Путевой светлячок (СИ) - Гусейнова Ольга Вадимовна - Страница 16

Мика пристроилась рядом со мной и ступала по земле почти бесшумно, а говорила тихонько.

— Но ведь он маленький, Мика! — попыталась поспорить с девушкой.

Она взяла меня за руку и, заглянув в глаза, ответила:

— Из ваших рассказов я поняла, что он воспитывался у светлых? И тем, судя по его апатичности ко всему кроме еды и тебя, было, в сущности, плевать на него. Он ничего не умеет, мало что знает…

— Ты ошибаешься, Мика, он прекрасно знает географию, несколько языков… — попыталась защитить Хема от новых нападок.

— К нам периодически приезжают делегации демонов, — она тоже прервала меня, — пару раз я видела их детей, не таких маленьких как Хем, но все же… — Мика замолчала, что-то припоминая или обдумывая, — так вот, их система воспитания отличается от вашей, Хел. В первую очередь демонов обучают защищать себя и свою семью, во-вторых — убивать врагов. И только затем — охотиться и всему остальному. И все это с рождения, Хел. В этом возрасте Хем уже был бы смертельно опасным хищником, поэтому мой зверь так на него реагирует. Любой, кто умеет чувствовать опасность, почует ее в Хеме. Просто нам повезло, что светлые не позволили ему раскрыть свои способности и не привили навыки воинов, как это сделали бы демоны.

— Лучше расскажи, как ты в подобной ситуации оказалась? — я решила сменить тему разговора.

Но Мика, которая, не смотря на тяжелый разговор все время смотрела по сторонам и вверх, после моего вопроса шустро полезла на дерево. Я тоже заметила гнездо, из которого оборотница начала перекладывать яйца за пазуху. Так же проворно спустилась вниз, а я удивленно спросила:

— Странно, почти лето на дворе, а тут яйца…

— Это серпуг, они круглый год яйца несут, как куры, — Мика довольно хмыкнула, отвечая, — и на вкус такие же! Вот бы нам подстрелить серпуга, — мечтательно протянула охотница.

Через какое-то время, — о, удача! — нам все же повезло подстрелить этого самого вожделенного серпуга. Толстого, большого! Довольная Мика готова была его сразу сырым слопать, но я решила тушку нести сама во избежание соблазна у охотницы.

— Э-эх! — разочарованно выдохнула она, — еще несколько месяцев полностью обернуться нельзя.

— Почему? — с большим интересом спросила я.

— Я беременна, это может спровоцировать выкидыш. Пока самки в положении, могут лишь частично трансформироваться и то, в крайнем случае — для защиты.

— А как же охота? — тут же решила уточнить.

— Хель, обычно, когда случается такое чудо, и мы ждем щенков, вся стая заботится о женщине. Отец семейства сходит с ума от беспокойства и буквально заваливает едой свою пару, и в любое время дня и ночи готов предоставить свою шею, чтобы поделиться кровью. Поэтому нам нет смысла рисковать будущими детенышами и охотиться.

Не стала вновь задавать вопрос: как она очутилась в плену. Моя напарница нашла несколько съедобных грибов, и те так же отправила за пазуху. А я набрала различных травок для горячего отвара и приготовления птицы, чтобы вкуснее была.

Нашу добычу гномы и Хем очень оценили, быстро разделали и поставили варить, в очередной раз порадовавшись, что Мика прихватила с собой котелок не в силах расстаться с остатками еды, зато сейчас он нам весьма пригодился.

Гномы предложили нам помыться первыми: волосы будут долго сохнуть, а вечер уже на носу. На том и порешили, они остались варить обед, расположившись к нам спинами, а мы пошли греться в каменку.

Внутри обнаружили старую почерневшую лавку. Возле выхода я положила мешок с вещами. Достала оттуда две ни разу не одетые чистые рубахи. А грязную заскорузлую одежду сложили рядом, чтобы потом попытаться отстирать — лишних вещей у нас нет. Особенно у Мики, я и так отдала ей последнее.

Еще во время охоты мы с Микой нашли мыльный корень, который собирались использовать для мытья, и хотя запах при этом выделяется резковатый, но нам поможет однозначно. Вскоре мы скоблились с песком в речке, затем бежали греться в каменку, и так пока волосы и кожа не заблестели от чистоты.

Стирались тоже голышом, чтобы не испортить и не намочить чистую одежду. Я впервые попала в подобную ситуацию, когда пришлось при других раздеваться догола, пусть даже в присутствии только одной Мики. Все равно, у светлых такое не принято и вызывало во мне стыд и неловкость, но вместе с тем — словно очередной шаг к внутренней свободе.

В очередной раз оценила свое воспитание. А точнее, тех, кто был рядом, пока взрослела. Как выяснилось в сложнейших жизненных условиях, я ко многому приспособлена, многое умею, а если что ни разу не делала, то хотя бы имею представление как. Например, та же стирка или приготовление еды. Меня воспитывала высокородная светлая эльфийка и вместе с тем — обычные люди или эльфы, делясь со мной опытом и знаниями.

— Что это у тебя висит на шее? — спросила Мика, сидя на корточках и скребя песком по грязной рубашке.

Я инстинктивно прикоснулась к цепочке с кулоном, которые не снимаю с детства, и мешочку с бисером на шнурке — подарку Нисы. Погладила, чувствуя, как на душе сразу становится светло и тепло при мысли о дриаде и маме.

— Это кулон с портретами моих родителей. А это подарок от подруги и наставницы, она принадлежит к лесному народцу, воспитывала меня и обучала целительству с детства. А еще научила охотиться, метко стрелять и делать луки из подручных средств. Да много чему! Ее зовут Ниса.

Мика улыбнулась и весело добавила:

— Питаться подножным кормом тоже она научила?

Брызнула в свою новую подружку водой, смеясь:

— Ниса научила выживать в лесу и, как видишь, мы еще живы и не похожи на скелеты.

— Да уж, раньше я выбирала лишь вид мяса, которое хочу съесть, либо положить в похлебку или кашу, а теперь молчком жую грибы, толченую кору и вообще — скоро зайцем стану.

В голосе «вечно голодной» Мики звучала ностальгия.

— Не переживай, скоро будешь среди своих и тогда снова будешь сытой.

Сочувственно погладила бедняжку по обнаженному худенькому плечику и удивилась, когда оборотница, не раздумывая, потерлась об костяшки моих пальцев щекой. Все прополоскав, повесили на ветки деревьев сушиться, а потом пошли прогреться в каменку в последний раз. Благодаря сухому теплу здесь, волосы высохли неожиданно быстро, и когда мы надели длинные рубашки из фактически украденного мной рюкзака убитого парня, нам было вполне тепло и комфортно.

После нас в баню пошли гномы. Правда, Хема с собой не взяли — в каменке и для них места мало. А после того как мужчины закончили и в одних штанах присоединились к нам возле костра, я пошла отмывать Хема. Мои «портянки» уже подсохли, поэтому переложила их на горячие камни бани, чтобы потом завернуть мальчика, пока будет сушиться его одежда.

Снова расслабляющее тепло каменки, и на этот раз мы вдвоем с Хемом. Рубашку не стала снимать, намочить не хотелось, но и раздеться перед мальчиком я бы не смогла. А вот разглядывать похудевшего за эти недели демоненка было до боли тяжело. Маленький, грязный, плечи обещают стать широкими, но сейчас жалко торчащие косточки и лопатки вызывали желание обнять его и, в тоже время, покусать любого, кто обидит.

Оказалось, у него на шее тоже висит кулон на короткой цепочке, и когда мы вышли к речке скоблиться песком, я не смогла сдержать любопытства и взяла небольшой кругляшок в руки. Хем тоже низко наклонил голову, чтобы рассмотреть.

— Кто тебе его дал, Хем? — тихо спросила.

— Азарель! Она сказала, что это ЕГО подарок лично мне. Моя путеводная звезда, — спокойно ответил мальчик, а у меня сжало сердце.

— Почему ты зовешь ее Азарель? Ведь Хлоэль сказала, что она твоя мать? — возразила я, хотя почти догадалась, что услышу в ответ.

— Я ей — никто! Она так сказала, когда я спросил, можно ли мне называть ее мамой. Я знаю, у других детей есть мамы, а у меня — никого. Азарель сказала, что у меня — только отец.

Я застыла на берегу, упершись в песок коленями, пока слушала, а после прижала Хема к себе, погладила по отмытым черным волосам. Мальчик снова, уже почти привычно, потерся шишками о мое плечо. Обнял крепко и неожиданно сильно и попросил: