Конкистадоры - Беркович Вера - Страница 55

Кортес, смеявшийся в свое время над Веласкесом за его веру в астрологов (предсказавших, что губернатор будет обманут Кортесом), внял совету Ботельо, учитывая к тому же, что ацтеки до сих пор обычно воздерживались от ночных сражений.

Капитан-генерал сделал все, что мог, чтобы вывезти из Теночтитлана награбленные у ацтеков сокровища. Многие солдаты все еще носили при себе свою часть добычи – золотые цепи, ожерелья и другие драгоценности. Причитающуюся же королю пятую долю и большую часть золота, захваченного Кортесом и офицерами, перелитого в золотые слитки, снесли по приказу капитан-генерала в один из залов дворца. Командующий поручил офицерам охранять королевское золото и велел навьючить его на восемь лошадей и восемьдесят тласкальцев.

Но и после этого осталась немалая груда золота и серебра, для которой не хватало ни лошадей, ни носильщиков. Тогда Кортес, По свидетельству Берналя Диаса и Овьедо, разрешил солдатам взять из этой груды кто сколько захочет, лишь бы драгоценности не остались этим ацтекским собакам. Однако он посоветовал соблюдать меру и не брать слишком много: в темную ночь, полную опасностей, трудно будет идти с тяжелой ношей.

Бывалые ветераны послушались совета командира и взяли с собою лишь небольшие, но ценные предметы. Люди же Нарваэса, увидев наконец драгоценности, о которых столько наслышались, не могли побороть своей алчности. Они не только увешали себя тяжелыми золотыми цепями, но и набили золотом карманы, сумки и мешки.

Похоже, разумнее всех поступил хронист Берналь Диас: он давно уже заприметил, что ацтеки превыше всего ценят не золото и серебро, а чальчивитль – нефрит. Поэтому бывалый солдат засунул за пояс четыре зеленых камня. Впоследствии, добравшись до Тласкалы, он смог получить в обмен на них все, что хотел, в том числе и золото.

Кортес установил строгий порядок отступления. Впереди во главе с Сандовалем шли двести испанских пехотинцев. Их задача была расчищать путь войску. Затем следовал отряд из четырехсот тласкальцев и ста пятидесяти испанцев, одни из них несли на себе сооруженный накануне переносный мост, другие охраняли его. Тлакопанская дамба была прорвана в трех местах, но для постройки трех мостов не было ни времени, ни возможностей. Этот же мост предполагалось разбирать каждый раз после того, как по нему пройдет войско, и переносить к месту следующей переправы.

Сам капитан-генерал командовал отрядом из отборных солдат – ветеранов и отважнейших офицеров, который охранял лошадей и носильщиков с золотой поклажей, тяжелую артиллерию и знатных пленников – сына и двух дочерей Монтесумы, правителя Тескоко Какамацина и других ацтекских вельмож, которых Кортес хотел использовать в качестве заложников во время переговоров с ацтеками.

Замыкали шествие конница, артиллерия и большая часть солдат Нарваэса. Арьергардом командовали Педро Альварадо и Веласкес де Леон.

Темной дождливой ночью 1 июля 1520 года конкистадоры, сотворив молитву, вышли на главную улицу города, где еще недавно бушевал жестокий бой. Вокруг не видно было ни души. Казалось, город погружен в глубокий сон и никто не слышит ни стука копыт, ни грохота колес. Испанцы решили уже, что им удастся беспрепятственно выбраться из столицы. Авангард достиг дамбы и начал наводить мост через первый прорыв.

Однако конкистадоры просчитались. Ацтекские часовые из своих укрытий зорко следили за противником и дожидались, пока он отойдет подальше от своего укрепленного лагеря. На узкой плотине испанское войско теряло свои боевые качества, лишалось маневренности и не могло использовать для защиты пушки и лошадей. А это только и нужно было хитроумным ацтекским военачальникам.

По другой версии, отступающих испанцев лишь случайно заметила ацтекская женщина, которая в этот поздний час стирала белье в озере у дамбы.

Как бы там ни было, ацтеки объявили тревогу лишь в то время, когда испанцы наводили мост. По улицам с громкими криками побежали гонцы, с высоких пирамид раздались звуки труб, сделанных из раковин, в храме бога войны загудел барабан из змеиной кожи. Проснулся весь Теночтитлан.

Испанцы поспешили начать переправу. Сандоваль с отрядом всадников испытал прочность возведенного моста, за ними последовали пехота и тласкальцы, затем Кортес с конницей и тяжело груженными лошадьми, повозки с порохом и часть орудий. Тем временем послышался глухой гул, похожий на шум бури в лесу. Он становился все сильнее. Это со всех сторон к дамбе бежали вооруженные ацтеки. Над темной гладью озера раздавались бесчисленные всплески весел.

Грянул страшный боевой клич индейцев. Он несся отовсюду: с глади озера, с его берегов. Со всех сторон в испанцев полетели копья, стрелы и камни. К дамбе одна за другой приближались лодки: ацтеки хотели захватить чужеземцев живьем – разгневанные боги требовали жертв. Наступление ацтеков проходило широким фронтом по обе стороны дамбы.

Испанцы думали лишь о своем спасении. Торопливо отражая атаки, они прямо по трупам двигались вперед.

Отход испанского войска, состоявшего теперь не из сотен, а из тысяч человек, продолжался несколько часов. Передовые отряды достигли второго канала, пересекавшего дамбу, и остановились, так как не могли переправиться через него. Ацтеки атаковали беспрерывно, и Кортес посылал гонца за гонцом, торопя арьергард разобрать переносный мост и доставить его ко второму каналу.

Между тем на мосту продолжалась неописуемая сутолока: люди, кони, орудия – все сбилось в кучу. Стремясь пробиться вперед, испанцы падали в воду, а там их ожидала смерть или ацтекский плен.

Наконец конкистадорам удалось перейти мост. Под градом стрел они попытались разобрать его, но напрасно: опоры моста под тяжестью людей, орудий и лошадей столь глубоко ушли в грунт, что их невозможно было сдвинуть с места. А ацтеки и здесь не прекращали атаки. В конце концов, испанцы вынуждены были оставить мост.

Весть об этом несчастье быстро разнеслась по всему войску испанцев, узнали о нем и союзники. Вопли отчаяния заглушили шум битвы. Где же укрыться? Путь к отступлению отрезан и пробиваться можно только вперед.

Началась страшная паника. Дисциплины как не бывало, каждый думал лишь о своем спасении. Сильные, прорываясь вперед, сбивали с ног и топтали слабых и раненых.

Бой бушевал на всем протяжении дамбы, и темная толпа испанцев была прекрасной мишенью для ацтекских стрел и дротиков. Индейцы жаждали мести и, тесня друг друга, бросались на ненавистных чужеземцев, стараясь уничтожить их всех до единого или погибнуть в бою. Испанцы тщетно пытались отбить эти яростные атаки. В такой толчее да еще в кромешной ночной тьме их военное искусство, железный строй и огнестрельное оружие теряли свои преимущества. Сколь бы много ацтеков ни было убито – места их в строю сразу же, занимали другие. Все слилось в какой-то фантастический клубок, где каждый рубил вслепую, не задумываясь, сразил ли он друга или врага.

Ацтекские лодки на полном ходу подлетали к дамбе и многие суденышки разлетались вдребезги. Ацтеки из них бросались в бой. Враги тесно сплетались в рукопашной схватке и порой скатывались с дамбы в воду, где решалась судьба испанцев: смерть от ацтекской палицы или же плен и гибель на жертвенном камне.

В ночной темноте раздавался гром пушек и мушкетов, выбрасывавших языки пламени, свистели стрелы и дротики, слышались глухие удары палиц, ржание раненых лошадей, боевые кличи индейцев, предсмертные стоны раненых и плач женщин (конкистадоров сопровождали жены – испанки и индианки. Хронист Торкемада упоминает об одной из испанок – Марии де Эстраде, которая в эту ужасную ночь, не отставая от мужчин, отважно сражалась с мечом в руках).

Ушедшие вперед отряды испанцев были прижаты ко второму каналу. Сандоваль, Ордас и несколько других рыцарей и офицеров, стараясь показать пример, первыми бросились на лошадях в воду. За ними последовали и остальные воины. Некоторым удалось укрыться на другой стороне, другие утонули, а третьих на берегу поджидали сотни ацтеков, которые сбрасывали несчастных обратно в озеро.