Мир красного солнца - Саймак Клиффорд Дональд - Страница 2

— Приехали. — Билл выключил моторы.

Харл устало потянулся. Билл поглядел на счетчик времени. Стрелка показывала 5626 лет.

— Мы в 7561 году, — медленно и задумчиво произнес он.

— Пистолет взял? — спросил Харл.

— Да, — рука Билла машинально потянулась к бедру, нащупывая в кобуре кольт 45-го калибра.

— Тогда выходим.

Харл распахнул дверь, исследователи вышли. Песок блестел под ногами. Заперев дверь, Харл пристегнул ключи к поясу.

— Еще не хватало потерять, — пробормотал он.

Холодный ветер дул над пустыней, стонал среди руин, расплескивал тонкую, колючую пыль. Времялетчики зябко вздрагивали, несмотря на теплую одежду.

Харл схватил Билла за руку, указывая на восток. Там карабкался в небо огромный тускло-красный шар.

— Солнце, — прошептал Билл, приоткрыв от изумления рот.

— Да, — подтвердил Харл. — Солнце.

Исследователи молча уставились друг на друга.

— Это не 7561 год, — выдавил наконец Билл.

— Да, скорее 750000, если не больше того.

— Значит, счетчик ошибался.

— И очень сильно ошибался. Мы двигались во времени в тысячу раз быстрее, чем рассчитывали.

Они помолчали, разглядывая ландшафт. Руины, куда ни кинь взгляд, лишь развалины, на сотни футов вздымающиеся над песками. Многие из них еще сохранили красоту и благородство пропорций, превосходящие все, на что способно было двадцатое столетие. Ослепительно белый камень мерцал в вечных сумерках, которые не могли развеять слабые лучи огромного, кирпично-красного светила.

— Должно быть, счетчик отмерял тысячелетия вместо лет, — задумчиво произнес Билл.

Харл безрадостно кивнул:

— Хорошо еще, если не десятки тысячелетий.

Серая собакоподобная тварь, поджав хвост, во мгновение ока проскользнула по гребню дюны и исчезла.

— Это руины Денвера, — сказал Харл. — А море, которое мы видели, должно быть, покрыло весь восток Северо-Американского континента. Над поверхностью остались, наверное, лишь Скалистые горы, но они превратились в пустыню. Да, мы отмотали добрых 750000 лет, а может, и семь миллионов.

— А что же с людьми? — спросил Билл. — Как думаешь, они выжили?

— Не исключено. Человек — выносливое животное. Его нелегко убить, и он приспосабливается почти к любому окружению. Не забывай, эти перемены происходили постепенно.

Билл обернулся, и его крик зазвенел у Харла в ушах. Швед развернулся всем телом и увидел, как к ним несется, прыгая по дюнам, разношерстная орда дикарей. Безоружные, одетые в шкуры, они, однако, явно собирались напасть на исследователей.

Харл выдернул кольт из кобуры. Широкая ладонь шведа сомкнулась на рукояти, палец нашарил спусковой крючок. С пистолетом в руке он чувствовал себя увереннее.

До орды оставалась едва сотня ярдов. Развевались на ветру шкуры, злобные, кровожадные вопли не оставляли сомнения в намерениях дикарей. Безоружные. Харл усмехнулся. Сейчас он им устроит кровавую баню. В этой толпе человек пятьдесят. Многовато, но не слишком.

— Ну что, покажем им? — бросил он Биллу.

Громыхнули два револьвера. Толпа дрогнула, но не остановилась, оставив двоих умирающих на песке. И снова плюнули огнем кольты. Люди спотыкались, визжали, падали. Остальные рвались вперед, топча упавших. Похоже было, что нет силы, способной их остановить. До них оставалось едва пятьдесят ярдов, когда барабаны опустели. Двое исследователей начали было перезаряжать револьверы, вытаскивая патроны из поясов, но, прежде чем они успели открыть огонь, толпа навалилась на них.

Билл ткнул дулом в лицо врагу и спустил курок. Ему пришлось сделать шаг в сторону, чтобы падающий труп не придавил его. Чей-то узловатый кулак врезал ему по голове, и Билл упал на колени. Он успел застрелить еще двоих противников, прежде чем остальные набросились на него.

В шуме схватки он услыхал грохот револьвера Харла. Множество рук вцепились в Билла, множество тел придавили его к земле. Он боролся отчаянно и самозабвенно — руками, ногами, зубами. Он чувствовал, как тела вздрагивают от его ударов, как кровь течет по рукам. Песок, поднятый множеством ног, забивался в глаза и уши, ослепляя и оглушая его.

В нескольких футах поодаль дрался Харл, дрался так же яростно, как и его товарищ. Лишенные оружия, они вернулись к тактике своих первобытных предков.

Казалось, что долгие минуты они сражались с нападавшими; в действительности же не прошло и нескольких секунд, прежде чем их задавили общей массой, связали по рукам и ногам и бросили стянутых веревками, точно охотник — куропаток в сумку.

— Билл, — позвал Харл, — ты ранен?

— Нет, — ответил Билл. — Но здорово избит.

— Я тоже.

Они лежали на спине и пялились в пустое небо. Толпа нападавших двинулась в сторону самолета. Вскоре до ушей пленников донесся металлический звон. Очевидно, дикари пытались вышибить дверь.

— Пусть себе колотят, — сказал Харл. — Сломать что-то им не под силу.

— Кроме пропеллеров, — поправил Билл.

Звон продолжался некоторое время. Потом нападавшие вернулись и, развязав пленникам ноги, поставили их.

В первый раз исследователям представился случай как следует разглядеть тех, кто захватил их в плен. То были высокие, пропорционально сложенные люди, судя по виду, отнюдь не голодавшие. Внешность их, однако, была совершенно варварской. Волосы неровно обкорнаны, как и бороды. Ходили они, ссутулившись и приволакивая ноги, походкой человека отчаявшегося или ведущего пустую жизнь, Шкуры, в которые они одевались, были хорошо выделаны, но грязны. Оружия не было ни у кого, а глаза их беспокойно бегали, как у диких зверей, постоянно ждущих опасности.

— Идите, — приказал один из дикарей, здоровый мужик с торчащим передним зубом. Он произнес это слово по-английски, пусть несколько по-иному, чем было принято в двадцатом веке, но несомненно на чистом английском языке.

И исследователи двинулись в путь, сопровождаемые своими пленителями, тем же путем, каким пришли люди будущего. Они прошли мимо мертвецов, но дикари едва удостоили взглядом своих бывших товарищей. Человеческая жизнь явно ценилась здесь дешево.

2. По приказу Голан-Кирта!

Они пробирались между чудовищными развалинами. Дикари переговаривались между собой, хотя и на английском, но с таким акцентом и добавляя в него такое количество незнакомых слов, что понять их было решительно невозможно.

Наконец они достигли чего-то, что могло быть улицей. Она петляла между развалинами; по обочинам стояли люди — среди них и дети, и женщины. Все пялились на пленников и оживленно болтали.

— Куда вы ведете нас? — спросил Билл шедшего рядом с ним конвоира.

Тот запустил пальцы в бороду и плюнул в песок.

— На арену, — произнес он медленно, чтобы человек двадцатого века мог понять его.

— Зачем? — Билл тоже старался говорить внятно.

— На состязания, — ответил дикарь коротко, словно расспросы его раздражали.

— Какие состязания? — осведомился Харл.

— Скоро узнаете, — прорычал другой конвоир. — Сегодня, в полдень.

Этот ответ вызвал у дикарей взрыв хохота.

— Узнают, — хихикнул кто-то, — когда встретятся с порождениями Голан-Кирта!

— Порождениями Голан-Кирта? — воскликнул Харл.

— Придержи язык, — злобно рыкнул человек с торчащим зубом, — а то тебе его вырвут.

Больше путешественники во времени вопросов не задавали.

Они ковыляли дальше. Даже хорошо слежавшийся песок все же подавался под ногами; от усилия ныли икры. К счастью, люди будущего не торопились, удовлетворенные, очевидно, и такой скоростью.

Немало ребятишек собрались поглазеть на процессию, они бежали рядом, пялясь во все глаза на людей двадцатого века и вереща какую-то ерунду. Тех немногих, кто подходил слишком близко или визжал слишком громко, стража отшвыривала подзатыльниками.

Почти пятнадцать минут карабкались они по песчаному склону, прежде чем добрались до гребня, и не увидали в лощине перед собой арену. То было огромное сооружение без крыши, избежавшее большей частью всеобщего разрушения. Кое-где виднелись следы ремонта, но производившие его явно уступали по мастерству первоначальным строителям. В поперечнике здание достигало полумили, имело совершенно круглую форму и построено было из того же белого камня, что и весь разрушенный город. Двое людей двадцатого века потрясенно взирали на его громаду.