Что может быть проще времени - Саймак Клиффорд Дональд - Страница 23

Доктор шел по коридору быстрыми шагами, но не бегом.

— Доктор, — прошептал Блэйн.

Подойдя к двери, он впихнул Блэйна в комнату и направился к кровати Райли.

Доктор достал стетоскоп, прислонил к мумии, наклонившись, затем выпрямился.

— А ты куда собрался? — спросил он.

— Он умер, — сказал Блэйн. — У него остановилось дыхание. Прошло уже…

— Да, он мертв. Он был безнадежен. Даже с гобатианом не было никакой надежды.

— Гобатиан? Вам пришлось применять даже гобатиан? Вот почему его так забинтовали…

— В нем не осталось ни одной целой кости, — сказал доктор. — Как кто-то бросил игрушку на пол и прыгнул на нее двумя ногами. У него…

Доктор замолчал и пристальным взглядом уставился на Блэйна.

— А что ты знаешь о гобатиане? — осведомился он.

— Так, слышал. — ответил Блэйн.

Еще бы об этом не слышать, подумал он.

— Это инопланетное лекарство. — сообщил доктор. — Им пользуется одна насекомовидная раса. Раса воинствующих насекомых. Оно творит чудеса. Оно может слепить обратно разодранное по частям тело. Сращивает кости и органы. Регенерирует ткани.

Он поглядел на забинтованный труп, потом опять на Блэйна.

— Читал где-нибудь?

— Да, в научно-популярном журнале. — солгал Блэйн.

В его памяти всплыло зеленое безумие планеты джунглей, где он наткнулся на лекарство, которым пользовались насекомые, хотя на самом деле они вовсе не были насекомыми, а лекарство было вовсе не лекарство.

Впрочем, сказал он себе, к чему играть в слова. Терминология всегда вызывала трудности, а со звездными путешествиями стала и вовсе не возможной. Берешь то, что хоть немного подходит по смыслу. И то хорошо.

— Тебя переведут в другую палату. — сказал доктор.

— Не стоит, — сказал Блэйн. — Я как раз собрался уходить.

— Нет, — ровным голосом возразил доктор. — Я не позволю. Не собираюсь брать что-то на свою совесть. Ты чем-то болен, и очень серьезно. А за тобой некому ухаживать — у тебя нет ни друзей, ни родственников.

— Ничего, обойдусь. Как обходился до сих пор.

— Мне кажется, — придвинулся к нему доктор, — ты чего-то не договариваешь.

Блэйн повернулся к нему спиной и молча направился к гардеробной. Надел рубашку, натянул туфли. Поднял с пола пиджак, прикрыл дверцу и только тогда обернулся к доктору:

— А теперь, если вы посторонитесь, я выйду.

По коридору кто-то шел. Наверное, доктор успел распорядиться, и это несут еду, подумал Блэйн. Может, мне следует сперва подкрепиться, мне это нужно.

Но он слышал шаги, по крайней мере, двух пар ног. А может, услышали, как он звал врача, и решили посмотреть, не нужна ли помощь?

— Было бы лучше, — сказал доктор, — если бы ты передумал. Кроме того ты нуждаешься в лечении, есть еще некоторые формальности…

Дальше Блэйн его уже не слышал, потому что те, кто шагал по коридору, уже стояли в дверях, заглядывая в комнату.

— Как ты сюда попал, Шеп? Мы тебя повсюду ищем, — ледяным голосом произнесла Гарриет Квимби.

Одновременно, как удар бича, его стегнуло телепатическим шепотом: «Ну, быстро! Что говорить?»

— Просто забирай меня, и все «разъяренная женщина, волочащая за собой заблудшего шалопая.» Тогда меня выпустят. Меня нашли под ивняком…

«Пьяница, каким-то образом залезший в урну для мусора и не знающий, как оттуда выбраться. Цилиндр у него сполз на ухо, нос, пощелкивая, всхлипывает, как неоновая реклама, а в окосевшем взгляде — мягкое недоумение.»

— Нет, не то, — остановил ее Блэйн. — Просто лежал под ивой, отключившись от мира. Он считает, я болен…

— А не…

— Не то, что он дума…

— Опять с тобой старая беда, — с улыбкой, в которой было и беспокойство и облегчение, дружеским тоном произнес Годфри Стоун. — Перебрал, наверно. Забыл, что советовал тебе доктор…

— Ну, о чем ты, — запротестовал Блэйн. — Каких-то пара глотков…

— Тетя Эдна с ума сходит, — сказала Гарриет. — Чего она только не воображала. Ты же знаешь, какие у нее нервы. Она уже решила, что никогда тебя больше не увидит.

— Годфри, Годфри! О господи, целых три года…

— «Спокойно, Шеп. Сейчас не время. Сначала надо тебя вытащить.»

— Вы что, знаете этого человека, — спросил доктор Уитмор, — он ваш родственник?

— Не родственник, а друг, — пояснил Стоун. — его тетка Эдна…

— Ладно, пошли отсюда, — прервал его Блэйн.

Стоун вопросительно посмотрел на доктора, тот кивнул головой:

— Только задержитесь у дежурной и возьмите выписку. Я им сейчас позвоню. Вам придется сообщить ваши имена.

— Конечно, — заверил его Стоун. — Мы вам так признательны.

— Не стоит благодарности.

У порога Блэйн остановился и повернулся к доктору.

— Извините, — сказал он. — Я скрыл правду. Мне было стыдно.

— У всех бывают моменты, когда нам стыдно. Ты не исключение.

— Прощайте доктор.

— Всего хорошего. Впредь будьте осторожнее.

И вот уже они шли рядом — втроем — по коридору.

— А кто лежал в соседней кровати? — спросил Стоун.

— Некий Райли.

— Райли!

— Водитель фургона.

— Райли! Его-то мы и искали. На тебя мы наткнулись совсем случайно.

Стоун собрался вернуться в палату, но Блэйн его остановил:

— Поздно, он мертв.

— А его фургон?

— Разбился. Упал с откоса.

— О Годфри! — вырвалось с ужасом у Гарриет.

Стоун покачал головой, глядя на нее.

— Не вышло, — сказал он. — Не вышло.

— Эй, в чем дело?

— Подожди, все узнаешь. Сначала давай выйдем отсюда.

Стоун взял его под локоть и потащил рядом с собой.

— Хотя бы скажите, при сем здесь Ламберт Финн?

— Ламберт Финн, — вслух произнес Стоун, — сегодня самый опасный человек в мире.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

— А может, нам отъехать подальше? — спросила Гарриет. — если доктор что-нибудь заподозрит…

Но Стоун уже свернул с шоссе к мотелю.

— Почему он должен что-то заподозрить?

— Задумается. Он озадачен случаем с Шепом и наверняка начнет размышлять. А в нашей легенде полно слабых мест.

— Для импровизации все было разыграно не так уж плохо.

— Но мы и десяти миль не отъехали о города.

— Мне ночью надо будет вернуться. Хочу посмотреть, во что превратился фургон Райли.

Перед домиком с вывеской «Управляющий» он затормозил.

— Сам хочешь засунуть голову в петлю, — сказала Гарриет.

Человек, подметавший ступени, подошел к ним.

— Добро пожаловать в «Равнины»! — сердечно приветствовал он их. — Могу быть чем-нибудь вам полезен?

— У вас найдутся два смежных номера?

— У нас как раз освободились два смежных. Какая чудесная стоит погода!

— Да, отличная погода.

— Но со дня на день может похолодать. Все-таки поздняя осень. Помню, однажды снег выпал на…

— В этом году так не будет, — перебил его Стоун.

— Да, вряд ли. Кажется, вы сказали, что желаете два смежных?

— Если вы не возражаете.

— Езжайте прямо вперед. Номера десять и одиннадцать. А я сейчас возьму ключи и приду.

Приподняв машину на малой тяге, Стоун соскользнул в проезд. Около номеров стояли уютно припаркованные автомобили. Люди выгружали вещи из багажников. Некоторые отдыхали в креслах в маленьких внутренних двориках. В самом конце стоянки четверо чудаковатых стариков с громкими криками метали подкову.[3]

Перед номером десять их машина плавно опустилась на землю.

Блэйн вышел, открыл дверцу Гарриет.

Как хорошо, подумал он. Он чувствовал себя так, как будто попал домой, встретив двух друзей — потерянных и вновь обретенных.

Что бы теперь ни случилось, он со своими.

Мотель располагался на обрывистом берегу реки, на север и восток тянулись бескрайние равнины — голые, бурые холмы, поросшие лесом трещины оврагов, толпясь, обвиваясь все плотнее, чтобы уместить вдоль речной долины, леса выстраивались неровным гребнем у мутно-шоколадного потока, который, как бы не зная, куда направить свое течение, задумчиво извивался, оставляя следы своего непостоянства — лужи, болота, старицы, еще более прихотливой формы, чем русло самой реки.