Основы теории аргументации: Учебник. - Ивин Александр Архипович - Страница 51

(1*) Из А логически следует В; В — позитивно ценно; значит, вероятно, А также является позитивно ценным.

Например:

Если мы пойдем завтра в кино и пойдем в театр, то мы пойдем завтра в театр.

Хорошо, что мы пойдем завтра в театр.

Значит, по-видимому, хорошо, что мы пойдем завтра в кино и пойдем в театр.

Это — индуктивное рассуждение, обосновывающее одну оценку («Хорошо, что мы пойдем завтра в кино и пойдем в театр») ссылкой на другую оценку («Хорошо, что мы пойдем завтра в театр»).

Аналогом схемы (2) каузального подтверждения описательных утверждений является следующая схема квазиэмпирического целевого обоснования (подтверждения) оценок:

(2*) А является причиной В; следствие В — позитивно ценно; значит, вероятно, причина А также является позитивно ценной.

Например:

Если в начале лета идут дожди, то урожай будет большим.

Хорошо, что будет большой урожай.

Значит, судя по всему, хорошо, что в начале лета идут дожди.

Это опять-таки индуктивное рассуждение, обосновывающее одну оценку («Хорошо, что в начале лета идут дожди») ссылкой на другую оценку («Хорошо, что будет большой урожай») и определенную каузальную связь.

В случае схем (1*) и (2*) речь идет о квазиэмпирическом обосновании, поскольку подтверждающиеся следствия являются оценка- м и, а не эмпирическими утверждениями.

В схеме (2*) посылка «А является причиной В» представляет собой описательное утверждение, устанавливающее связь причины А со следствием В. Если утверждается, что данное следствие является позитивно ценным, связь «причина — следствие» превращается в связь «средство — цель». Схему (2*) можно переформулировать таким образом:

А есть средство для достижения цели В;

В позитивно ценно; значит, вероятно, А также позитивно ценно. Рассуждение, идущее по этой схеме, оправдывает средства ссылкой на позитивную ценность достигаемой с их помощью цели. Оно является, можно сказать, развернутой формулировкой хорошо известного и вызывающего постоянные споры принципа «Цель оправдывает средства». Споры объясняются индуктивным характером скрывающегося за принципом целевого обоснования (оправдания): цель вероятно, но вовсе не с необходимостью и не всегда оправдывает средства.

Еще одной схемой квазиэмпирического целевого обоснования оценок является схема:

(2**) Не-А есть причина не-В; но В — позитивно ценно;

значит, вероятно, А также является позитивно ценным.

Например:

Если вы не поторопитесь, мы не придем к началу спектакля.

Хорошо было бы быть к началу спектакля.

Значит, по-видимому, вам следует поторопиться.

Схема (2**) эквивалентна (на базе простых принципов логики абсолютных оценок) схеме:

А есть причина В; В — отрицательно ценно;

Значит, А также, вероятно, является отрицательно ценным.

Например:

Если все лето идут дожди, урожай будет невысоким.

Плохо, что урожай будет невысоким.

Значит, по всей вероятности, плохо, что все лето идут дожди.

«Некоторые взгляды Локка настолько странны, — пишет Б.Рассел, — что я не вижу, каким образом изложить их в разумной форме. Он говорит, что человек не должен иметь такого количества слив, которое не могут съесть ни он, ни его семья, так как они испортятся, но он может иметь столько золота и бриллиантов, сколько может получить законным образом, ибо золото и бриллианты не портятся. Ему не приходит в голову, что обладатель слив мог бы продать их прежде, чем они испортятся»[263]. По-видимому, Локк рассуждал так: «Если у человека слишком много слив, то часть из них непременно испортится; плохо, когда сливы портятся; значит, нельзя иметь чересчур много слив». Это рассуждение является попыткой целевого обоснования оценки «Нельзя иметь слишком много слив». Рассел правильно замечает, что данное рассуждение неубедительно: первая его посылка не является истинным утверждением.

Другое целевое обоснование, присутствующее у Локка: «Драгоценные металлы являются источником денег и общественного неравенства; экономическое неравенство достойно сожаления и осуждения; значит, драгоценные металлы заслуживают осуждения».

Локк принимал первую посылку этого рассуждения, чисто теоретически сожалел об экономическом неравенстве, и вместе с тем не думал, что было бы разумно предпринять такие меры, которые могли бы предотвратить это неравенство[264]. Логической непоследовательности в такой позиции нет, поскольку заключение не вытекает логически из посылок.

Философы-эмпирики XVIII—XIX вв., занимавшиеся этикой, считали удовольствие несомненным благом. Их противники, наоборот, презирали удовольствие и склонялись к иной системе этики, которая казалась им более возвышенной. Гоббс высоко ценил силу, с ним соглашался в этом отношении Спиноза. Разные системы принимавшихся исходных ценностей вели к различиям в целевых обоснованиях. Скажем, рассуждение «Взаимная благожелательность доставляет удовольствие, и потому является добром» было бы приемлемым для Локка, но не для Гоббса или Спинозы.

«Большая часть противников локковской школы, — пишет Рассел, — восхищалась войной как явлением героическим и предполагающим презрение к комфорту и покою. Те же, которые восприняли утилитарную этику, напротив, были склонны считать большинство войн безумием. Это снова, по меньшей мере в XIX столетии, привело их к союзу с капиталистами, которые не любили войн, так как войны мешали торговле. Побуждения капиталистов, конечно, были чисто эгоистическими, но они привели к взглядам, более созвучным с общими интересами, чем взгляды милитаристов и их идеологов»[265]. В этом отрывке упоминаются три разных целевых аргументации, обосновывающих оправдание и осуждение войны:

— Война является проявлением героизма и воспитывает презрение к комфорту и покою; героизм и презрительное отношение к комфорту и покою позитивно ценны; значит, война также позитивно ценна.

— Война не только не способствует общему счастью, но, напротив, самым серьезным образом препятствует ему; общее счастье — это то, к чему следует всячески стремиться; значит, войны следует категорически избегать.

— Война мешает торговле; торговля является позитивно ценной; значит, война вредна.