Именно, — подтвердил я.

— Двадцать минут, — задумчиво повторил комиссар.

— Прискорбно, — с возвратившейся суровостью заключил Оте. — Неслыханно.

Вдруг зазвучал новый голос:

— Вы находите, что это прискорбно? — спросил Жиро.

— Разумеется.

— А я нахожу это восхитительным, — невозмутимо сказал Жиро.

Появление неожиданного союзника сбило меня с толку.

— Восхитительным, месье Жиро? — переспросил следователь, осторожно изучая его краем глаза.

— Вот именно.

— Но почему?

— Потому что теперь мы знаем, что убийца или сообщник убийцы час назад находился около виллы. Будет странно, если, зная это, мы не схватим его в скором времени. — В его голосе прозвучала угроза. Жиро продолжал:

— Он многим рисковал, чтобы овладеть ножом. Возможно, он боялся, что будут найдены отпечатки пальцев.

Пуаро обернулся к Бексу.

— Вы, кажется, говорили, что отпечатков не было?

Жиро пожал плечами.

— Возможно, нож был недостаточно тщательно осмотрен?

Пуаро посмотрел на него.

— Вы не правы, месье Жиро. На убийце были перчатки. Он должен был быть уверен.

— Я не говорю, что это был сам убийца. Это мог быть его сообщник, который не знал об этом.

Помощник следователя собрал бумаги со стола. Оте обратился к нам:

— Наша работа на сегодня окончена. Месье Рено, при желании вы можете ознакомиться с вашими показаниями. Я намеренно проводил следствие, насколько это возможно, в неофициальной обстановке. Мои методы называют оригинальными. Я утверждаю, что такими методами можно многого достичь. Дело теперь находится в умелых руках прославленного месье Жиро. Без сомнения, он отличится. В самом деле, удивительно, что убийцы еще не в его руках! Мадам, разрешите мне еще раз выразить вам сердечное сочувствие, счастливо оставаться, месье. — И в сопровождении помощника и комиссара он удалился.

Пуаро вытащил большую луковицу своих часов и посмотрел на нее.

— Давайте вернемся в отель и пообедаем, мой друг, — сказал он. — И вы подробно расскажете мне о ваших утренних неблагоразумных поступках. Никто на нас не смотрит. Мы можем уйти не прощаясь.

Мы тихо вышли из комнаты. Следователь только что отъехал на своей машине. Я уже собирался спуститься по ступенькам, как меня остановил голос Пуаро.

— Минутку, мой друг. — Он проворно достал из кармана рулетку и с серьезным видом начал измерять пальто, висевшее в холле. Раньше этого пальто я здесь не видел и догадался, что оно принадлежит месье Стонору или Жаку Рено.

Потом, напевая что-то себе под нос, Пуаро положил рулетку обратно в карман и последовал за мной на свежий воздух.

Глава 12

Пуаро проливает свет на некоторые вопросы

— Зачем вы измерили пальто? — с нескрываемым любопытством спросил я, когда мы шли неторопливым шагом по раскаленной дороге.

— Черт возьми! Чтобы узнать, какой оно длины, — невозмутимо ответил Пуаро.

Я был рассержен. Неисправимая привычка Пуаро делать тайну из ничего всегда раздражала меня. Я замолчал и предался ходу собственных мыслей. Мне вспомнились слова мадам Рено, обращенные к сыну: «Так ты не отплыл? — сказала она, а потом добавила:

— В конце концов, теперь это не имеет значения».

Что она имела в виду? Возможно, она знает больше, чем мы предполагаем? Она утверждает, что ей ничего не известно о таинственном поручении, которое доверил сыну ее муж. Но на самом деле так ли она несведуща, как притворяется? Не могла ли она пролить свет на тайну, если бы захотела, и не было ли ее молчание частью тщательно продуманного и подготовленного плана?

Чем дольше я об этом думал, тем больше убеждался, что прав. Мадам Рено знала больше, чем рассказала. Ее выдало удивление при виде сына. Я был убежден, что она знает если не убийц, то, по крайней мере, мотивы убийства. Но какие-то очень веские соображения заставляют ее молчать.

— Вы так глубоко задумались, мой друг, — заметил Пуаро, прерывая мои размышления. — Что это вас так заинтриговало?

Я рассказал о своих выводах, хотя и предполагал, что Пуаро может посмеяться над моими подозрениями. К моему удивлению, он задумчиво кивнул.

— Вы совершенно правы, Гастингс. С самого начала я был уверен, что она что-то скрывает. Сначала я подозревал, что она если не инсценировала, то по крайней мере потворствовала преступлению.

— Вы подозревали ее? — воскликнул я.

— Ну разумеется. Фактически она получает огромную выгоду от нового завещания. Она — единственная, кому оно выгодно. Поэтому с самого начала я обратил на нее особое внимание. Вы, может быть, заметили, что при первой возможности я осмотрел кисти ее рук. Мне хотелось убедиться, не сама ли она засунула себе в рот кляп и связала себя. Но, увы, я сразу же увидел, что веревки были так туго затянуты, что врезались в тело. Это исключало возможность совершения ею преступления в одиночку. Но все еще оставалась возможность, что она потворствовала преступлению или подстрекала к нему и у нее был сообщник. Более того, ее рассказ был мне необычайно знаком: мужчины в масках, которых она не могла узнать, упоминание о «секретных бумагах» — все это я слышал или читал раньше. Еще одна маленькая деталь подкрепила мое убеждение, что она не говорит правды. Наручные часы, Гастингс, наручные часы!

Снова наручные часы! Пуаро с любопытством разглядывал меня.

— Вы чувствуете, мой друг? Вы понимаете?