Выпуск 1. Том 6 - Кристи Агата - Страница 75

— Вы не одобряете моих действий, мадмуазель? Или моих методов? Я следую своим курсом логично и последовательно. На вывод нельзя просто так наскочить. Нужно действовать методом исключения.

— Действовать методом исключения? — переспросила Джейн. — Вы так и поступаете? — Она немного подумала. — Понимаю. Вы исключили мистера Клэнси...

— Возможно, — сказал Пуаро.

— Вы исключили нас; а теперь, наверное, собираетесь исключить леди Хорбари. О! — Она умолкла, пораженная неожиданной догадкой. — То упоминание о попытке убийства — это было испытание?

— Вы торопитесь, мадмуазель. Да, но это лишь частично та цель, которую я преследую. Упоминая о попытке убийства, я наблюдаю за мистером Клэнси, наблюдаю за вами, наблюдаю за мистером Гэйлем — и хоть бы один из вас троих отреагировал на это! Ну, пусть бы моргнул! Впрочем, позвольте вам сказать, что невозмутимостью меня не обманешь. Убийца может быть готовым к любой, атаке, которую он предвидит. Но запись о попытке убийства я отыскал в маленькой записной книжечке мадам Жизели. О существовании этой записи ни одному из вас не могло быть известно. Так что, видите ли, я удовлетворен.

— Какой же вы ужасный хитрец, мсье Пуаро, — сказала Джейн, вставая. — Я никак не пойму, зачем вы обо всем этом нам рассказываете!

— Очень просто. Чтобы обо всем узнавать.

— Мне кажется, вы идете кружным путем!

— Есть один весьма простой способ все узнать.

— Какой же?

— Люди должны рассказывать обо всем сами.

— А если они не пожелают? — Джейн рассмеялась.

— О, почти каждый любит говорить о себе.

— Пожалуй, вы правы, — согласилась Джейн.

— Именно так знахари наживают себе богатство. Они уговаривают пациентов приходить к ним и для начала велят рассказывать о себе. Человек сидит и вспоминает, как вывалился из коляски, когда ему было два годика; как мама когда-то ела грущу и сок запачкал ее оранжевое платье; как, когда ему было полтора года, он тянул отца за бороду. Потом знахарь говорит ему, что отныне он больше не будет страдать бессонницей, и берет за визит две гинеи; и человек уходит, успокоенный; а возможно, и отправляется спать... И спит! Крепко, как дитя!

— Как странно, — сказала Джейн.

— Не так странно, как вам кажется. Все основано на естественной потребности человеческой натуры — потребности общения, потребности открываться и открывать. Вы сами, мадмуазель, разве не любите рассказывать о детстве?

— О, в моем варианте это неприменимо. Я выросла в приюте для сирот...

— О-о, мисс Джейн, тогда другое дело. Извините, прошу вас.

— Я... мое детство... Мы все были сиротами из благотворительного заведения... Такие дети всегда выходят на улицу в алых чепчиках и одинаковых накидках-плащах. Но там, помню, было довольно весело.

— Это было в Англии?

— Нет, в Ирландии, вблизи Дублина.

— Вы ирландка! Так вот почему у вас такие чудесные темные волосы и серо-голубые глаза с таким выражением...

— ...словно их потерли грязным пальцем... — весело подсказал Норман Гэйль.

— Comment? Что вы хотите сказать?

— Это поговорка об ирландских глазах: они такие, мол, будто их потерли грязным пальцем.

— В самом деле! Не очень элегантное, но, простите, довольное меткое выражение. — Пуаро поклонился Джейн. — Эффект поразительный, мадмуазель.

Джейн засмеялась, когда он встал:

— Вы вскружите мне голову, мсье Пуаро. Доброй ночи и спасибо за ужин. Вам придется угостить меня еще раз, если Норман из-за вашего шантажа угодит в тюрьму!

Норман нахмурился. Пуаро пожелал молодым людям доброй ночи.

Придя домой, мсье Пуаро выдвинул ящик письменного бюро и достал список из одиннадцати имен. Против четырех из них он поставил галочки.

— Кажется, я уже знаю, — пробормотал он. — Но нужна полная уверенность. Il faut continuer.

Глава 17

В Вэндсворсе

Мистер Генри Митчелл как раз собирался приступить к ужину, состоявшему из сосиски с картофельным пюре, когда его пожелал видеть какой-то посетитель. К великому изумлению стюарда, посетителем оказался усатый джентльмен, один из пассажиров фатального «Прометея».

Манеры мсье Эркюля Пуаро были чрезвычайно любезны и приятны. Он настоял, чтобы мистер Митчелл продолжал ужин, сказал элегантный комплимент миссис Митчелл, глядевшей на него с нескрываемым любопытством, принял приглашение сесть, заметил, что для этого времени года погода стоит необычайно теплая, а затем окольными путями подобрался к цели своего визита.

— Боюсь, что Скотланд-Ярд не особенно подвигается в деле, — сказал он. Митчелл покачал головой.

— Это удивительное дело, сэр, удивительное. Даже не представляю себе, как они там могут в этом разобраться. Еще бы, ведь никто в самолете ничего не видел, такое любого озадачит!

— Ужасно беспокоюсь, как Генри выпутается! — вставила миссис Митчелл. — Не могу спать по ночам.

Стюард откровенно признался:

— Такое несчастье свалилось на мою голову, сэр, что мне страшно! В компании ужасно сердились. Скажу вам прямо, вначале я даже боялся, что потеряю работу!..

— Генри, но разве они могли с тобой так поступить?! Это было бы жестоко и несправедливо...

Жена Митчелла негодовала. Это была миловидная женщина с живыми темными глазами.

— Не всегда жизнь справедлива. Рут. Все обошлось много лучше, чем я думал. Они освободили меня от ответственности. Но все же происшествие на меня сильно подействовало, понимаете, сэр? Ведь я старший стюард, сэр.

— Понимаю ваши чувства, — сказал Пуаро с симпатией. — Уверяю вас, вы очень добросовестны. Все случилось не по вашей вине.

— Вот и я так говорю, сэр, — вставила миссис Митчелл.

Генри покачал головой:

— Я должен был раньше сообразить, что леди мертва. Если бы я попытался разбудить ее сразу, когда разносил счета...

— Ничего бы не изменилось. Смерть, полагают, наступила мгновенно.

— Он так волнуется, — сказала миссис Митчелл. — Я советую ему не расстраиваться. Кто знает, какие у иностранцев причины, чтобы убивать друг друга? По-моему, это всего лишь грязный трюк, умышленно проделанный французами в британском самолете. — Она закончила сентенцию негодующим патриотический фырканьем.

Митчелл снова озадаченно покачал головой.

— Это угнетающе действует на меня. Каждый раз, когда я иду на дежурство, я волнуюсь А тут еще джентльмены из Скотланд-Ярда снова и снова спрашивают, не случалось ли чего-нибудь необычного или неожиданного во время рейса. Появляется чувство, будто я непременно должен был забыть о чем-то! Но я-то знаю, что ничего не забыл. Рейс, когда это случилось, был самым что ни на есть заурядным.

— Трубки, дротики... Я лично называю все это язычеством! — сказала миссис Митчелл.

— Вы правы, — согласился Пуаро, обернувшись к миссис с таким видом, словно он поражен ее замечанием. — Преступление совершено не по-английски. — Он помолчал. — А знаете, миссис Митчелл, я почти безошибочно могу отгадать, из какой части Англии вы родом.

— Из Дорсета, сэр, недалеко от Бридпорта. Это моя родина.

— Вот именно, — согласился Пуаро. — Чудесная часть света.

— Да, Лондон ничто в сравнении с Дорсетом. Наша семья в Дорсете проживает вот уже более двух веков, и во мне, можно сказать, течет чистая дорсетская кровь.

— В самом деле? — Пуаро снова повернулся к стюарду: — Я бы хотел кое о чем спросить вас...

Брови Митчелла сошлись:

— Я уже рассказал вам все, что знаю, сэр.

— Да, да, разумеется, но это сущий пустяк. Мне только хотелось бы узнать у вас, не был ли столик мадам, я имею в виду столик мадам Жизели, не был ли он в беспорядке? Ложки, вилки, солонка или еще что-нибудь в этом же роде?

Стюард покачал головой:

— Ничего этого на столике не было. Все было убрано, за исключением кофейных чашек. Я ничего необычного не заметил. Хотя я бы, пожалуй, и не обратил внимания, даже если б что-то было не так. Я был слишком взволнован. Но полицейские увидели бы, сэр, ведь они осмотрели весь самолет.