Выпуск 1.Том 4 - Кристи Агата - Страница 36

Произнеся эту фразу, Пуаро выжидающе умолк. Как он и думал, мисс Гилкрист сразу же об этом заговорила.

Пуаро не узнал от нее ничего нового, но он безупречно сыграл свою роль, издавая сочувственные возгласы и демонстрируя напряженное внимание, которое не могло не польстить мисс Гилкрист.

Когда она во всех подробностях описала, что ей пришлось перенести, что сказал доктор и как добр был мистер Энтуисл, Пуаро рискнул перейти к следующему пункту:

– Думаю, вы поступили разумно, не оставшись одна в этом коттедже.

– Я просто не могла этого сделать, мсье Пуаро.

– Вы как будто даже боялись остаться одна в доме мистера Тимоти Эбернети во время их пребывания здесь?

Мисс Гилкрист выглядела виноватой.

– Мне ужасно стыдно. Это так глупо! Но меня охватила паника – сама не знаю почему.

– Но это вполне понятно. Вы едва оправились после попытки отравить вас…

Мисс Гилкрист вздохнула и сказала, что не в состоянии понять, почему кто-то мог захотеть ее отравить.

– Очевидно, дорогая леди, этот убийца думал, будто вам что-то известно и это может привести к его разоблачению.

– Но что я могла знать? Какой-то бродяга или полоумный…

– Если только это в самом деле был бродяга. Я в этом сомневаюсь.

– Пожалуйста, мсье Понтарлье! – Мисс Гилкрист казалась расстроенной до глубины души. – Не говорите так! Я не хочу этому верить!

– Чему именно?

– Не хочу верить, что это не был… Я имею в виду, что это был…

Она умолкла, окончательно запутавшись.

– Тем не менее вы этому верите, – проницательно заметил Пуаро.

– Нет!

– А я думаю, да. Поэтому вы и были напуганы. Вы все еще боитесь, не так ли?

– Нет, с тех пор как я приехала сюда. Здесь так много людей и такая приятная семейная атмосфера. Тут я чувствую себя спокойно.

– Мне кажется… Простите мне мое любопытство, но я стар и немощен, поэтому большую часть времени посвящаю праздным размышлениям об интересующих меня делах. Так вот, мне кажется, что в «Стэнсфилд-Грейндж» произошло какое-то событие, заставившее вас вспомнить о ваших страхах. Теперь медицина признаёт огромную роль, которую играет наше подсознание.

– Да, я об этом слышала…

– Я думаю, что ваш подсознательный страх мог, так сказать, выйти наружу благодаря какому-то конкретному случаю – возможно, незначительному, но сыгравшему роль катализатора.

Мисс Гилкрист с радостью ухватилась за эту идею.

– Уверена, что вы правы! – воскликнула она.

– И что же могло явиться этим… э-э… незначительным случаем?

Мисс Гилкрист подумала и неожиданно ответила:

– Знаете, мсье Понтарлье, думаю, что это была монахиня.

Прежде чем Пуаро успел осмыслить услышанное, в комнату вошли Сьюзен с мужем, за которыми следовала Элен.

«Монахиня, – подумал Пуаро. – Интересно, где я уже слышал о монахине в связи с этой историей?»

Он решил этим же вечером незаметно завести разговор о монахинях.

Глава 19

Семья держалась вежливо с мсье Понтарлье – сотрудником ОПБ ООН. Пуаро оказался прав, воспользовавшись аббревиатурой. Все восприняли ОПБ ООН как нечто само собой разумеющееся и даже притворялись, что всё знают об этой организации. Люди крайне неохотно признаются в своем невежестве. Исключение составила Розамунд, которая с любопытством осведомилась:

– А что такое ОПБ ООН? Никогда об этом не слышала.

К счастью, рядом в этот момент никого не оказалось. Пуаро представил свою организацию таким образом, что все, кроме Розамунд, стыдились обнаружить свою неосведомленность о всемирно известном учреждении. Розамунд же ограничилась замечанием:

– Опять беженцы! Я так от них устала. – Таким образом она озвучила невысказанную реакцию многих, стеснявшихся выражать свои чувства столь откровенно.

В итоге Пуаро был принят как предмет иностранного декора, хотя и причиняющий некоторые неудобства. Конечно, всем казалось, что Элен следовало бы избавиться от него на этот уик-энд, но, так как он остался в доме, придется с этим смириться. К счастью, этот чудаковатый маленький иностранец вроде бы плоховато понимал по-английски, часто не мог разобрать, что ему говорят, и, казалось, полностью терялся, когда несколько человек говорили одновременно. Он как будто интересовался только беженцами и послевоенной обстановкой, поэтому его лексикон касался лишь этих тем. Обычная болтовня сбивала его с толку.

Практически всеми забытый, Эркюль Пуаро откинулся на спинку стула, потягивал кофе и наблюдал – так кот наблюдает за чирикающими птичками. Пока еще кот не был готов к прыжку.

В течение суток рыская по дому и обследуя его содержимое, наследники Ричарда Эбернети собрались заявить о своих предпочтениях и, если понадобится, отстаивать их.

Вначале темой разговора стал десертный сервиз из споудовского фарфора,[32] которым собравшиеся только что воспользовались за обеденным столом.

– Я вряд ли долго протяну, – меланхолическим тоном произнес Тимоти. – И у нас с Мод нет детей. Нам едва ли стоит обременять себя бесполезными вещами. Но из чистой сентиментальности мне бы хотелось взять старый десертный сервиз, который напоминает о прошлом. Конечно, он вышел из моды, да и вообще десертные сервизы сейчас не слишком ценятся, но я готов довольствоваться им – и, возможно, булевским шкафчиком[33] из Белого будуара.

– Вы опоздали, дядя, – с самодовольной беспечностью отозвался Джордж. – Утром я попросил Элен оставить споудовский сервиз за мной.

Тимоти побагровел:

– Что значит – оставить за тобой? Еще ничего не решено. И зачем тебе десертный сервиз? Ты ведь не женат.

– Дело в том, что я коллекционирую споудовский фарфор, а это превосходный его образец. Но булевский шкафчик можете взять себе, дядя. Мне он и даром не нужен.

Тимоти отмахнулся от булевского шкафчика.

– Слушай, Джордж, не слишком ли много ты на себя берешь? Я старше тебя, и, кроме того, я – единственный брат Ричарда. Так что сервиз мой!

– Почему бы вам не взять сервиз из дрезденского фарфора, дядя? Прекрасная вещь – и наверняка навевает такие же сентиментальные воспоминания. Как бы то ни было, споудовский сервиз мой. Кто первым пришел, того первым и обслужили.

– Чушь! – рявкнул Тимоти, брызгая слюной.

– Пожалуйста, Джордж, не огорчай дядю, – резко вмешалась Мод. – Ему это вредно. Естественно, он получит сервиз, если захочет. Тимоти имеет право выбирать первым, а вам, молодежи, придется подождать. К тому же он брат Ричарда, а ты всего лишь племянник.

– Я могу кое-что добавить, молодой человек! – Тимоти кипел от бешенства. – Если бы Ричард как следует составил завещание, распоряжаться содержимым этого дома было бы поручено мне! То, что этого не произошло, я могу приписать только дурному влиянию! Повторяю – дурному влиянию! – Он сердито уставился на племянника. – Это завещание просто нелепо! – Тимоти откинулся на спинку стула, схватился за сердце и простонал: – Все это очень скверно на мне отражается. Если бы я мог выпить немного бренди…

Мисс Гилкрист выбежала из комнаты и вернулась, неся рюмку с упомянутым тонизирующим.

– Вот бренди, мистер Эбернети. Прошу вас, не волнуйтесь! Вы уверены, что вам не нужно прилечь?

– Не будьте дурой! – Тимоти залпом выпил бренди. – Прилечь! Я намерен отстаивать свои интересы!

– Право, Джордж, ты меня удивляешь, – сказала Мод. – Твой дядя говорит абсолютно верно. Его желания должны учитываться в первую очередь. Если он хочет десертный сервиз, значит, он его получит!

– Тем более что этот сервиз просто отвратителен, – добавила Сьюзен.

– Придержи язык, Сьюзен! – огрызнулся Тимоти.

Худощавый молодой человек, сидящий рядом со Сьюзен, поднял голову и произнес голосом, в котором слышались пронзительные нотки:

– Не смейте так говорить с моей женой!