На крыльях муссонов - Лиелайс Артур - Страница 18

А вы, что так заняты дележом пленников, воззрите с жалостью на этих несчастных, на то, как они хватаются друг за друга, так что вы едва силитесь растащить их!»

Хронист добавляет, что раздел пленников происходил весьма беспокойно, – на поле собрались и горожане. Представшая их взорам жестокая картина повергла их в смущение и растерянность. Все это видел и сам принц Энрики.

«Инфант, с которым была его свита, сидел на могучем скакуне и был там же на поле; награждая своих любимцев, он оказывал мало интереса к своей собственной добыче, ибо очень скоро он роздал все сорок шесть душ – принадлежащую ему пятую часть добычи; самое ценное для него было то, что достигнута его цель, ибо он с большой радостью помышлял о спасении тех душ, которые до того гибли».

Принц Энрики, очевидно, искренне верил, что творит угодное богу дело. Это подчеркивает и хронист Азурара, мысли которого о дальнейшей жизни рабов были точно те же, что и у принца:

«Теперь судьба их была совсем другой, ибо раньше обречены на гибель были и души их, и тело: душа потому, что они были поганые, не ведающие света и сияния святого учения, а тело потому, что жили они подобно зверям… не ведая ни хлеба, ни вина, не покрывая плоть свою одеждой, не зная домов, и – что самое зловредное – жили в большом ослеплений; они не разбирали, что есть добро, и жили, предаваясь скотской лености… И теперь подумайте, какой награды от господа бога был достоин инфант за то, что он дал им возможность спастись – и не только тем, но и многим другим, которых он обрел позже…»

Азурара и кое-кто из ученых, как видим, старались оправдать участие принца в захвате рабов и торговле ими. Он якобы руководствовался благородной идеей – не захватывать рабов, а ввозить туземцев в Португалию, крестить их здесь, обращать в христианскую веру, а затем отправлять обратно в родные края, чтобы они готовили к крещению своих языческих собратьев по племени. Хронисты утверждают, что такие крещеные миссионеры-африканцы действительно отправлялись на родину (где они не имели никакого успеха). По воззрениям того времени, дескать, получается, что похищение людей – угодное богу деяние. Сыновья и внуки мавров и негров жили в Португалии как добрые христиане, как и все прочие дети христиан.

Однако неоспоримые факты свидетельствуют, что рабство и работорговля несли африканцам лишь безграничные лишения и страдания, а никак не духовный свет и новую жизнь – хотел ли этого принц или не хотел, давал ли он особые разрешения на охоту за африканцами, как Лансароти, или же капитаны занимались этим на свой страх и риск.

В страну черных мавров

Христово воинство и рыцари в погоне за рабами. – В стране черных мавров. – Открытие Сенегала и Гамбии. – Бесславная кончина Нунью Триштана. – Воинственные племена у Зеленого мыса, – Вести о золотой земле в глубине континента.

Пока экспедиции не давали видимых результатов, принца Энрики всячески высмеивали как расточителя средств, наивного мечтателя. Едва же в Португалию привезли первых рабов, недавние критики поняли, что принц был весьма дальновиден и начали славить его как нового Александра Македонского.

В Португалии возросла потребность в дешевой рабочей силе как в деревне, в латифундиях, так и в городах.

В 1445 году за рабами в Африку отправилось двадцать шесть португальских судов, среди них четырнадцать каравелл под командованием Лансароти. Очевидно, вельможу соблазнила на новое плавание полученная прежде внушительная прибыль.

Каравеллы Лансароти собрались в Аргенском заливе, приветствуя друг друга пушечным салютом. Затем начался шумный пир с обильными яствами и возлияниями.

На следующий день был разработан план битвы. Двести семьдесят рыцарей решили разбиться на три полка: впереди пойдут копьеносцы, в центре – арбалетчики, а за ними – одетые в доспехи солдаты. Затем десант высадился на берег. Португальцы подняли флаг Христова воинства и принесли торжественную присягу – сражаться не на жизнь, а на смерть. Как иронизировал хронист Азурара, после этой пышной церемонии можно было ожидать великих дел. Прошагав три лиги, португальцы наткнулись на мавров и под звуки труб напали на них. Туземцы бежали, оставив восьмерых убитыми, четверо было взято в плен. Такова была добыча. Азурара прибавил еще: «Многие кавалеры, маршируя по рыхлому песку, настолько устали, что уже были не в силах пешком воротиться к кораблям. В сей великой беде они стали хватать ослов, во множестве бродивших по острову, и верхом на сих вислоухих отправились назад к побережью».

Второе нападение было успешнее – португальцам удалось захватить пятьдесят семь туземцев.

В 1446 году в торговле у африканских берегов уже был занят пятьдесят один корабль; флотилия продвинулась далеко к югу за мыс Бохадор и бухту Арген. Португальцы, борясь с ветрами и течениями, уклоняясь от мелей и подводных рифов, отбивая нападения туземцев, хватали рабов и плыли все дальше. С экспедицией вновь поплыл и Нунью Триштан; он впервые увидел землю, где жили черные люди, – настоящую негритянскую страну. Он открыл устье Сенегала (18° с. ш.) и мог доложить принцу, что Великая пустыня осталась позади. Португальцы обнаружили чернокожих, которые были дружественно настроены и с которыми белые могли бы вести торговлю.

Экспедиции Энрики Мореплавателя 1415-1460 годов (по И. Магидовичу).

Такие добрые вести побудили Диниша Фернандиша, уже немолодого представителя известной династии мореплавателей, выпросить у Энрики каравеллу, за свой счет подготовить ее к плаванию и обещать, что он, Фернандиш, проплывет вдоль земли черных мавров так далеко, как не заплывал еще ни один португалец (черными маврами португальцы называли негров, в отличие от белых мавров – арабов и берберов).

Диниш Фернандиш не успокаивался до тех пор, пока не достиг Сенегала и не проплыл мимо устья огромной реки, которое скрывалось за широкими песчаными банками. Здесь корабль был замечен африканцами, которым он показался вначале не то птицей, не то огромной рыбой. Несколько смельчаков в долбленых лодках поплыло к нему, чтобы рассмотреть поближе. Как только туземцы заметили на палубе – спине неведомого чудовища – людей, они в страхе обратились в бегство. Дальше к югу португальцы наткнулись на целую флотилию пирог и начали хватать черных гребцов. Это были первые чернокожие, захваченные португальцами в Черной Африке, а не на земле берберов.

Хронист Азурара замечает, что принцу Энрики выпала честь завладеть добычей по соседству с Египтом, – в те времена считалось, что Сенегал – один из рукавов Нила. Здесь мореплаватели видели крокодилов, а так как эти животные встречались им только в Ниле, то, вполне естественно, португальцы могли вообразить, что открыли западный рукав Нила. Эта легенда укоренилась на столетия; в свое время даже Александр Македонский, увидев во время индийского похода крокодилов в Инде, решил, что и эта азиатская река связана с Нилом.

Капитан Диниш Фернандиш велел даже наполнить бочку водой из великой реки, чтобы привезти домой в подарок принцу. Фернандиш плыл все дальше и на 14° с. ш., за просторными песчаными равнинами, открыл поросшие лесами холмы, которые назвал Зеленым предгорьем, или Зеленым мысом (см. карту). Он находился уже в восьмистах километрах от мыса Бланко – настолько и мыс Бланко, в свою очередь, был удален от мыса Бохадор.

В районе Зеленого мыса уже появилась пышная тропическая растительность. Сенегал находился в жаркой зоне, но сильные ливни здесь поили землю, и пустыня отступила. У зеленых холмов Африки португальцы убедились, что теория Аристотеля и Птолемея ошибочна. Вопреки утверждениям древних мыслителей, жаркий пояс был густо заселен, здесь росли зеленые леса и текли широкие реки, солнце не убивало ни людей, ни растения, а море и не думало превращаться в пар или в соленое месиво.

Один из кораблей под предводительством Алвару Фернандиша, отбившись во время бури от флотилии, проник еще дальше к югу и открыл устье Гамбии с густо населенным побережьем. Здесь начиналась Черная Африка, где жили только чернокожие племена, а берберы и арабы уже не встречались. Повсюду были большие поселки, повсюду можно было набирать рабов – «черную слоновую кость», сальных, выносливых землепашцев и ремесленников.