Хозяева старой пещеры - Браун Жанна Александровна - Страница 29

Алёша молча перевёл взгляд на Кима, на Юльку, с нескрываемым любопытством следящую за спором.

— Эх ты… как же ты можешь вот так, не зная… Это… это несправедливо и… гадко! — наконец с обидой сказал он и вышел из пещеры.

— Не слушай его, Алёша; что ли, ты Гошку не знаешь? — Юлька подбежала сзади и схватила Алёшу за руку. Алёша вырвал руку. Но Юлька не обиделась. Она затараторила так быстро, словно боялась, что Алёша не выслушает её и уйдёт навсегда:

— Такой вредина, просто хуже, чем даже Борька агрономов, чесслово! Всегда ничему не верит… Я думала, ты ему… за этого… Брюллова дашь… Какой нашёлся, заноза! Почему ты ему не дал?

В голосе Юльки Алёше послышалось осуждение. Может быть, она считает его трусом? Он повернулся и, глядя на Юльку в упор, сказал с горечью и удивлением:

— Ты думаешь, кулаком можно что-нибудь доказать?

— А то! — с вызовом сказала Юлька и тут же спохватилась: — Гошка такой; что ли, ты не знаешь? Правда, он сильнее тебя…

— Нет, — твёрдо сказал Алёша, — слабее.

От этого разговора он неожиданно успокоился и почувствовал себя уверенней. Обида начала понемногу стушёвываться. Действительно, на кого он обиделся?

— Твой Гошка просто дикарь, — уже спокойно сказал Алёша. — Разве у человека в кулаках сила?

— А в чём?

— Вот в чём, — Алёша постучал себя пальцем по лбу и быстро пошёл по тропинке к селу. Юлька побежала следом за ним. Недоумевающая и немного растерянная.

У самой дороги на камешке сидел Тимка-Самоучка. Перед ним стройными рядами маршировали сосновые шишки.

— По-олк, стой на месте! — Тимка приложил ладонь к голове и, важно насупясь, отдал рапорт самой толстой шишке. — Вольна-а! А теперь в атаку шагом марш! — Тимка схватил ружьё в одну руку, пистолет в другую и начал в упор расстреливать вражескую армию. — Тр-рр-р-р-р-р, бах-ба-ба-бах! Ур-ра! Наша победа! — он быстро привёл в порядок шишки и скомандовал, посыпая шишки дорожной пылью: — Всем обедать, а то скоро опять бой начнётся!

Свернув на дорогу, Алёша нечаянно разметал в разные стороны Тимкиных солдат. Тимка вскочил.

— Какой ты! Всех солдатиков поломал!

— Извини, Тим, я не хотел…

Следом за Алёшей на дорогу выскочила Юлька. Быстро оценив обстановку, она присела на корточки.

— Подумаешь, делов куча! — весело сказала она. — Сейчас мы всех твоих солдатиков соберём, вот посмотришь.

Собирая шишки, Юлька исподтишка подсматривала за Алёшей. Он с минуту постоял, глядя на Юльку и Тимку, дружно копошившихся в пыли, и присел рядом с ними.

Наконец все шишки были собраны. Юлька выпрямилась и сказала, отряхивая сарафан:

— Ф-фу! Ну и пылища! Не сердись, Алёша. Гошка не верит, если он такой дурак, зато мы верим, чесслово! Ты обязательно дорисуй того солдата, ладно? Вот только жаль, что сотрётся быстро, а то прямо как живой получился!

В голосе Юльки слышалось такое дружелюбие, такая неподдельная искренность, что Алёша невольно смягчился:

— Я потом на бумаге красками нарисую.

— Вот здорово! И в пещере повесим, ладно? Пусть Санька с Митькой позлятся. У них нет, а у нас будет!

— А я чего знаю! — неожиданно сказал Тимка, и на лице его засветилась радостная улыбка.

— Чего ты знаешь? — спросила Юлька.

— Ага, какая ты! Я только Киму скажу, вот!

— Можешь не говорить, — Юлька притворно равнодушно пожала плечами и повернулась к Алёше: — Пойдём, Алёша, узнал какую-нибудь чепуху и важничает.

— А вот и не чепуха! — обиделся Тимка. — Санька с Митькой пропали, вот!

— Как это пропали?! — Юлька подскочила к Тимке и схватила его за плечи. — Врёшь?!

— И не вру! Они ещё ночью пропали… Их сейчас все искать пойдут! — запищал Тимка, захлёбываясь от радости.

Не сговариваясь, Алёша с Юлькой помчались к пещере. Следом за ними бежал Тимка.

— Ки-и-им! — закричала Юлька, подбегая к холму. — Иди, скоре-е-е!

Из пещеры показались Ким и Гошка. Лица у обоих были хмурыми, словно они только что крепко поссорились. Увидев Алёшу, Ким помахал ему рукой и начал быстро спускаться с холма. Следом за ним молча полез Гошка с верёвкой.

— Не серчай, Алёха, — сказал Ким, подходя к Алёше, — Гошка же не знал, что мы ещё тогда в пещере задумали. Гошка, ты знал или нет?

— Ну, не знал, — нехотя сказал Гошка и, отвернувшись, засвистел какую-то песню.

— Да погодите вы! — возмутилась Юлька. — Знал, не знал… Тут такое случилось, а они…

— Что ещё? — встревожился Ким. — Санька с Митькой вернулись?

Тимка подбежал к Киму.

— Не вернулись, они совсем пропали, вот!

— Как пропали? Ты что?!

— Ага! Они ещё ночью ушли в лес, тётя Маруся сказала. Их всю ночь дома не было и теперь нет! Теперь все их искать пойдут: и тётя Нина, и деда Матвеич, и…

Ким молча смотрел на оживлённое лицо Тимки, словно раздумывал: верить или не верить малышу, а затем повернулся к ребятам и весело рассмеялся.

— Вот это да! Вот это повезло — так повезло! Теперь мы пушечку-то, как пить дать, вытащим без помехи!

Глядя на друга, рассмеялся и Гошка.

Юлька с тревожным удивлением присматривалась к развеселившимся мальчишкам. Так, словно видела их впервые. Потом подошла к Киму и тронула его за руку.

— Что ли, вы глухие? — страдальчески морща брови, спросила она. — Самоучка говорит, пропали они!

— Да брось ты! — отмахнулся Ким, смеясь. — Не маленькие. Куда они денутся?

— Нашла по ком плакаться, — сказал Гошка. — Да этого Ястреба с завязанными глазами заведёшь — и то выберется, — он взмахнул верёвкой. — Айда пушку вытаскивать!

Тимка весело припустил следом за друзьями.

Юлька, не двигаясь, смотрела им вслед, прикусив губу. Лицо её раскраснелось, а глаза сузились и стали злыми. Алёша растерянно стоял рядом с нею. В ушах его ещё продолжал звучать весёлый смех Кима. Как же так? Он тряхнул головой, словно прогоняя наваждение, и решительно сказал:

— Пойдём, Юля.

— Куда? Пушку вытаскивать? — Юлька подозрительно взглянула на него. Губы её дрогнули.

— Нет. Саньку и Митьку искать.

Из кустов выскочили Ким и Гошка.

— Чего вы стоите? Мы их ждём, а они стоят! Айда скорее! — крикнул Ким.

Юлька неожиданно рванулась вперёд и, подбежав к Киму, ткнула его в плечо кулаком. — Эх ты, генерал липовый! Там люди, может, пропадают, а тебе плевать, да?

— Спятила? — опешил Ким, потирая плечо ладонью.

— Сам спятил! Надо искать, а ты… Все пошли, а мы, что ли, хуже? А если они совсем пропадут? Идём, Алёша, если они такие бессовестные!

Она требовательно кивнула Алёше и пошла вперёд, локтем оттолкнула Гошку с дороги.

— Ну ты, потише! Разоралась, — нахмурился Гошка.

— А ты не пугай, не очень-то! — вскинулась Юлька.

Ким с Гошкой переглянулись.

— Пойдёмте, — сказал Алёша, — нельзя же так.

— Пошли, Гош, — хмуро сказал Ким, — одним нам всё равно не управиться.

Возле школы толпились люди. Из обеих деревень. Даже нянечка из детяслей с двумя младенцами на руках. Увидев друзей, из толпы выбежала растрёпанная и заплаканная тётя Маруся. Румяное лицо её осунулось, а глаза запали, словно провалились в коричневые круги.

— Кимушка, Юля, может, вы знаете, где мой Санька с Митькой подевались? — спросила она, с надеждой заглядывая ребятам в глаза. — Я попервах думала, по ягоды побёг, — она повернулась к толпе и, видимо, в который уже раз, принялась рассказывать, то и дело облизывая сухие губы: — Гляжу, а корзинка евонная на месте стоит, и отец, как на грех, в город за удобрениями подался. Кинулась в сараюшку, а удочки нетронутые стоят… Всю-то ноченьку, глаз не смыкавши, прождала, всю деревню, как есть, обшастала — нигде нету-у-у! — она приложила к глазам косынку и заплакала в голос. Возле забора две женщины держали за плечи Митькину мать, а третья прыскала ей в лицо водой. Часто и быстро, словно собиралась гладить.