Выпуск 1. Том 3 - Кристи Агата - Страница 33

Мсье Бук неприязненно посмотрел на Пуаро.

– А вы можете предложить что-нибудь лучшее? – спросил он.

– В данный момент нет, – признался Пуаро. – И все же, – продолжал он, – мне кажется, никто из вас не заметил самого интересного в этих часах.

– Имеет ли к этому отношение вопрос номер шесть? – спросил доктор. – На вопрос, было ли совершено убийство в час пятнадцать, указанное часами время, я отвечаю: нет.

– Присоединяюсь к вам, – сказал мсье Бук. – Следующий вопрос: было ли убийство совершено раньше? Я отвечаю на него: да. Вы согласны со мной, доктор?

Доктор кивнул.

– Однако на вопрос, было ли убийство совершено позже, тоже можно ответить утвердительно. Я принимаю вашу теорию, мсье Бук, и думаю, что мсье Пуаро ее тоже принимает, хотя и не хочет связывать себе руки раньше времени. Первый убийца пришел до часа пятнадцати, Второй – после часа пятнадцати. А так как одна из ран нанесена левой рукой, нам, наверное, следует выяснить, кто из пассажиров левша?

– Я уже кое-что сделал для этого, – сказал Пуаро. – Вы, должно быть, заметили, что я просил каждого пассажира написать свою фамилию или адрес. Для окончательных выводов тут нет оснований, потому что есть люди, которые одно делают левой рукой, другое – правой. Некоторые пишут правой рукой, а в гольф играют левой. Но все же кое-что это дает. Все пассажиры брали авторучку в правую, за исключением княгини Драгомировой – она отказалась писать.

– Княгиня Драгомирова! Да нет, это невозможно! – сказал мсье Бук.

– Сомневаюсь, чтобы у нее хватило сил для этого, – усомнился доктор Константин. – Та рана нанесена с большой силой.

– Значит, такой удар женщине не под силу?

– Нет, этого я не сказал бы. Но я думаю, что женщине пожилой и в особенности такой тщедушной и хрупкой, как княгиня Драгомирова, это не под силу.

– А может быть, тут сыграла роль сила духа, преодолевающая телесную немощь? – сказал Пуаро. – Княгиня – яркая личность, и в ней чувствуется огромная сила воли. Однако давайте на время оставим эту тему.

– Итак, вопросы номер девять и десять, – сказал доктор. – Можем ли мы с уверенностью утверждать, что в убийстве Рэтчетта участвовал один человек? Как иначе можно объяснить характер ран? С медицинской точки зрения я не вижу иного объяснения. Было бы чистейшей бессмыслицей предположить, что один и тот же человек сначала ударил Рэтчетта слабо, потом изо всех сил, сначала держал кинжал в левой руке, потом переложил его в правую и после этого еще добрых полчаса тыкал кинжалом в мертвое тело. Нет, нет, это противоречит здравому смыслу.

– Да, – сказал Пуаро. – Противоречит. А версия о двух убийцах, по-вашему, не противоречит здравому смыслу?

– Но ведь вы сами только что сказали: как же иначе все объяснить?

Пуаро уставился в одну точку прямо перед собой.

– Именно об этом я и думаю, думаю непрестанно, – добавил он и уселся поудобнее в кресле. – Начиная с этого момента все расследования будут происходить вот здесь, – постучал он себя по лбу. – Мы обсудили этот вопрос со всех сторон. Перед нами факты, изложенные систематично и по порядку. Все пассажиры прошли перед нами и один за другим давали показания. Мы знаем все, что можно было узнать извне. – И он дружески улыбнулся мсье Буку. – Мы с вами, бывало, любили пошутить, что главное – это усесться поудобнее и думать, пока не додумаешься до истины, не так ли? Что ж, я готов претворить теорию в практику – здесь, у вас на глазах. Вам двоим я предлагаю проделать то же самое. Давайте закроем глаза и подумаем… Один, а может, и не один из пассажиров убил Рэтчетта. Так вот, кто из них его убил?

Глава 3

Некоторые существенные детали

Четверть часа прошло в полном молчании. Мсье Бук и доктор Константин поначалу следовали наставлениям Пуаро. Они пытались разобраться в путанице фактов и прийти к четкому, объясняющему все противоречия решению.

Мысль мсье Бука шла примерно таким путем:

«Безусловно, надо как следует подумать. Но ведь, по правде говоря, сколько можно думать… Пуаро определенно подозревает молодую англичанку. Явно ошибается. Англичанки слишком хладнокровные… А все потому, что они такие тощие… Но не буду отвлекаться. Похоже, что это не итальянец, а жаль… Уж не врет ли лакей, когда говорит, что Фоскарелли не выходил из купе? Но чего ради ему врать? Англичан трудно подкупить – к ним не подступишься. Вообще все сложилось до крайности неудачно. Интересно, когда мы отсюда выберемся? Должно быть, какие-то спасательные работы все-таки ведутся. Но на Балканах не любят спешить… Пока они спохватятся, немало времени пройдет. Да и с их полицией не так-то просто договориться – они тут такие чванные, чуть что, лезут в бутылку: им все кажется, что к ним относятся без должного почтения. Они раздуют это дело так, что не обрадуешься. Воспользуются случаем, раструбят во всех газетах…»

С этого момента мысли мсье Бука снова пошли многажды проторенным путем.

А доктор Константин думал:

«Любопытный человечек. Кто он, гений? Или шарлатан? Разгадает он эту тайну? Вряд ли. Нет, это невозможно. Дело такое запутанное… Все они, наверное, врут… Но и это ничего нам не дает… Если они все врут, это так же запутывает дело, как если бы они все говорили правду. А еще эти раны, тут сам черт ногу сломит. Было бы гораздо проще понять что к чему, если бы в него стреляли. Гангстеры всегда стреляют… Америка – любопытная страна. Хотелось бы мне туда съездить. Передовая страна. Прогресс везде и во всем. Дома надо будет обязательно повидаться с Деметриусом Загоне – он был в Америке и знает, что там и как. Интересно, что сейчас поделывает Зия? Если жена узнает…»

И доктор переключился на личные дела.

Эркюль Пуаро сидел неподвижно. Можно было подумать, что он спит. Просидев так четверть часа, он внезапно вскинул брови и вздохнул, пробормотав себе под нос:

– А почему бы и нет, в конце концов? А если так… ну да, если так, это все объясняет.

Глаза его широко открылись, загорелись зеленым, как у кошки, огнем.

– Так. Я все обдумал. А вы? – сказал он вполголоса.

Собеседники, погруженные в собственные мысли, от неожиданности вздрогнули.

– Я тоже думал, – смешался мсье Бук. – Но так и не пришел ни к какому выводу. В конце концов, раскрывать преступления – ваша профессия, а не моя.

– Я тоже со всей серьезностью думал над этим вопросом, – бессовестно сказал доктор, с трудом отрываясь от занимавших его воображение малопристойных картин. – У меня родилось множество самых разнообразных теорий, но ни одна из них меня полностью не удовлетворяет.

Пуаро одобрительно кивнул. Его кивок словно говорил: «Вы правы. Вам так и следовало сказать. Ваша реплика пришлась весьма кстати».

Он приосанился, выпятил грудь, подкрутил усы и с ухватками опытного оратора, который обращается к большому собранию, заговорил:

– Друзья мои, я тоже перебрал в уме все факты, рассмотрел показания пассажиров и пришел к кое-каким выводам. У меня родилась некая теория, которая хотя еще и несколько расплывчата, но все же объясняет известные нам факты. Объяснение весьма необычное, и я не совсем в нем уверен. Чтобы проверить его, мне необходимо провести кое-какие опыты. Для начала я перечислю кое-какие детали, которые мне представляются существенными. Начну с замечания, которым обменялся со мной мсье Бук, когда мы в первый раз посетили вагон-ресторан. Он заметил, что здесь собрались представители самых разнообразных классов, возрастов и национальностей. А ведь в эту пору поезда обычно пустуют. Возьмите, к примеру, вагоны Афины – Париж и Бухарест – Париж – там едут по одному, по два пассажира, не больше. Вспомните, что один пассажир так и не объявился. А это, на мой взгляд, весьма знаменательно. Есть и другие детали, более мелкие, но весьма существенные. К примеру, местоположение сумочки миссис Хаббард, фамилия матери миссис Армстронг, сыскные методы мистера Хардмана, предположение Маккуина, что Рэтчетт сам сжег найденную им записку, имя княгини Драгомировой и жирное пятно на венгерском паспорте.