Манящая тайна - Маклейн Сара - Страница 15

О Господи! Мара уже начинала ненавидеть это прозвище.

– Он вовсе не убийца.

Слова эти вырвались у нее раньше, чем она успела прикусить язык. И тем самым Мара невольно признала, что знакома с герцогом Ламонтом.

Глаза Лидии широко распахнулись, и она пробормотала:

– Правда?

Свой следующий ответ Мара тщательно обдумала. И только после этого произнесла:

– Правда.

Лидия ждала, когда подруга продолжит. Ее белокурые кудряшки, непослушные и встрепанные, едва держались на месте при помощи нескольких дюжин шпилек. Не дождавшись продолжения, Лидия откинулась на спинку стула и, положив руки на колени, заявила:

– Он приходил не для того, чтобы привести ребенка, верно?

Не такое уж неслыханное для аристократа дело – привести в приют своего внебрачного сына.

– Нет, не для того.

– И не для того, чтобы забрать? – допытывалась Лидия.

Мара покачала головой:

– Нет, не для этого.

– А может, он хотел сделать щедрое пожертвование приюту?

Мара невольно усмехнулась:

– Нет, не хотел.

Лидия склонила голову к плечу.

– А ты могла бы уговорить его сделать это?

Мара рассмеялась:

– Как это ни печально, но великодушие ему чуждо.

– Ага, значит, он приходил не ради каких-то дел, касающихся приюта?

– Нет, не ради.

– А это значит, что его визит как-то связан со вторым твоим сегодняшним посетителем, не так ли?

Мару пронзила тревога. Она посмотрела подруге прямо в глаза:

– Я тебя не понимаю, дорогая.

– Не ври. Все ты понимаешь. А твоего второго посетителя зовут Кристофер Лоув. Полагаю, он очень богат – унаследовал от своего отца огромное состояние.

Мара поджала губы.

– Уже не богат.

Лидия внимательно посмотрела на подругу:

– Да, я кое-что слышала. Говорят, он проиграл все человеку, убившему его сестру.

– Он не убивал!.. – снова вырвалось у Мары.

– Хмм… – Лидия смахнула с юбки приставшую корпию. – Похоже, ты в этом совершенно уверена.

Мара кивнула:

– Да, совершенно.

Подруга помолчала, потом спросила:

– Как давно ты знаешь герцога Ламонта?

Вот он, вопрос, который изменит все. Вопрос, который вытащит ее из укрытия и предъявит миру.

Что ж, ведь когда-то все равно придется сказать правду. И следует счесть подарком судьбы то, что начать можно с Лидии. Но очень трудно признаться ближайшей подруге, доверявшей ей семь долгих лет, что все эти годы она, Мара, ей врала.

Собравшись с духом, Мара ответила:

– Двенадцать лет.

Лидия медленно кивнула:

– С тех пор как он убил сестру Лоува?

«С тех пор как он якобы убил меня».

Теперь уже признаться будет совсем просто. Ведь Лидия и так знала о ней больше, чем кто-либо другой. Она пришла к Маре совсем юной, неопытной гувернанткой для группы мальчишек, прибывших из большого поместья в Йоркшире, из того самого, где сама Мара скрывалась много лет назад.

Лидия понизила голос и ласково проговорила:

– У нас у всех есть тайны, Маргарет.

– Это не мое имя, – прошептала Мара.

– Конечно, не твое, – согласилась Лидия. Улыбнувшись, она продолжала: – И то, что ты выросла на ферме в Шропшире, является такой же правдой, как и то, что ты отошлешь туда Лаванду.

Мара выдавила смешок и кивнула на свинку, похрапывающую во сне:

– Ферма в Шропшире отлично ей подойдет.

Лидия усмехнулась:

– Чушь! Это очень избалованная свинья… Спит на мягкой подушке и ест прямо со стола. Ей не понравятся плохая погода и помои. – Большие глаза Лидии наполнились сочувствием. – Но если не Шропшир, то где?

Мара посмотрела на бюро, за которым работала семь лет, каждый день надеясь, что эти вопросы никогда не возникнут. Не поднимая глаз, она ответила:

– Бристоль.

Лидия кивнула:

– Только непохоже, что ты выросла в доках Бристоля.

Перед глазами возник огромный дом, где она провела детство и юность. Отец частенько говорил, что мог бы купить всю Британию, если бы только захотел. И он построил этот дом как доказательство своего могущества. Дом был наполнен картинами и мраморными скульптурами, по сравнению с которыми элгинские мраморы казались миниатюрными. В особенности он любил портреты и заполнил почти все стены лицами незнакомцев. «Когда-нибудь я заменю их моей собственной семьей», – говаривал отец всякий раз, когда вешал новый портрет. Дом его выглядел непомерно украшенным в лучшем случае, в худшем же – вычурным и безвкусным. И только этот свой дом и любил отец.

– Я в доках и не росла.

– А герцог?

«Лидия все знает. Нет никаких сомнений», – думала Мара.

– Видишь ли, я… – Мара помолчала, тщательно подбирая слова. – Я встретилась с ним… однажды.

Не вранье, но и правдой не назовешь. «Встретилась» – не совсем то слово, которым можно описать случившееся между ними. Час был поздний, ночь темная, положение отчаянное. И она воспользовалась этой встречей.

Подруга пристально взглянула на нее:

– Встретилась накануне своей свадьбы?

Мара страшилась этой минуты двенадцать лет – боялась, что правда ее погубит. И все же, стоя на краю обрыва и готовясь рассказать правду впервые за двенадцать лет, она без колебаний ответила:

– Да.

Лидия кивнула:

– И он тебя не убивал.

– Нет, разумеется. Ведь я же живая…

Лидия молча ждала продолжения, и Мара тихо проговорила:

– Я вовсе не хотела, чтобы все выглядело так… зловеще.

Она собиралась испачкать кровью простыни, чтобы казалось, будто ее обесчестили. Будто она сбежала с мужчиной. Он должен был ускользнуть до того, как кто-либо что-нибудь заметит. Но опия оказалось слишком много. И крови – тоже.

Лидия долго обдумывала услышанное, снова и снова покручивая в пальцах конверт, и Мара не могла отвести глаз от этого маленького белого прямоугольника.

– Никак не могу вспомнить твое имя…

– Мара.

– Да-да, Мара, – повторила Лидия, словно пробуя имя на вкус. – Значит, Мара?..

Та кивнула; она испытывала искреннее удовольствие, когда слышала свое имя из чужих уст. Удовольствие… и одновременно страх. Потому что обратной дороги не было.

Наконец Лидия улыбнулась и сказала:

– Что ж, очень приятно познакомиться.

Мара невольно задержала дыхание – столь велико было облегчение, на нее нахлынувшее.

– Когда он добьется своего, про меня все узнают, – сказала она.

Лидия посмотрела ей прямо в глаза; она понимала, что означали эти слова. Понимала, что Маре придется бежать из Лондона и что приют, возможно, перестанет существовать, а ей, Лидии, также придется исчезнуть.

– А он добьется своего?

Мара прекрасно понимала, что этот человек не остановится ни перед чем. Но и у нее имелись кое-какие планы… Она твердо решила, что не уйдет, пока не обеспечит мальчиков.

– Нет, не добьется, если я тоже не добьюсь своего.

Губы Лидии дрогнули в усмешке.

– Такого ответа я и ожидала.

– Я пойму, если ты решишь держаться в стороне, – сказала Мара. – Если захочешь уйти прямо сейчас.

Лидия покачала головой:

– Нет, я не хочу уходить.

Мара улыбнулась:

– Вот и хорошо. Этот дом будет нуждаться в тебе, когда уйду я.

Лидия кивнула:

– Да, я останусь тут.

В коридоре раздался бой часов, словно отмечавший значение этой минуты. И звук этот вернул подруг к реальности.

– Ну а теперь, когда с этим мы покончили… – Лидия протянула Маре два конверта. – Может быть, объяснишь мне, почему ты получаешь письма из игорного ада?

Глаза Мары широко распахнулись. Она взяла один из конвертов и покрутила его в руках. С лицевой стороны, густыми черными чернилами и почти неразборчивым почерком, было нацарапано ее имя, а также адрес. Причем конверт был запечатан ошеломительно красивой серебристой печатью с изображением изящного ангела-девочки – гибкой, очаровательной, с крыльями, раскинутыми по воску.

Мара поднесла ее ближе к глазам, а Лидия сказала:

– Это печать «Падшего ангела».