Хозяева старой пещеры - Браун Жанна Александровна - Страница 21

Скрипнули двери.

— Вот он! — торжественно сказал тонкий голос. — Он идёт себе, а мы… эта-та… как его… р-раз! И в дамки! А ну-ка, ребята, ставь его…

Руки разжались, и Алёша встал на ноги. Кто-то быстро стащил с его головы мешковину.

Вопль разочарования потряс стены сарая. Алёша вытер о плечо припорошённые землёй губы, облегчённо вздохнул и огляделся. Прямо перед ним, на бочке, уперев подбородок в согнутое колено, сидел Санька Лепягин, мрачно нацелясь на Алёшу клювастым носом.

— Кого ты поймал? — сердито процедил он сквозь зубы.

— Тт-ю-ю-ю! Надо же! Вроде… эт-та… как его, Гошка шёл! — Митька подбежал к Саньке и затряс перед ним мешком. — Сань, чесслово, я думал, Гошка. Я ещё подумал… эт-та, как его… с чего это он такой лёгкий, чесслово! — Митька повернулся к Алёше и огорчённо плюнул. — Надо же… дачника припёрли!

— Погоди, не егози, — Санька спрыгнул с бочки и отвёл Митьку в сторону рукой. — Наделал делов…

Он подошёл к Алёше.

— Извини… ребята перепутали. Они думали — свой. Промеж нами, понимаешь, дела есть — ты их не знаешь.

Алёша оскорблённо вытянулся.

— Нет, знаю!

— Знаешь? Чего ты знаешь? — смущённое выражение мгновенно исчезло с Санькиного лица. Глаза настороженно сузились.

— Про пушку! — гордо сказал Алёша. Да! Он сам отрезал себе путь к спасению. Теперь враги знают, что ему всё известно, но он всё равно ничего им не скажет. Пусть не надеются.

— Ага! — взвился Митька, подпрыгивая. — Видишь, Сань, он знает! Знает! Недаром мы его волокли!

— Где пушка? — спросил Санька.

Алёша поднял голову, взглянул на тонкий солнечный луч в кривой щели потолка и молча пожал плечами. Так отвечали врагам партизаны.

— Где пушка?! — крикнул Санька и схватил Алёшу за плечо цепкой горячей ладонью.

Алёша снова молча пожал плечами и усмехнулся. Не на того напали!

— Эти заборовские только и знают, что чужое присваивать, — сказал Митька. — Сами ничего не умеют и… эт-та… как его… завидки берут!

В дверь громко забарабанили.

— Кто там? — Санька подошёл к двери и прижался ухом к доскам.

— Открой, Сань, дело есть!

Санька приоткрыл дверь. Вихрастая голова появилась в щели. Она повертелась из стороны в сторону, пытаясь разглядеть в глубине сарая связанного Алёшу. — Сань, айда к конторе, там чего привезли… на МАЗе с двумя прицепами… даже заборовские все пришли!

— Заборовские?

Санька задумчиво подержал себя за нос, а затем кивком головы подозвал Митьку.

— Схожу. Карауль дачника, понял?

— Ага! — готовно кивнул Митька. — А чего там привезли?

— Узнаю. Пошли, братва…

Мальчишки один за другим вышли из сарая.

— Сиди мне! — Митька толкнул Алёшу в плечо. Алёша с размаху упал на охапку сена в углу. Верёвка больно врезалась в руки.

— Подумаешь… эт-та… как его… герой нашёлся! — ворчливо сказал Митька. — Мы и без тебя узнаем! — он проворно связал Алёше ноги. — Теперь никуда не денешься!

— Мне и здесь хорошо!

— Оно и видно, — сказал Митька и вышел из сарая. Прикрыв за собой дверь, Митька пинком ноги подкатил к сараю ведро, перевернул вверх дном и уселся на него, прислонившись спиной к двери.

Алёша оглянулся по сторонам. Сквозь неплотные стены сарая били солнечные лучи. Возле коровьего стойла одна доска в стене была наполовину оторвана.

Алёша попробовал встать, но связанные ноги не слушались. Тогда он опёрся спиной о стенку, подтянул ноги и с трудом встал, скользя спиной по стене. Прислушался. Митька спокойно насвистывал, постукивая пяткой о ведро. Тогда Алёша осторожно прыгнул вперёд, с трудом удержался на ногах и снова прыгнул. Возле стойла он чуть не упал, тяжело навалился грудью на перегородку и ткнулся носом в кормушку. Выпрямился и, рванувшись вперёд, упал возле оторванной доски. Яркий свет полоснул по глазам. Алёша зажмурился и глубоко, полной грудью вдохнул свежий воздух.

Стена сарая, возле которой лежал Алёша, выходила на небольшую площадь перед конторой совхоза. У конторы толпился народ. Странно. Обычно днём в совхозе почти не видно взрослых на улице, а сейчас они праздно стояли небольшими кучками и тихо переговаривались.

Алёша вытянул шею, пытаясь разглядеть своих. Приборовские и заборовские мальчишки сновали вокруг деревянного ящика, возвышавшегося на двух прицепах грузовика.

Мимо сарая быстро прошла Нина Петровна, а за нею с папкой в руках проплёлся Кудрявый.

— Добрый день, Петровна! — из толпы вышел старик Матвеич и снял фуражку. — Народ любопытствует, где установим?

— Где и решили на собрании, — Нина Петровна замедлила шаг и протянула старику руку. — Как дела, Матвеич?

— Да каки у старого дела? — усмехнулся Матвеич и осторожно, словно боясь поломать, обеими руками пожал руку Нины Петровны. — Смехота одна. В гости с грелкой хожу!

— Ну, ну, не прибедняйся, Матвеич! Мне рассказывали, какой ты разгон дояркам в Озере-селе устроил!

— Дак они ж… извиняй, Петровна, комбикорма дорогие коровам стравляют, нет, чтоб между дойками травки свежей подкосить!

— Вот видишь? Твою энергию молодому впору!

— Ну, ну, — согласно закивал старик. — Видала сама? Не схалтурили мастера-то?

— Видала. На совесть сделано, — Нина Петровна улыбнулась.

— Не волнуйтесь, товарищи, всё будет в порядке. Мы проследили, — сказал Кудрявый и распахнул перед Ниной Петровной дверь конторы.

— Неужто время нашёл? — насмешливо протянул Матвеич и, обернувшись, тихо сказал что-то. В толпе весело рассмеялись.

Кудрявый закусил губу и резко повернулся к старику:

— И что ты, Матвеич, всё цепляешься? Я тебе поперёк дороги стал, что ли? Забыл, как вместе воевали?

— Что верно, то верно… Только опосля дорожки наши разошлись… Я со всеми вместях сапоги сбиваю, а ты вокруг своей избы, как заяц, петляешь… Эх, Колька, Колька… и не совестно тебе?

— Перед кем это?

— А перед теми, кому памятник ставим… — глухо сказал Матвеич и, нахлобучив фуражку на лоб, повернулся к Кудрявому спиной и ушёл в толпу.

Кудрявый несколько минут стоял, растерянно глядя вслед старику, а затем, махнув рукой, пошёл в контору.

Алёша поискал глазами Кима. Ага, вот он. Стоит рядом с Гошкой. Руки в карманы. Чёрный чуб прикрыл глаза. Рядом с ним Юлька. Она чему-то весело смеётся, то и дело поглядывая в сторону Саньки, стоящего со своими ребятами невдалеке от них.

Эх, хоть бы Ким догадался и подошёл ближе! Что же делать? И руки связаны. И ноги связаны. И Митька сидит у самых дверей. Даже крикнуть нельзя.

В это время Юлька увидела Митьку на ведре у сарая и что-то быстро сказала Киму.

Ким и Гошка громко засмеялись.

— Эй, Митька! — задорно крикнула Юлька. — Тебя что, вместо собаки на цепь посадили дом стеречь?

— Тьфу! Рыжая смола! — сплюнул Митька и отвернулся.

— Митенька, полай! — не унималась Юлька, подходя поближе. — Говорят, породу собак по лаю узнают!

— Я тебе сейчас… эт-та… как его… покажу породу!

— Ой! Как страшно! — Юлька присела и дурашливо схватилась за правый бок. — Аж сердце закололо со страху! — Затем выпрямилась и подошла почти к самой калитке, примыкавшей к сараю. Разве могла она удержаться и не подразнить своего давнего врага?

— Полай, Митенька! — снова просительно затянула она, каждую минуту готовая дать стрекача.

Алёша придвинулся плотнее к щели.

— Юлька! — шепнул он. — Юлька!

Юлька удивлённо оглянулась по сторонам.

— Юлька, это я, Алёша. Стой, не смотри на меня. Я здесь, в сарае.

Юлька внезапно громко вскрикнула, упала на землю, высоко подняв одну ногу. Вертясь, она придвинулась почти вплотную к Алёше.

Не видя Юльки, Митька обеспокоенно выглянул из-за угла.

— Ты чего здесь… эт-та… как его… расселась? А ну, эт-та… давай отсюда!

— Ногу стеклом порезала! — жалобно сказала Юлька и плаксиво сморщилась. — Какой ты, Митька, не видишь, что ли? — Она поплевала на пятку и стала внимательно разглядывать её, тихо постанывая.

— Порезала… — Митька успокоился и ушёл на свой пост.