Город голодных теней (СИ) - "Джиллиан" - Страница 41

Грохот раздался такой, словно взорвался сам дом! Тот, куда ушёл Влад с ребятами!

Тася закричала от неожиданности и от боли в ушах: так страшен был этот грохот! Она ещё кричала, когда краем глаза уловила что-то странное — а обернувшись, поперхнулась от ужаса: от дома напротив, из-под его торца, через круговой газон дома, хлынула на них чёрная волна!

Но хуже волны стал инстинктивный взгляд, брошенный на Макса. Парень, когда загрохотало, выскочил из круга. И теперь Тася, закрыв рот и быстро оглядываясь, лихорадочно соображала: прорвал ли круг своим движением Макс? Спасёт ли круг, если парень снова войдёт под его защиту? И что делать? Требовать, чтобы Макс вернулся? А если с возвращением его защита круга как раз и сломается полностью?! Что делать?!

— Макс! Назад!

Парень растерянно взглянул на неё. Наверное, он тоже был обуреваем теми же мыслями о круге. И теперь сомневался, стоит ли возвращаться.

— Я не могу! А вдруг…

Чёрная волна, ломая кусты кругового газона, помчалась на них.

— Беги к Владу!! — завизжала Тася. — Макс, беги!!

16

Парень всё ещё медлил, хотя чёрной волне оставалось лишь перепрыгнуть через бордюр. Макс, видимо, находился в лихорадочном замешательстве: бросить Тасю вместе с бомжем в защитном круге на произвол судьбы было страшно, но, кажется, и его страшила мысль вернуться в круг и тем самым разрушить его до конца.

Сердце Таси больно дёрнулось, когда она поняла, что могут погибнуть все, хоть и есть неясный шанс — пусть для одного.

Чуть не срывая голос, она вскрикнула:

— Беги!

Будто подстёгнутый коротким воплем, Макс сорвался с места.

Она ещё успела заметить, как парень сворачивает на дорогу перед домом. Она ещё успела мельком понять, что на асфальте меловая линия не одиночная, а тройная (снова сработала интуиция Влада!), но поможет ли это после прыжка Макса за пределы защиты? Она ещё успела увидеть, как выплёскивает волна с газона — широченная, с расстояния похожая на громадную змеищу с раскинутыми по сторонам крыльями капюшона… Успела увидеть, как змеища ударилась о защиту и обволокла её кромешной тьмой. Когда Тася поняла, что защита действует, она оцепенела со слезами на глазах, всхлипывая от пережитого страха и уже думая, что делать дальше. Ведь впереди — ещё одно испытание. Причём двойное — и на чисто физическое выживание, и на стойкость души…

И вздрогнула от хриплого голоса за спиной:

— Доверься мне…

От неожиданности ноги подломились, когда бомж резко обхватил её со спины и заставил сесть на колени, изо всех сил уже не просто обнимая, но нависая над нею. Она успела вдохнуть смрад его грязного тела и одежды, инстинктивно поморщиться и ощутить тепло его прижавшегося к ней тела, а потом — ударил безнадёжно-отчаянный крик запертых в чёрной волне человеческих душ, и в пространство защитного круга рухнул адский холод, смывая все чувства и ощущения, кроме безумного страха.

… В ушах звенит — так, что не разобрать, закончился ли звуковой ад, изматывающий душу. И зуб на зуб не попадает. Значит ли это, что она ещё живая? И сквозь закрытые — зажмуренные до боли! — веки почудилось: посветлело. Но глаза открывать — страшно. А ещё дышать приходится часто и коротко. Такое ощущение, вдохни глубже — и лёгкие сожжёт вымороженным, льдисто-сухим воздухом.

Потом почувствовала руки. Точней — пальцы, которые болезненно (и чем дальше, тем сильней) заныли, согреваясь. Тася попробовала пошевелиться — и непроизвольно застонала: спина будто прилипла к ледяной глыбе.

— Эй… — тихонько позвала она бомжа, который, кажется, не собирался двигаться. Может, боится, что беда ещё не прошла?.. Позвать она позвала, но себя не услышала. Наверное, поэтому он не встаёт? Откашлялась и только хотела насмешливо сказать: «Эй, там, наверху! Вставай!» — как вдруг вспомнила первую встречу с чёрной волной и поняла, что произошло. Некоторое время тупо смотрела в асфальт, а потом затряслась от непроизвольной дрожи, больше похожей на мелкие судороги.

Она вылезла из-под него и несколько секунд смотрела на его напряжённую позу. Упасть ему не давали руки, которыми он упирался в асфальт.

Заглушив горечь, Тася взялась за его плечи и осторожно перевалила тяжёлое тело набок. Странно, но тело оказалось не заледенелым — мягким, и женщина смогла перевернуть его на спину. Присев на корточки, она сначала бездумно смотрела в лицо, заросшее щетиной, на растрёпанную бороду, бело индевевшую от недавнего, ещё тёплого дыхания. А потом вспомнила всё — с самого начала, легко вытащила из собственной памяти все мелочи, которые укладывались в логическую цепочку.

Вот она сама — говорит, что в ближайшем доме есть один уведённый тенями. Вот Влад — объясняет, что именно с этим человеком, и будто походя замечает: «Его доедают». А затем говорит, что будет зомбировать бомжа, чтобы тот реагировал на примитивные команды. И Влад же, перед тем как начертить защиту, вглядывается не только в неё и в Макса, но ещё пристальней — в бомжа.

Да, взгляд Влада застыл на нём подольше… А Тася, даже пребывая в чёрном, всепоглощающем ужасе, мельком, но удивилась, когда неизвестный бомж внезапно повелительным тоном сказал: «Доверься мне!»

Такое мог вложить в него только Влад.

Она всухую всхлипнула. Стоит ли ненавидеть Влада, злиться на него, что он зомбировал бомжа не только на беспрекословное послушание, но и в случае ЧП на такое же беспрекословное пожертвование своей жизнью ради неё и Макса?

Палка о двух концах. И размышлять, прав ли Влад, когда, следуя интуиции, обрёк человека на смерть, бессмысленно… Надо думать о живых. Быть беспощадной — и думать о живых… О Господи… Макс! Жив ли он? Успел ли он сбежать с дороги чёрной волны-душееда — и сумели ли ему помочь? А сами ушедшие — Влад, Саша и Алексей? Живы ли?

Что-то снова грохнуло за домом, куда ушла вся команда. Уже не плотным взрывом, как недавно. Сухо и отрывисто. Пистолетный выстрел. Кажется, Тася начинает отличать грохот от выстрелов. Кажется, живые… Обернувшись к кругу, она пригляделась: от тройной линии осталась еле видная внутренняя — с разрывами в нескольких местах. Несмотря на помощь бомжа, она чудом осталась в живых?

Быстро оглядевшись, нет ли вокруг чего опасного — хотя бы на вид, она снова взялась за подмышки бомжа и перетащила его тело на газон. Хоть не на дороге оставить… Уложила на мёртвых серых травах мёртвое тело. Провела по влажно-ледяному лицу бомжа — закрыла ему глаза, сложила ему тяжёлые руки на груди. Грустно подумала, что, пока тащила его, жуткое ощущение простуженности пропало. Она даже согрелась… Потом встревоженно огляделась и, только было двинулась к дому, к его стороне с подъездами, как вспомнила кое о чём. Вернулась к бомжу и нерешительно, уже не брезгуя, обыскала карманы его костюма — того самого, с чужого плеча. Почему-то была уверена, что найдёт хоть какую-то бумажку, которая сможет подсказать, кто он и есть ли у него родные. Но то ли детектив из неё никакой, то ли при нём и правда ничего не было, только Тася вздохнула и несмело сказала:

— Прости. — А про себя добавила: за то, что хотели тебе помочь, а вышло — наоборот. Помолчала, нервно оглядываясь, и всё-таки прочитала: — Отче наш, иже еси на небесех, да святится имя Твое, да приидет царствие Твое…

Заупокойных молитв она не знала, но решила: в этом страшном, надвигающемся на живой мир пространстве будет сильной и привычная «Отче наш». Дочитала, снова дотронулась до рук бомжа, перекрестилась — и побежала за дом, страшась оглянуться, как страшась и увидеть нечто впереди себя, на дороге.

Но команда уже успела сделать то, за чем шла в указанный дом. Навстречу Тасе, едва она свернула, торопливо шли трое. Когда она заметила их и пересчитала, оторопела от неожиданности. Трое?! Потом, приглядевшись, выдохнула. Влад впереди всех — чуть не бежал. При виде Таси остановился, а потом пошёл спокойней. Тогда-то за ним она увидела четвёртого. Неизвестный мужчина нёс на руках женщину. Ещё чуть позади шли Макс и Алексей, который тоже нёс — Сашу.