Выпуск 1.Том 4 - Кристи Агата - Страница 4

Ну, доктор ошибся, но ведь врачи сами признают, что не могут полностью предвидеть индивидуальную реакцию пациента на болезнь. Иногда безнадежные больные неожиданно поправляются, а пациенты, находящиеся на пути к выздоровлению, напротив, внезапно умирают. Многое зависит от воли к жизни самого больного.

А Ричард Эбернети, хотя и был сильным и энергичным человеком, не имел особых стимулов к жизни.

Полгода назад его единственный сын Мортимер заболел детским параличом и умер в течение недели. Шок, вызванный его смертью, усиливало то, что он был крепким и здоровым молодым человеком. Отличный спортсмен, Мортимер принадлежал к людям, о которых говорят, что они ни разу в жизни не болели. Он собирался обручиться с очаровательной девушкой, и все надежды Ричарда были сосредоточены на горячо любимом и никогда не разочаровывавшем его сыне.

Но вместо этого произошла трагедия. Остро переживая личную утрату, Ричард Эбернети перестал интересоваться будущим. Один его сын умер во младенчестве, другой скончался, не оставив потомства. У него не было внуков. Фактически после него уже некому было носить фамилию Эбернети, а ведь он располагал крупным состоянием и имел обширные деловые интересы, в определенной степени контролируя крупный бизнес. Кто же мог унаследовать это состояние, бизнес и деловые интересы?

Энтуисл знал, что это постоянно беспокоило Ричарда. Его единственный оставшийся в живых брат был практически инвалидом. Оставалось младшее поколение. Его друг никогда не говорил об этом, но адвокат полагал, что Ричард намерен выбрать главного наследника, хотя оставил бы определенные суммы и другим родственникам. Энтуисл знал, что в последние полгода Ричард по очереди приглашал погостить своего племянника Джорджа, племянницу Розамунд с мужем, а также свояченицу, миссис Лео Эбернети. Адвокат полагал, что Эбернети подыскивал наследника среди первых троих. Элен он пригласил просто из чувства привязанности и, может быть, намереваясь с ней посоветоваться, так как Ричард всегда был высокого мнения о ее уме и суждениях. Мистер Энтуисл также припомнил, что в течение этих шести месяцев Ричард нанес краткий визит своему брату Тимоти.

Результатом явилось завещание, находящееся сейчас в портфеле Энтуисла и предписывавшее равное распределение состояния. Напрашивался единственный вывод – Ричард был разочарован и в племяннике, и в племянницах, а может, и в их мужьях.

Насколько было известно мистеру Энтуислу, Ричард Эбернети не приглашал к себе свою сестру, Кору Ланскене, и это вновь привело адвоката к первой из тревожащих его бессвязных фраз Коры: «Но я поняла по его словам…»

Что же сказал Ричард Эбернети? И когда он это сказал? Если Кора не приезжала в «Эндерби», значит, Ричард посетил ее в поселке художников в Беркшире, где у Коры был коттедж. Или Ричард что-то сообщил ей в письме?

Мистер Энтуисл нахмурился. Конечно, Кора очень глупа. Она могла неправильно понять какую-то фразу и исказить ее смысл. Но его интересовало, что это была за фраза…

Адвокат был настолько обеспокоен, что обдумывал возможность разговора с Корой на эту тему. Разумеется, не в ближайшее время. Не нужно, чтобы это казалось таким важным делом. Но ему хотелось знать, что именно сказал Ричард Эбернети своей сестре, заставившее ее выпалить столь экстраординарный вопрос: «Но ведь его убили, не так ли?»

В том же поезде, в вагоне третьего класса, Грегори Бэнкс сказал жене:

– По-видимому, твоя тетя совершенно чокнутая.

– Тетя Кора? – рассеянно переспросила Сьюзен. – Да, пожалуй. Кажется, она всегда была глуповата.

Сидевший напротив Джордж Кроссфилд резко заметил:

– Ей не следовало бы говорить подобные вещи. У людей могут возникнуть нежелательные идеи.

Розамунд Шейн, обводя помадой сложенные бантиком губы, промолвила:

– Не думаю, чтобы кто-то обратил внимание на слова такого чучела. Посмотрите, как она одета. Эти гагатовые фестоны…

– Я считаю, это нужно прекратить, – заявил Джордж.

– Отлично, дорогой, – рассмеялась Розамунд, откладывая помаду и удовлетворенно глядя в зеркальце. – Вот ты и прекращай.

– По-моему, Джордж прав, – неожиданно вмешался ее муж. – Люди запросто могут начать распространять слухи…

– Ну и что? – осведомилась Розамунд, приподняв в улыбке уголки рта. – Это может оказаться даже забавным.

– Забавным?! – воскликнули четыре голоса.

– Когда в твоей семье происходит убийство, – пояснила Розамунд, – это здорово возбуждает!

Нервозному и угрюмому Грегори Бэнксу пришло в голову, что у кузины Сьюзен, если не обращать внимания на ее привлекательную внешность, может оказаться немало общего с ее тетушкой Корой. Следующие слова Розамунд подтвердили его впечатление.

– Если его убили, – спросила она, – то кто, по-вашему, это сделал? – Розамунд окинула соседей задумчивым взглядом. – Смерть Ричарда была выгодна всем нам. Мы с мужем сидели на мели. Майклу предложили хорошую роль в постановке Сэндборна, но ведь ее нужно было дожидаться. А теперь мы будем жить припеваючи. Если захотим, можем осуществить собственную постановку. В одной пьесе есть чудесная роль…

Никто не слушал восторженных откровений Розамунд. Внимание каждого было сосредоточено на своем ближайшем будущем.

«Вот повезло! – думал Джордж. – Теперь я смогу положить деньги назад, и никто ни о чем не узнает… Но я был на волосок от беды».

Грегори закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья. Деньги означали для него избавление от рабства.

– Конечно, очень жаль дядю Ричарда, – четким и ясным голосом заговорила Сьюзен. – Но он был уже стар, а после смерти Мортимера ему незачем было жить, и для него было бы тяжело год за годом влачить существование инвалида. Гораздо лучше умереть сразу и без мучений.

Ее твердый, уверенный взгляд смягчился, устремившись на задумчивое лицо мужа. Сьюзен обожала Грега. Она догадывалась, что он любит ее куда меньше, чем она его, но это только усиливало ее страсть. Грег принадлежал ей, и она сделала бы для него все, что угодно, – без всяких исключений…

Мод Эбернети, переодеваясь к обеду в «Эндерби» (она осталась здесь на ночь), размышляла, следует ли ей предложить задержаться еще на некоторое время, чтобы помочь Элен привести в порядок дом и во всем разобраться. В «Эндерби» находятся личные вещи Ричарда, его письма… Впрочем, все важные документы, очевидно, уже забрал мистер Энтуисл. А ей нужно как можно скорее вернуться к Тимоти. Он так сердится, когда ее нет рядом и некому позаботиться о нем. Мод надеялась, что Тима обрадует завещание и он не будет дуться. Конечно, Тимоти ожидал, что большая часть состояния Ричарда отойдет ему. В конце концов, он остался единственным Эбернети. Ричард мог бы доверить ему заботу о младшем поколении. Мод опасалась, что Тимоти расстроится и это скверно отразится на его пищеварении. Когда Тимоти сердился, то начинал вести себя совершенно неразумно – временами он терял чувство меры… Мод раздумывала, должна ли она поговорить об этом с доктором Бартоном… В последнее время Тимоти принимал слишком много снотворных таблеток и сердился, когда она пыталась отобрать у него пузырек. Но ведь это опасно, как предупреждал доктор Бартон. Человек способен забыть, что уже принимал таблетки, и принять их снова, а тогда может произойти все, что угодно! В пузырьке осталось куда меньше таблеток, чем должно было оставаться… Все-таки Тимоти очень неосторожен с лекарствами. Конечно, он опять не станет ее слушать – временами с ним бывает очень трудно.

Мод вздохнула, потом ее лицо прояснилось. Теперь все станет гораздо легче. Например, уход за садом…

Элен Эбернети сидела у камина в Зеленой гостиной, ожидая, когда Мод спустится обедать.

Она оглядывалась по сторонам, вспоминая былые дни в «Эндерби» с Лео и остальными. Это был счастливый дом. Но такой дом нуждается в людях. В детях и слугах, в шумных застольях и треске огня в камине зимой. Дом стал печальным, когда в нем остался лишь старик, потерявший сына…