Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Секретный фронт Генерального штаба. Книга о военной разведке. 1940-1942 - Лота Владимир Иванович - Страница 14


14
Изменить размер шрифта:

Этому донесению «Марса» в Москве тоже было уделено особое внимание. Голиков распорядился направить донесение из Будапешта «по списку — № 1 (разослать) в 4 адреса»[69]. Это означало, что донесение «Марса» незамедлительно было направлено Сталину, Молотову, Тимошенко и Жукову. В Москве все ждали от разведки добрых вестей. Никто с Германией воевать не хотел, в Кремле и в Наркомате обороны понимали, что ни страна, ни армия еще не готовы к отражению агрессии столь мощного противника. Так дезинформация, облеченная в розовые одежды желаемого, пробилась сквозь «информационные фильтры» и превратилась в донесение, в котором желаемое принималось за действительное. Германские специалисты по дезинформации были опытными манипуляторами и хорошими психологами.

Содержание сообщения резидента РУ из Будапешта перекочевало (иначе и не могло быть) в первый вывод доклада Голикова от 20 марта 1941 года. Однако следует обратить внимание на то, что последним 16-м пунктом этого доклада было донесение генерал-майора В. И. Тупикова: «По сообщению нашего ВАТ из Берлина, — говорилось в докладе, — начало военных действий против СССР следует ожидать между 15 мая и 15 июня 1941 года»[70].

В докладе Голикова, предназначавшемся для высшего политического и военного руководства СССР, были и другие важные пункты. В частности, в 14-м пункте сообщалось, что «столкновение между Германией и СССР следует ожидать в мае 1941 года», в 15-м пункте: «…шведский ВАТ в подтверждение сведений о подготовке наступления против СССР весной 1941 года подчеркнул, что сведения получены от военного лица и основаны на сугубо секретном приказе Гитлера, который известен ограниченному кругу ответственных лиц…»[71]

Зная желание Сталина не слышать сообщения разведки о подготовке Гитлера к нападению на СССР, Голиков тем не менее внес в доклад донесение Тупикова и другие наиболее важные сообщения военных атташе. Они в первую очередь должны были привлечь внимание и Сталина, и Тимошенко, и Жукова.

Выводы Голикова, по существу, снимали все значение приведенных в докладе сведений. К такому заключению после войны пришел Г. К. Жуков в своих «Воспоминаниях и размышлениях». Этот вывод поддерживает в своей монографии и доктор юридических наук Б. Г. Соловьев [72]. С этим выводом согласиться трудно. К руководителям СССР ежедневно поступали тревожные сведения от советских послов, от резидентов внешней разведки НКГБ, от командования пограничных войск и других источников. И они могли делать собственные выводы, опираясь на эти мощные и разнообразные потоки специальной информации. Мы до сих пор даже приблизительно не представляем общего объема всех документов, которые в январе — июне 1941 года поступали в Кремль и свидетельствовали о подготовке Германии к нападению на Советский Союз. Архивные материалы разведки, на которых должны были сохраниться резолюции И. В. Сталина, до сих пор не рассекречены.

«Соображения Голикова — это угодничество, дань культу «гениального вождя» и страха за свою судьбу», — считает генерал-полковник А. Г. Павлов, работавший первым заместителем начальника Главного разведывательного управления. Такая оценка значительно глубже и точнее. В ней отражается конкретное историческое время, обстановка, в которой работал Голиков, и трудное положение начальника военной разведки, пятеро предшественников которого были уже расстреляны.

В этой оценке видна и трагедия личности генерал-лейтенанта Ф. Голикова, лишенного инициативы и опасавшегося за свою жизнь. В таких условиях, когда даже «старая большевистская гвардия» не осмеливалась спорить со Сталиным, жить и работать было трудно. К старой гвардии относились Молотов, Микоян, Берия, Ворошилов, Буденный, Калинин и другие. Голиков был им неровня.

Выводы в докладе от 20 марта не давали покоя Голикову и после окончания войны. Будучи Маршалом Советского Союза, Голиков 4 февраля 1964 года обратился с письмом к начальнику ГРУ ГІІІ, в котором просил разрешения ознакомиться с письменным докладом РУ за его подписью в адрес инстанции и военного руководства о силах, которые фашистская Германия могла бросить против СССР, и основных операционно-стратегических направлениях наступления немцев против Красной Армии[73].

Начальник ГРУ П. И. Ивашутин разрешил Голикову ознакомиться с этим докладом. В апреле 1963 года Голиков прочитал доклад, составленный им 20 марта 1941 года. После этого бывший начальник военной разведки заметил, что «все правильно изложено». В отношении выводов он сказал, что «они значения не имеют»[74]. Что этим хотел сказать маршал Голиков, неизвестно. Известно другое. В августе 1942 года во время встречи с У. Черчиллем в Москве И. Сталин заметил: «…Мне не нужно было никаких предупреждений. Я знал, что война начнется, но думал, что мне удастся выиграть еще полгода».

Отдельные несоответствия в сроках нападения, в количестве сосредоточиваемых на советско-германской границе немецких дивизий в 1941 году в донесениях военных разведчиков были неизбежны. Но обобщая сведения, поступавшие из столиц западных и восточных стран, можно было сделать вывод: Германия готовится к нападению на Советский Союз и это нападение произойдет не тогда, когда Советский Союз будет готов к отражению агрессии.

Зная отношение Сталина к донесениям, в которых сообщалось о возможности возникновения советско-германского военного конфликта, Голиков приказал направлять Сталину, Берии, Молотову, Тимошенко и Жукову наиболее важные донесения, сохраняя под текстами подписи резидентов.

Когда их поток, а это было в апреле 1941 года, стал наиболее интенсивным и убедительным, Сталин обратился с личным письмом к Гитлеру. Советский руководитель сообщил фюреру о том, что у него сложилось впечатление о подготовке Германии к нападению на СССР. В ответ Гитлер прислал Сталину «доверительное письмо», в котором сообщил, что «в Польше действительно сосредоточены крупные войсковые соединения, но что он, будучи уверен, что это не пойдет дальше Сталина, должен разъяснить, что сосредоточение его войск в Польше не направлено против Советского Союза, так как он намерен строго соблюдать заключенный пакт, в чем ручается своей честью главы государства»[75].

Сталин поверил Гитлеру. Донесения Кобулова из Берлина тоже сыграли свою роль. Таким образом, в апреле — мае советское руководство ориентировалось на то, что в 1941 году советско-германские отношения будут еще строиться на основе договора 1939 года о ненападении. Жуков, вспоминая об этом, писал: «Как-то при личном докладе Сталин говорит, что он вчера получил личное письмо от Гитлера, который его заверяет, что сосредоточение в Польше войск ничего общего не имеет с подготовкой нападения на Советский Союз, что эти войска готовятся совершенно для другой цели, для более крупной Цели на Западе. Авиация, сосредоточиваемая в Польше, на польских аэродромах, тоже выведена из-под удара английской авиации. И я вам скажу, что Сталин этой версии, конечно, поверил. Он был убежден, что Гитлер готовит, с одной стороны, вторжение в Англию, а с другой стороны, имел в виду усилить свою африканскую группировку, где действовал корпус Роммеля. Но оказалось это глубоко ошибочным. Ухватил ли я, как начальник Генерального штаба, глубокую ошибочность в мыслях Сталина? Я бы соврал, сказав, что вполне понимал, что война неизбежна. Я тогда поверил, что вполне удовлетворен ответом Сталина…. У Тимошенко тоже не было никаких сомнений…»[76].

Таким образом, количество и качество донесений военных атташе и военных разведчиков, направлявшихся в Кремль и Генеральный штаб в первой половине 1941 года, были вполне достаточными для принятия руководством страны конкретных мер, направленных на укрепление безопасности страны и приведения вооруженных сил с состояние, адекватное военной угрозе, которая нависла над западными границами СССР. Политическое руководство СССР знало об этой угрозе, но было введено в заблуждение дезинформацией стратегического характера, в распространении которой принимал личное участие Гитлер.