Танцуя в огне (СИ) - Клюшина Инесса - Страница 31

— Да, — произнесла как можно тверже и бесстрастней, — немного репетируем, а потом, если можно, я еще одну ночку здесь переночую. Пожалуйста.

Мимолетный, но цепкий взгляд Антона.

— Как скажешь. Я включаю музыку…

И вновь зазвучало танго.

— Этот отрывок пропускаешь, он мой… А сейчас пойдет твое. Пять, шесть, семь, восемь. Пошла!

Гуля исполнила все комбинации, которые выучила. Пару раз сбилась с ритма, забыла одно движение. Но Антон, выключив музыку, удовлетворенно кивнул:

— Нормально. Половина танца есть. Сейчас попробуем серединку. Гуля, помнишь, мы как-то придумывали фишку: подходили друг к другу вплотную и, касаясь друг друга, заводили пои за спину партнера и крутили их там?

— Конечно, — пожала плечами Гуля, — я так обычно с Женьком делала.

— А мне Женек не давал такого делать с тобой, — вскользь заметил Антон, повергая Гулю в еще большее смущение и трепет, — Так вот, нужно делать то же самое. Только добавить вальсовый шаг. Одновременно мы вертим пои за спиной у партнера и, касаясь друг друга, идем… Назовем это…что-то типа вальсового квадрата, но не совсем. Вот так. Ты прижимаешься ко мне…Шаг вперед. Шаг в сторону. Шаг назад. Шаг в сторону. Договоримся: наступаешь правой ногой, отступаешь левой? Самое легкое, что может быть. Пробуем?

— Да-а, — нерешительно ответила Гуля. Прикасаться к телу Антона, пусть и через майку… Для Гули это слишком.

— Как выступление, кстати? Все хотела спросить, — Гуля изо всех сил оттягивала момент взаимодействия.

— О-о! Супер! — Антон с наслаждением потянулся, и Гуля, покраснев, отвела взгляд, — мои даже не накосячили ни разу, девчонки вообще всех порвали. Зрители клевые… Мы тренируемся или болтаем? Поболтать можно попозже. Подходи ко мне, забрасывай пои за спину…

— Я…сейчас пойму вальсовый шаг, а потом… — Гулино тело горело от желания прикоснуться к Антону. Поздний вечер ли за окном, музыка, которая разбередила душу, опасная близость Антона, или же все эти три условия зажгли в теле Гули яркое пламя желания, такого сильного, какое она никогда не ощущала прежде. Она боялась прикоснуться к нему, боялась, что не сумеет сдержаться. Прижмется щекой к майке, или же, немного склонившись, проведет губами по обнаженной коже его руки…

— Гуля! Прижмись ко мне и все поймешь! Не будь врединой! — Антон без предупреждения притянул ее к себе, и Гуля врезалась в его стальное тело. Коротко вскрикнув, глубоко вздохнула.

— Я бы и сама прижалась, не надо меня дергать, — глухо прозвучал ее голос.

— Ну да. Через миллион лет. Пойдем. Шаг назад. Шаг в сторону. Шаг вперед… в сторону.

Соски, ставшие набухшими, неприятно терлись о ткань лифчика, а тело пульсировало от близости Антошкиного тела. Гуля еле-еле вертела пои за спиной Антона, ощущая сквозь свой сарафан и майку Антона тепло его тела и движения развитых мышц.

Антон был почти на голову выше Гули, и взгляда глаза в глаза она легко избежала. Напротив Гулиных глаз была майка Антона, и ничего больше. Зато она явственно ощущала кое-что другое, большое и твердое, иногда задевающее низ ее живота.

— Может…э-э.-… что-нибудь другое поделаем? Просто мне…э-э-э… — Гуля остановилась и попыталась высвободиться от этих объятий. Остановился и Тошка, придержал ее тело руками, не давая отодвинуться.

— Можешь забить на это. Я сегодня получил свою дозу адреналина, и не так давно. Еще не прошло, понимаешь? А еще красивая девушка прижимается ко мне, это уж ни в какие ворота для тела… Или это тебя настолько сильно беспокоит, что работать не можешь? Я вот могу.

— Нет. Мне все равно, — процедила Гуля, чувствуя, как кружится голова. Хотелось прижаться сильнее к Антону, потереться об его тело…

Гуля все-таки отступила назад, перестав обнимать Антона — эти объятия были необходимы для того, чтобы за его спиной вертеть пои. Антон тоже перестал вертеть тренировочные пои за ее спиной, убрал свои руки, немного отошел от Гули, взяв в руки пульт.

— Смотри: сейчас соединяем первую часть и ту, которую репетировали только что. Гуля, и, пожалуйста, в полную ногу. С осанкой, с нормальными крутками, с соответствующими эмоциями. Ты же слышишь музыку? В ней все есть.

— Я все сделаю, Антон, но эмоции — как получатся. Я… Я же сказала, что твоя аргентинская фигня не действует! — Гуля обрадовалась возможности покритиковать Антона как никогда прежде. Внизу живота неприятно тянуло, и хотелось немного попрыгать, чтобы не чувствовать так явственно возбуждение и от него отвлечься.

— Гуля, нет! Тогда это уже будет не танго! Можно выучить любую сложную технику и комбинации движений, но только эмоции делают танец танцем! Давай так: ты не аргентинка. Ты — это ты, Гуля. Твои эмоции, твоя любовь, твоя страсть. Представь на моем месте парня, которого ты любишь, без которого ты не можешь жить. Если нет сейчас, наверное, что-то было раньше! Какие-то отношения…Вспомни их! Вспомни, что переживала в то время! Самое начало отношений, когда вы еще не перешли к постоянной постели, а только-только добирались до нее! — вдохновенно говорил Антон, и голубые глаза его словно полыхали изнутри бледно-голубым огнем, — передай свои чувства! Томление, ожидание, трепет, уверенность, что ты самая-самая для своего любимого, и нет никого, кто бы затмил тебя! И начинай танцевать…

Гуля, оглушенная, замерла там, где стояла, уставившись невидящими глазами на Антона.

— Сейчас, Антон, — произнесла безжизненным голосом, — я сейчас… вспомню.

Антон терпеливо ждал; он больше ничего не говорил, ожидая конца внутренней работы Гули с эмоциями.

А Гуля не знала, как ей быть. Ни в одних ее отношениях — ни с Женькой, ни с Русланом — не было ничего подобного. Никогда не было.

Сорок дней со смерти мамы. В тот день отец напился, как обычно, родственники растравили душу воспоминаниями, и Гуле казалось, что она — одна из самых одиноких девочек на земле. Она сидела, расстроенная, около палатки Женьки в парке. Юлька и Пашка только что ушли в магазин, а Женька остался в маленьком палаточном лагере вместе с Гулей.

— Ну, моя девочка, не переживай. У тебя же есть я… — прошептал он присев рядом и привлекая Гулю к себе, и та покорно подставила губы для поцелуя…

А вот Руслан: «Мамы сегодня нет, поехали ко мне, Гуля! Посмотрим фильм…» Она знала, что не фильм они будут смотреть у него дома, но боялась потерять красивого парня, который так нравился ей, если ответит отказом…

Не было чувств, описанных Антоном, у нее раньше. Ей нечего танцевать. Если только…

Если только показать, что испытывает она к Антону.

Именно сейчас она находится в такой ситуации, которую описал Антон. Испытывает трепет и желание. Желание соблазнить Антона и сделаться для него самой-самой. Неповторимой, единственной, любимой…

— Вспомнила, — сказал Антон утвердительно, — Я увидел. У тебя даже лицо изменилось, меня чуть не потрясло всего и к стенке не откинуло. Круто! Не отпускай эмоцию! Я включаю музыку!

И заиграла музыка танго, вовлекая Гулю в свой мир, не давая опомниться, начать сомневаться в себе и анализировать свои поступки.

Гуля глубоко вздохнула, смотря на начавшего исполнять комбинации Антона. Это казалось легкотней, детской забавой, но это только казалось на первый взгляд. Партия Антона была намного сложнее Гулиной.

Собственное танго она будет творить здесь и сейчас.

И она вступила в свою музыку, свободно повторяя выученные движения. Но эти движения были немного не похожи на то, что Гуля выучила ранее. Они теперь были наполнены эмоциями Гули, а значит, получили новые оттенки и акценты в исполнении. Расслабленная походка с зазывным покачиванием бедер, игра плеч, встряхивание волосами, изящные повороты головы…

Гуля воображала сперва, что на них смотрят зрители, потому косилась немного на зеркало, представляя, что они стоят там, и не забывая посылать на зеркало улыбки. Но это было лишь в самом начале, пока она не посмотрела в глаза Антона, поравнявшегося с ней, и не утонула в них. Гуля забыла тут же и о зеркале, и о фантомных зрителях. Из динамиков лилась музыка танго, и больше ничего не осталось в этот момент для Гули: ни своего коллектива, ни проблем, ни воспоминаний — ничего, кроме него.