Екатерина I - Сахаров Андрей Николаевич - Страница 27

– Слушаю, ваше императорское величество… и буду иметь счастие являться видеть пресветлые очи ваши в таком часу, как повелите, – поднявшись с места и кланяясь монархине, отозвался Дивиер.

– Как тебе удобнее… или как прежде было, – ответила Екатерина.

– Боюсь, ваше величество, что тогдашние порядки не подойдут к обиходу вашего величества, – ответил Дивиер, я к государю являлся в четыре часа утра в конторку. А смею думать, ваше величество…

– Правда, правда! В это время я сплю. Попозднее… около полудня, коли хочешь.

– В полдень завтра прикажете, ваше величество, допустить меня с репортом на всемилостивейшую аудиенцию?

– Хорошо! – был ответ.

Дивиер встал и, подойдя к её величеству, поцеловал руку.

При последних словах Ушаков весь побагровел, а у светлейшего князя на мгновение слетел с лица румянец, и затем выступили на щеках и на лбу багровые пятна – признаки сильного прилива крови ко лбу. Светлейший схватил графин с холодною водою и выпил разом два кубка.

Апраксин и Головкин ни на кого не глядя кушали, а Брюс и князь Алексей Черкасский переглянулись. Только кабинет-секретарь Макаров, сидевший через одного гостя от светлейшего, когда князь пил, сказал ему что-то на ухо. Должно быть, сказанное им имело успокоительное действие, потому что через минуту лицо светлейшего изменилось и его брови приняли обыкновенное положение. На минуту водворившееся зловещее молчание было прервано вдруг вопросом княгини Дарьи Михайловны, обращённым к младшему Левенвольду:

– Кажется, ваша сестрица, что была фрейлиною у крон-принцессы, в девицах ещё?

– Точно, ваша светлость, у кронпринцессы моя сестра была фрейлиною, но она теперь уже замужем за одним дворянином, по фамилии Шлиппенбах.

– А матушка здравствует?

– Да, светлейшая княгиня… родительница наша в добром здоровье, хотя в её лета нелегко перенести смерть спутника жизни и друга, каким был отец наш – относительно матушки… Такой друг – каких не много!

– Где вы служили раньше Берлина? – спросила Варвара Михайловна.

– У саксонского курфюрста и у принца-коадъютора Любского.

– Где же показалось вам лучше? – пожелал узнать Брюс.

– Непродолжительность службы при этих дворах, конечно, служит доказательством, что в Берлине нам больше улыбалось счастье. Её величество королева милостиво изволила относиться к усердию брата, – заключил младший Левенвольд и взглянул на старшего.

– Точно так же ценили при берлинском дворе и службу моего брата, – отозвался старший, – но… обстоятельства и главное – желание быть ближе к нашим имениям, по смерти родителя управляемым не близкими нам людьми, решили мой выбор. Я попросил увольнения и получил вот эту аттестацию. – И барон Левенвольд передал в руки Якова Вилимовича Брюса документ с печатью прусской придворной канцелярии, где превозносились до небес его «способности, усердие и редкое знание придворных обычаев».

Прочитав аттестат и возвращая его, Брюс не утерпел, чтобы не повторить вслух нескольких заключительных хвалебных эпитетов официального языка придворного прусского стилиста.

Государыня при словах Брюса ещё раз обратилась к старшему Левенвольду и милостиво изрекла:

– Услышав, как в чужой земле вы показали ваши достоинства, я ещё более радуюсь, что могу считать вас отныне в нашей службе, где открыта будет вам лучшая дорога к снисканию отличий.

Опять братцы, встав с мест и принеся почтительную благодарность за доброе мнение о них и августейшую милость, были удостоены целования руки.

Подали уже последнее блюдо – сладкое. Князь-хозяин счёл нужным обратиться к государыне с извинениями насчёт недостаточности угощения.

– Полно, полно, Александр Данилыч. Мы всем были очень довольны, только недовольны тем, что ты сам спрятался.

– Никак нет, ваше величество! – отвечал светлейший, и, встав с места, князь, подойдя к её величеству, низко поклонился и, целуя монаршую руку, получил поцелуй в лоб.

Все поднялись и в свою очередь принялись благодарить хозяев. Левенвольды, окружив княгиню Дарью Михайловну и сестру её самыми отборными учтивостями, заявили свою благодарность за милостивый приём и угощение.

– Мы всегда рады вас у себя видеть! – ответила светлейшая княжна.

– Если позволит его светлость, мы бы сочли себя счастливейшими из смертных – бывать у вас и свидетельствовать свою преданность! – ответил старший Левенвольд.

Младший подошёл к князю и произнёс ему пышную благодарность, удостоясь опять кивка головою, как бы в сторону выхода. Затем светлейший, поворотясь спиною к нему, сказал Ушакову:

– Андрей Иваныч, что ты так, братец, поспешил утром-то уйти, да и теперь словно норовишь также направить лыжи…

– Ваша светлость, нужное кое-что есть исполнить-с.

– Да поговорить бы нам надо…

– Как изволите … Будет приказать что – я готов принять приказание.

– Не в приказанье дело. Нужно перекинуться словами двумя-тремя. Пойдём-ка, Алексей Васильич?.. А, Алексей Васильич! – кричал светлейший, ища Макарова, но его уж и след простыл.

– Коли нужно вам, ваша светлость, конференцию учинить с Макаровым, ужо я к нему съезжу, дельце некое справивши. К тому времени, может, и досужней будет вам? Не изволите ли так? Под вечерок али утром… не лучше ли?!

– Пожалуй, так и лучше будет, – согласился князь. – Меньше глаз и ушей лишних-с, ваша светлость, – пошептал на ухо князю Ушаков.

– Правда, правда твоя… Так до утра. Смотри же!

– Будем… часочку к восьмому-с! Не поздно, чай?!

– Пожалуй… Так смотри, я жду вас.

– Как приказано-с. Одно, ваша светлость, если Алёшки Макарова не уловлю… всё едино, сам буду-с.

– Ну, я за ним пошлю от себя ещё, – порешил князь, подавая дружески руку Ушакову, спешившему – кто бы знал куда? Трудно было бы поверить, если бы кто сказал: к Толстому!

Примирение с князем и взятка в сто дворов не помешали Ушакову ехать торговаться ещё и со старым грешником. У него думал Андрей заломить разом столько, что или он вправду раскошелится вдосталь, или – шапками врознь. Случаем нужно пользоваться! Как знать, скоро ли другой представится, и так ли ловко будет подойти да потребовать за содействие, как теперь. «Куй железо, пока горячо – застынет – напрасно руки околотишь» – решил, сходя с княжеской лесенки, генерал-разыскиватель.