Пересадочная станция - Саймак Клиффорд Дональд - Страница 2

- Однако ваш человек заинтересовался.

- Да. И, убей меня бог, не знаю почему.

- Тем не менее ему это дело не поручили.

- Он был нужен в другом месте. Кроме того, его там знали.

- И вы…

- Мне потребовалось два года работы.

- И теперь вы знаете всю его историю.

- Не всю. Надо сказать, теперь вопросов у меня стало еще больше.

- Вы видели его самого?

- Неоднократно, - ответил Льюис. - Но я никогда с ним не разговаривал. И думаю, меня он не видел ни разу. Каждый день, перед тем как забрать почту, Уоллис совершает прогулку, но никогда не уходит далеко от дома. Все, что ему бывает нужно, приносит почтальон: то пакет муки, то фунт бекона, дюжину яиц, иногда спиртное.

- Надо полагать, в нарушение правил почтового ведомства.

- Разумеется. Но почтальоны делали это годами. Всех такая ситуация устраивает, по крайней мере до тех пор, пока кто-нибудь не устроит скандал. Но там скандалов не устраивают. Возможно, кроме почтальонов, Уоллис ни с кем никогда дружеских отношений и не поддерживал.

- Насколько я понял, хозяйством он практически не занимается.

- Совсем не занимается. У него есть небольшой огород, но это все. Земля пришла в полное запустение.

- Но должен же он на что-то жить. Где-то ведь он берет деньги?

- Да, - ответил Льюис. - Раз в пять или десять лет он отсылает одной фирме в Нью-Йорке горсть драгоценных камней.

- Как на это смотрит закон?

- Вы имеете в виду, что они могут быть крадеными? Нет, не думаю. Хотя, если бы кто-то захотел найти к чему прицепиться, это было бы несложно. Давным-давно, когда Уоллис только начал отправлять им камни, возможно, все было в порядке. Но время шло, законы менялись, и, я подозреваю, теперь и он сам, и покупатель кое-какие из них нарушают.

- Но вы не вмешиваетесь?

- Я проверил фирму, - сказал Льюис, - и они здорово забеспокоились. Прежде всего потому, что все эти годы безбожно обдирали Уоллиса. Но я сказал им, чтобы они покупали, как и раньше. А если кто-то еще будет их проверять, чтобы сразу отсылали этих людей ко мне. Короче, посоветовал им держать язык за зубами и ничего не менять.

- Вы не хотите, чтобы кто-нибудь его спугнул? - спросил Хардвик.

- Совершенно верно. Мне нужно, чтобы почтальон по-прежнему продолжал доставлять продукты, а нью-йоркская фирма по-прежнему покупала у него драгоценные камни. Я хочу, чтобы все оставалось как есть. И если вы спросите меня, откуда берутся эти камни, я вам сразу скажу: не знаю.

- Может быть, у него там свой прииск?

- Хорош прииск. Алмазы, изумруды и рубины - все в одном и том же месте?

- Надо полагать, что даже при тех ценах, по каким с ним рассчитывались, Уоллис получает неплохой доход.

Льюис кивнул.

- Видимо, он посылает им новую партию, только когда кончаются деньги. А денег Уоллис тратит не так уж много, поскольку живет довольно просто, если судить хотя бы по тем продуктам, что он закупает. Правда, он выписывает множество газет, еженедельников и более десятка научных журналов. Кроме того, заказывает по почте много книг.

- Технических?

- Отчасти - да, но большинство из них - просто популярные издания, которые держат читателя в курсе последних достижений науки. Физика, химия, биология и все такое прочее.

- Но я не…

- Вот именно. Я тоже. Он вовсе не ученый. По крайней мере настоящего образования Уоллис не получил. В те далекие годы, когда он ходил в школу, не очень-то многому там учили - сейчас, во всяком случае, естественнонаучным дисциплинам уделяется гораздо больше внимания. Кроме того, все, что он мог тогда узнать, давно уже обесценилось. Уоллис посещал начальную школу - типичную для тех времен школу, где все занимались в одной комнате, - а затем провел зиму в так называемой «академии», что просуществовала год или два в городке Милвилл. Если вы не в курсе, могу сообщить, что для пятидесятых годов прошлого века это относительно высокий уровень образования. Так что он наверняка был очень способным юношей.

Хардвик покачал головой.

- Невероятно! Вы все это проверили?

- Насколько было возможно. Приходилось действовать очень осторожно. Мне не хотелось, чтобы кто-нибудь догадался о том, что меня интересует на самом деле. Да, забыл упомянуть - Уоллис много пишет. Он покупает толстые тетради для дневниковых записей дюжинами. И чернила - пинтами.

Хардвик поднялся из-за стола и прошелся по комнате.

- Льюис, - произнес он, - если бы вы не предъявили мне свои документы и если бы я не проверил их подлинность, честно говоря, я бы решил, что все это просто бездарный розыгрыш.

Он вернулся к столу и сел, потом взял карандаш и снова принялся перекатывать его между ладонями.

- Вы занимаетесь этим делом уже два года. У вас есть какие-нибудь предположения?

- Никаких, - ответил Льюис. - Я в полном недоумении. И именно поэтому я здесь.

- Расскажите мне, что вы знаете о нем еще. Я имею в виду - о его жизни после войны.

- Его мать умерла, когда Уоллис был в армии. Отец с соседями похоронили ее там же, на ферме. В те годы многие так поступали. Молодой Уоллис получил отпуск, но слишком поздно: на похороны он не успел. Никакого замораживания тогда попросту не было, а дорога отнимала много времени. Потом он вернулся в действующие войска. Отец Уоллиса остался холостяком, в одиночку работал на ферме и жил в достатке. По тем сведениям, что мне удалось собрать, он был хорошим фермером, даже исключительно хорошим для своего времени. Выписывал кое-какие сельскохозяйственные журналы и вводил у себя всякие новшества. Уже тогда он использовал севооборот и боролся с эрозией почвы. По современным стандартам это была не бог весть какая ферма, но жил он с нее совсем неплохо и даже сумел кое-что отложить. Затем с войны вернулся Инек, и они больше года работали на ферме вместе. Старый Уоллис купил косилку для лошадиной тяги - этакая цилиндрическая конструкция с острыми длинными резаками, чтобы убирать сено и зерновые. Весьма прогрессивный шаг по тем временам. Вручную за такой штукой не угонишься. Но однажды хозяин отправился на косьбу, и лошадей что-то испугало: они рванули, и старого Уоллиса бросило вперед, прямо под косилку. Далеко не самый лучший способ уйти из жизни…

Хардвик передернулся и пробормотал.

- Ужасно…

- Инек нашел отца и перенес его тело в дом. Затем взял ружье и пошел искать лошадей. Отыскал их в дальнем конце пастбища, пристрелил на месте, да там и оставил. Это действительно так и произошло. Долгие годы на пастбище лежали два лошадиных скелета, запряженные в косилку, - до тех пор, пока не сгнила сбруя. Инек вернулся домой и занялся приготовлениями к похоронам. Обмыл отца, одел его в выходной черный костюм и положил на стол, - потом сколотил в сарае гроб. Могилу он выкопал рядом с могилой матери. Закончил уже при свете фонаря и всю ночь просидел возле отца. Когда наступило утро, он отправился к ближайшему соседу, тот сообщил другим соседям, и кто-то позвал священника. Под вечер состоялись похороны, и Инек вернулся домой. С тех пор он там и жил, но никогда больше не возделывал землю. Только огород, и все.

- Вы говорили, что эти люди не любят разговаривать с чужаками, однако вам удалось узнать много подробностей.

- У меня ушло на это два года. Я, можно сказать, внедрился к ним. Купил побитую машину и, остановившись в Милвилле, пустил слух, что ищу женьшень.

- Что ищете?

- Женьшень. Это такое растение.

- Я знаю. Но на него уже долгие годы нет спроса.

- Ну, небольшой спрос все-таки есть. Время от времени женьшень скупают экспортеры. Но я собирал и другие лекарственные травы тоже и вообще делал вид, что хорошо знаю народную медицину. Впрочем, «делал вид» - не совсем те слова: за два года я это дело неплохо освоил.

- Понятно, этакая простая душа, - сказал Хардвик, - тамошние таких понимают. Чудак, мол, травы какие-то ищет - это в наше-то время. Да и безобидный совсем. Может, даже немного чокнутый.

Льюис кивнул.