Мост исполнения желаний - Серова Марина Сергеевна - Страница 13

– Простите, вы Полина? – уточнил молодой человек.

– Да, а вы, значит, Кирилл?

– Он самый.

Мы устроились на скамейке слева от статуи, оставшейся в этом сквере еще с советских времен.

– Кирилл, скажите, вы сразу заподозрили, что произошедшее с вашим другом – это не несчастный случай, а результат покушения?

– Ну как сразу? – развел руками молодой человек. – Когда мы услышали Андрюшкин крик и рванули в дом, я ни о чем таком даже не думал. Не до того было. Ему «Скорую» надо было скорее вызвать, а мобильная связь там была отвратительная. Пока мы искали место, где прием был хороший, пока дозванивались, пока ждали «неотложку», старались как-то поддержать Андрея. Только на следующий день я вспомнил о разговоре, который слышал за забором.

– А вы можете мне точно передать его содержание?

– Я затрудняюсь, времени порядком уже прошло с тех пор. Но одно помню точно: они, то есть неизвестная женщина и мужик, что с нами работал, часто произносили «Игнат».

– И вы решили, что речь шла о Игнатьеве?

– Да, мы и сами частенько его так называли. У нас в группе было два Андрея, чтобы как-то их отличать, одного из них стали звать Игнатом.

– А в какой связи те двое упоминали это имя?

– Понимаете, Полина, я же специально не стоял под забором и не слушал, а шел, простите за откровенность, в уборную. До меня долетели отдельные слова, обрывки фраз: «Игнат... Пусть навернется... Жаль, проводка еще не подведена... Я в долгу не останусь...» Знаете, это мог быть разговор о чем угодно. Все окончательно встало на свои места, когда я увидел фотографию в Аниной квартире. На ней была та женщина, что с Петром разговаривала. Я, когда из туалета вышел, посмотрел в щелку забора. Она как раз лицом к нему стояла. Я спросил Андрея, кто на той фотографии. Оказалось, что это сводная сестра Ани. Еще он сказал, что они не слишком контачат. Татьяна даже на свадьбу не пришла. После этого у меня окончательно оформилась версия о покушении.

– Вы не пытались сразу ее озвучить?

– Кому?

– Хотя бы Андрею.

– «Дружище, а тебя, похоже, заказали...» Вы думаете, это легко сказать человеку, у которого все, что ниже пояса, парализовано?

– Вы могли пойти в милицию.

– Мог. Но разве меня там стали бы слушать, если сам Игнат, в смысле Игнатьев, утверждал, что это был несчастный случай?

– Вы в курсе, что Панин ему угрожал?

– Да, я за дверью в палату стоял и слышал все, что говорил Михаил Владимирович. Знаете, моя жена тогда ребенка ждала. Ну как тут на рожон полезешь?

– Значит, вы струсили.

– Я не струсил, я о жене беспокоился и о будущем малыше. Вот ввязался бы я в драку, меня бы стали вызывать на допросы, жена нервничала бы, а это на ее беременности бы непременно отразилось, – стал оправдываться Кирилл.

– Ладно, с этим все ясно. Я только одного не пойму – зачем же вы Ане обо всем рассказали, когда прошло столько времени? Ее душевная рана уже стала затягиваться, а вы взяли и вскрыли тонкую кожицу без всякого наркоза.

– Сам не знаю, как это получилось. Я что-то ляпнул при случайной встрече, не подумав. Она зацепилась за мой полунамек и стала требовать, чтобы я объяснил, что это значит. Я сначала хотел отболтаться, а потом подумал, что Анютка должна знать всю правду.

– Скажите, Кирилл, а вы действительно не стали следить за Аней, когда друг попросил вас об этом?

– А зачем? Я прекрасно понимал, что ей не до любовников. Она врачей для мужа искала, дочку маленькую растила... Знаете, Аня до сих пор не может забыть мужа, в каждом предложении его имя упоминает. «Мы с Андрюшей так об этом мечтали... Андрей говорил... Андрюша обещал...» Прошло уже достаточно времени, чтобы как-то свыкнуться с тем, что его больше нет, но Аня живет воспоминаниями о счастливой, но короткой семейной жизни, а от настоящего она закрыта в какой-то кокон.

– Да, я тоже это заметила.

– Полина, честно говоря, мне не совсем понятно, зачем она вас наняла...

Я не собиралась обсуждать эту тему, поэтому сослалась на то, что опаздываю на другую встречу, и попрощалась с Кириллом. Особой симпатии этот парень у меня не вызвал. Он знал о преступлении и молчал, давая Таньке с Петькой возможность проворачивать свои черные делишки дальше.

Сев в свой «Мини-Купер», я на всякий случай посмотрела на мобильник и обнаружила, что мне звонила Алина. Я набрала ее:

– Привет, дорогая! Ты что-то хотела?

– А ты почему мне сразу не ответила?

– Я была на встрече, поэтому отключала мобильник.

– А что за встреча?

– Так, ничего интересного.

– Когда ты так говоришь, это значит, что ты по уши погрязла в очередном дельце и не хочешь меня в него посвящать. Поля, а вдруг я тебе пригожусь?

Надо отдать Нечаевой должное, она мне действительно не раз помогала в деле восстановления справедливости.

– Ладно, жди, через полчаса я буду у тебя. Поболтаем.

Вскоре Алина потчевала меня пирогом с капустой, который она купила в соседнем магазине и, по ее же собственному признанию, не могла осилить уже второй день, а я ее – рассказом о судьбе героини моего очередного дела. Я вкушала пирог без особого удовольствия, Нечаева слушала меня со скучной миной на лице. Вроде бы я убрала все ненужные подробности, но мой рафинированный продукт не произвел на подругу должного впечатления.

– Поля, опять ты наступаешь на те же грабли, – посетовала Алина.

– В каком смысле?

– Ну сколько можно выбирать себе клиентов, которые не в состоянии достойно оплачивать твои эксклюзивные услуги?

– Ну я же не виновата, что мне встретилась на мосту не миллионерша, пресытившаяся своим богатством, а именно безработная Аня со своей трехлетней дочкой. Неужели ты не понимаешь, что я не могла мимо них просто так проехать?

– Ну, спасла ты их разок, а что дальше? Я слышала, что самоубийцы не успокаиваются, пока не приведут свой замысел в исполнение. Может, дочь она еще и пощадит, а сама рано или поздно в окно сиганет, под поезд бросится или таблеток наглотается. Поля, ты же не можешь быть постоянно рядом с ней. Думаю, Ане нужна не ты, ей требуется любой специалист с приставкой «психо-», чтобы разобрался во всех извивах ее помраченного сознания.

– Не требуется, – возразила я. – На настоящий момент ясность ее мыслей не вызывает у меня сомнения. Аня осознала свою ошибку и теперь строит планы на будущее.

– Ты называешь ее болезнь, – Нечаева повертела пальцем у виска, – ошибкой?

– Аня не больна, – стояла я на своем.

– А по-моему, у нее как раз не все дома, причем давно. Иначе как она могла сделать своей сестре-злыдне такой подарок? Шутка ли, сама подтолкнула ее к таким деньжищам, оформив на нее доверенность? Нет, ну точно ненормальная!

– Это называется не болезнь, а наивность.

– Все равно, я тебя не понимаю. Спасла ее и спасла. А чтобы сестрице ее отомстить, наверняка придется сильно раскошелиться. У тебя что, есть лишние деньги? Лучше дай их мне. Я сейчас практически на мели.

– Алина, я всегда помогаю тебе, когда у меня есть такая возможность, но сейчас не тот случай. Мне самой придется где-то искать источники финансирования, чтобы выполнить задуманную работу.

– Знаешь, дорогая, я совсем тебя не понимаю. Зачем тебе нужна эта головная боль?

– Хорошо, я попробую тебе объяснить. Отомстив Синдякову за смерть моих родителей, я почувствовала необычайный выброс в кровь адреналина. Так было всякий раз, когда я восстанавливала справедливость. Возмездие для меня – это что-то вроде наркотика. Я уже представляю, как лишаю Кудряшовых контрольного пакета акций, а потом отправляю их в тюрьму. Петру уже не привыкать путешествовать туда и обратно, а Татьяне только предстоит войти во вкус...

– Поля, а ты у нас, оказывается, наркоманка, – заметила Нечаева, – причем очень нетрадиционная. Тебя саму лечить надо.

– Лечи, – разрешила я.

– Боюсь, что для таких, как ты, лекарство еще не изобрели. Ладно, хватит об этом. У меня есть предложение. Давай сегодня снова в «Домино» поедем. Там будет играть московский ди-джей. Между прочим, вход для девушек до 23.00 бесплатно.