Хозяева старой пещеры - Браун Жанна Александровна - Страница 19

Неожиданно из дымного облака вынырнул Гошка:

— Я беспокоюсь как сумасшедший, а они сидят себе как миленькие! — Гошка осекся и недовольно уставился на Алёшу. Уж его-то он никак не ожидал здесь увидеть. — Где пушка?

Ким вздохнул и огорчённо махнул рукой в сторону реки.

— Утонула…

— Как утонула?

— Просто. Не знаешь, как тонут?

— Ври больше! — рассердился Гошка, решив, что Ким его просто разыгрывает. — Как это она могла утонуть?

Алёша удивлённо прислушался. Он ничего не знал о существовании какой-то пушки.

Тогда Ким и Юлька, хохоча и перебивая друг друга, рассказали ребятам о своих приключениях с самого начала. С того момента, когда они с Юлькой отправились на разведку.

— Ну и ну, — покачал головой Гошка, когда разведчики наконец умолкли, — то-то взбесятся теперь приборовские… Слушай, — он повернулся к Алёше, — а ты в самом деле не умеешь плавать?

— В самом… — улыбаясь, ответил Алёша. Сейчас он уже не стыдился своего неумения держаться на воде. Он даже немного гордился собой, так велико было восхищение Кима его поступком.

— Вот это да-а-а… — протянул Гошка, — такой большой и… плавать не умеешь! — он засмеялся, и в голосе его послышалось явное осуждение.

Алёша насупился.

— Ладно. Хватит тебе! — оборвал Гошку Ким. — Не умеет, так научится, верно, Алёха?

— Верно, — обрадованно сказал Алёша, — завтра же начну. Я и на коньках тоже не умел — всё время падал, как Ванька-встанька. Две недели в синяках ходил… в школе на каждом уроке по два раза руку поднимал, отвечать просился.

— Почему? — Гошка поперхнулся горячей картофелиной и закашлялся. Чтобы человек сам напросился отвечать? Это было выше его понимания.

— Когда отвечаешь — стоишь, а мне сидеть больно было!

Ребята расхохотались.

— Вам смешно, — Алёша улыбнулся, — а мне тогда не до смеха было. Зато этой зимой в общешкольных соревнованиях участвовал… и учиться лучше стал.

— Коньки помогли? — заинтересованно спросил Ким.

— Ну да, коньки! — усмехнулся Алёша. — Чтобы руку поднимать, здорово готовиться к урокам приходилось… Наш учитель Павел Акимович даже на сборе меня в пример привёл. «Вот, — говорит, — что делает труд и прилежание!» Если б он только знал, какой труд! Даже жалко, что в этом году мы у Павла Акимовича учиться не будем, — продолжал Алёша. — Я в первом классе его очень боялся, а потом понял, что он никакой не страшный, его даже обманывать неинтересно. Человек врёт, а Павел Акимович слушает и верит каждому слову. По глазам видно, что верит. А если заметит вдруг, что его обманывают, у него сразу лицо такое делается, будто его ударили… Он… он как Дон-Кихот…

— Я знаю, — сказала Юлька, — Дон-Кихотами чудаков называют, которые бесполезные дела делают. Когда папа на собрании против директора выступал, мама его тоже Дон-Кихотом называла, говорит: «Ты с мельницами борешься…»

— Это неверно, — сказал Алёша.

— Как же неверно, если я сама слышала, как она говорила, — упрямо возразила Юлька.

— Да перестань ты, — досадливо поморщился Ким. — Рассказывай, Алёха, дальше…

— Про кого?

— Ну, про этого… Дон-Кихота.

— Дон-Кихот жил очень-очень давно, в Испании. Он был длинный-длинный и добрый, как… Павел Акимович. И потом, он был очень грамотный. Он всё сидел на чердаке и читал книги про рыцарей, как они с врагами сражались.

— Я тоже люблю такие… про войну, — сказал Ким.

— Однажды Дон-Кихот вышел на улицу и увидел, что весь народ бедный и несчастный и над этим народом издеваются разные богачи. В то время все люди в бога верили, и Дон-Кихот верил, потому что все книги, какие он прочитал, были только про бога и про рыцарей, а про космос ни одной не было. Посмотрел Дон-Кихот на бедных людей, заболело у него сердце, так ему их стало жалко, и решил, что их злой дух заколдовал, а иначе разве смог бы один человек командовать всеми людьми и отбирать у них всё, что они делают?

— Ну и дураки… взяли бы всех богачей — раз, раз, и всё, — убеждённо сказал Гошка.

— Вот тогда Дон-Кихот и решил пойти войной и убить злого духа, освободить людей, чтобы они жили свободно…

— Вот это дело! — воскликнул Ким. — Я бы тоже так!

— А я, думаешь, нет? — самолюбиво вставила Юлька. — Думаешь, только ты один храбрый?

— И наш Павел Акимович как Дон-Кихот… — задумчиво продолжал Алёша, шевеля палкой огонь в костре. — Он всем верит, он говорит, что все люди хорошие, а если человек плохой, то потому, что он не понимает… У нас в классе есть такой Юрка Васильев, лодырь из лодырей и ужасно хитрый, жадный, как хорёк. Из-за него всё наше звено в хвосте плетётся. А Павел Акимович всё беседует с ним по-хорошему, беседует… ему кажется, что Юрка просто не понимает…

— Дать ему раза — сразу бы понял! — сказал Гошка.

— А сам-то ты не лодырь, что ли? — не без ехидства заметила Юлька. — Никогда уроки не готовишь — всё у Кима списываешь…

— Я?

— А кто, что ли, я?

— Ну, знаешь! — возмутился Гошка. — Просто время терять неохота…

— Какой занятой, — протянула Юлька, — лодырь, и всё!

— Вот я тебе сейчас покажу, какой я лодырь! — взорвался Гошка и, схватив Юльку за волосы, притянул к себе.

Алёша вскочил.

— Отпусти её! Сейчас же отпусти!

— А то что? — Гошка презрительно смерил взглядом Алёшу. Алёша был ниже ростом, уже в плечах, и справиться с ним Гошке не стоило большого труда. — Дон-Кихот нашёлся, тоже… Да я из тебя котлету сделаю!

— Подавишься! — твёрдо сказал Ким.

Гошка растерялся. Этого он меньше всего ожидал.

— Ты… ты чего?

— Ничего, — спокойно сказал Ким и подложил в костёр ветку, — сила есть — ума не надо, верно?

Ребята помолчали. Гошка отпустил Юльку и сидел, мрачно уткнув конопатый нос в колени. Измена Кима горечью наполнила его сердце. Друг называется… Он с неприязнью покосился на Алёшу. А всё из-за этого… Дать бы ему раза один на один — перестал бы хорохориться!

Ким поднял голову и посмотрел на притихших ребят.

— Завтра будем вытаскивать пушку, она нам ещё пригодится, слышишь, Гош? — сказал он как ни в чём не бывало.

Гошка поднял голову. Ким смотрел на него открыто и дружелюбно, без тени неприязни, словно между ними ничего не было.

— Ладно, — сказал Гошка. Он не умел долго сердиться, а тем более таить обиду в сердце. И что Киму дался этот Алёшка? Парень как парень, только хилый какой-то… за Рыжую заступается. Гошка не любил слабых, но уж если Киму так хочется, из дружбы к нему Гошка готов терпеть даже кривоногого Кузьму, не то что Алёшку!

— Санька по утрам ходит на ферму матери помогать, — продолжал Ким, — Митька, конечно, за ним увяжется. Ты, Алёха, пораньше залезешь на чердак, с вашего дома всё Приборовье хорошо видать. Как только увидишь, что Санька на ферму пошёл, сразу беги сюда к пещере, понятно? Мы здесь будем тебя ждать.

— Хорошо, — сказал Алёша. Он был горд поручением.

— А я? — спросила Юлька, обиженная, что ей ещё не было сказано ни слова.

— А ты рыжая, что ли? С нами Алёшку будешь ждать! А сейчас — по домам!

Ким поднялся, и, черпая пригоршнями воду в реке, начал заливать огонь.

12. В плену

Чтобы не проспать, Алёша поймал в сарае Лидии Ивановны кривого на один глаз, горластого петуха Сёмку.

Перепуганный насмерть Сёмка дёргался в руках, словно внутри его тощего тела срабатывала стальная пружина, и норовил клюнуть своего мучителя в лицо.

В комнате Алёша разжал руки. Сёмка шмякнулся об пол, с минуту полежал, притворяясь мёртвым, а затем вскочил и резво скрылся под кроватью.

Алёша прислушался. Бабушка тяжело дышала во сне, изредка постанывая. Последнее время у неё часто болела поясница, и на ночь она вся обкладывалась грелками… Алёша на цыпочках прошёл по комнате и осторожно прикрыл окно, чтобы Сёмка не удрал, тревожно прислушался к петушиному бульканью под кроватью и юркнул под одеяло.