Четвертое измерение - 2 (СИ) - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 33

Я так и стоял у створок, внимательно наблюдая за солдатами. Особенно за кашеварами. Они с помощью двух других солдат вынесли во двор наш обеденный стол и стулья и сейчас расставляли на них плошки. Там был хлеб, что напекла утром Мэри, у неё это лучше всех получалось, копчёности из нашего погреба, другие припасы и свежепожаренное мясо бычка. Тот ещё продолжал висеть над раскалёнными углями, шипя жиром. Время от времени с него срезалось готовое мясо.

— Обед! — крикнул один из кашеваров и застал большой лодкой по дну пустой миски.

Из дома вышли двое оставшихся, там же был старший, а также вынесли раненого в ногу, сам он ходить не мог, но устроился за столом с охотой.

— Как там Гордон? — спросил один из кашеваров, второй отправился к конюшне, так как отдыхающие солдаты не выходили.

— Умер, — коротко ответил ротный сержант, устраиваясь за столом и беря нарезанный кусок мяса. Никто из них садясь за стол даже не подумал руки помыть.

— Жаль, справный был разведчик.

В это время второй кашевар прошёл через открытую створку в конюшню, громко зазывая своих товарищей. Меня он не заметил, зайдя со свету в темноту помещения и тут же умолк, как только холодная сталь клинка вошла ему сзади под рёбра, достав до сердца. Опустив тело мародёра на усыпанную соломой землю, я вытер нож, убрал его в ножны, и глубоко вздохнув, на ходу доставая дозаряженные 'кольты', у меня теперь было по шесть выстрелов в каждом барабане, вышел из конюшни, вскидывая оружие и разбрасывая руки в разные стороны. Для этого были причины. Первой целью стал старший у оставленных тут мародёров, второй, часовой на крыше постройки, которого никто не стал сменять. Остальные солдаты, включая могилокопателя, уже сидели за столом, поэтому работал я спокойно.

Так как старшой и часовой находились с разных сторон, я фактически находился между ними, пришлось стрелять навскидку, отслеживая цели краем глаз. Оба, и часовой, и сержант, получив по пуле, сержант в грудь, часовой в спину, осели, а я, направив оба ствола на остальных начал их быстро с максимальной скоростью отстреливать.

Надо отдать должное, среагировали те с похвальной быстротой, двое упали под стол, судорожно приготавливая оружие к бою, остальные побежали кто куда, в поисках укрытия от убийственного огня. После сержанта получил пулю тот самый здоровяк-капрал, что привлёк моё внимание, после чего я стал отстреливать убегающих, последнего кашевара в спину, одного из солдат, что упал под стол, но был мной замечен, второго под столом, гробокопателя и остальных. Когда целей не осталось, стрелял я быстро и точно, не зря тренировался все эти годы, в одном 'кольте' осталось два патрона в другом один. Пришлось двух подранков добить.

Устало опустив оружие, я глубоко вздохнул и, перезарядившись, стал проверять тела мародёров. Как и ожидалось один был жив. Ранен серьёзно, но жив. Добив его, используя нож, я побежал к Агнесс.

Воткнув крест в край могилы, я устало вытер потный лоб рукавом рубахи и пробормотал:

— Покойтесь с миром девочки, не волнуетесь, выполню последнее обещание, что дал вам. Я позабочусь о наших детях. Кто их пальцем тронет, умрёт. Клянусь… И простите меня, простатите что меня не было когда пришли эти поддонки. Простите.

Упав на колени, я судорожно вздохнул и, взяв комок земли с могилы, аккуратно завернул его в платок. У меня были срезанные локоны волос Агнесс и Мэри, только от Ольги не осталось ничего кроме обгорелого тела, что я похоронил рядом с остальными жёнами.

Когда я встал на ноги, я был спокоен как стола. Всё, я перегорел в эмоциях после осознания гибели жён. У меня осталось только одно что может вернуть меня в норму, это мои дети, и я осознавал это как никто другой. Это был мой шанс снова стать цивилизованным человеком, но сейчас я им не был, 'Стрелок' снова проснулся во мне и занял лидирующую роль.

Убрав платок в карман, я поправил одежду и, надев шляпу, проведя пальцами по краям, глухо сказал:

— Я отомщу, не волнуйтесь. Отомщу так, что и через десятилетия люди об этом с содроганием будут вспоминать.

В это время вдруг я почувствовал, что-то-то изменилось. Посмотрев на левую руку, я обнаружил, что держу в руках ребристую Ф-1. Мысленно пробежавшись по проявившейся За Пазухе, проверяя как всё хранится, я горько усмехнулся инспектируя склад со средствами разведки и охранными системами:

— Уже поздно. Как мне вас не хватало…

Убрав гранату обратно, я осмотрелся и направился к загону за лошадьми. Эта страница жизни перевёрнута. Я собирался покинуть долину. Жить там, где погибли близкие для меня люди, я просто не смогу, поэтому следовало собраться и покинуть её. Возможно даже страну, ещё не знаю, но то что стоит наведаться во Фриско и пообщаться с Ван Гором, был уверен…

А Михась так и не проявился. Умение кратковременно заглядывать в будущее ко мне так и не вернулось, но я был уверен, что осталось не так уж и много времени. Вернётся умение, найду такой же переходной коридор в другой мир, и покину этот мир. Да, я получил тут то, что мне дорого больше всего на свете, мои дети, но и потери слишком велики, чтобы я тут оставался. Да и мысль вернуться в родной мир не отпускала меня, став буквально идеей фикс.

Когда совсем стемнело, веретеница из пяти лошадей отправилась следом за мной. Остальную живность я выпустил, сообщу индейцам о ней, зима скоро, мясо им пригодится. Часть лошадей оставил по той же причине, забрал только тех, что нужны нам в путешествии. Особо светить современную технику я пока не хотел, хотя мог вызвать хоть вертолёт, хоть машину. Вот пообщаюсь с Ольсеном, тогда можно. Не хочу, чтобы он сбежал от моей карающей руки.

Когда я отошёл метров на сто, дом и постройки занялись огнём, обернувшись, я прищурился, глаза уже привыкли к темноте, смотрел, как исчезает всё то, что ранее мне было дорого.

Уже стемнело и дети ждали, наверняка они были испуганны, поэтому я заторопился. При свете луны я шагал, ведя на поводу первую лошадь, оставляя позади зарево пожарища. Это был мой верховой Черныш, взрослый конь, мой самый первый четвероногий друг. Остальные были трофейные.

Как и ожидалось, при приближении я услышал испуганный вопросительный детский голосок, в котором сразу узнал Кирилла:

— Папа это ты?

— Я не волнуйтесь, всё в порядке. Я вернулся.

От входа в пещеру ко мне метнулась маленькая фигурка в светлой одежде и уцепилась за одежду, следом повалили остальные. Подхватив своего первенца на руки, я услышал его жалобу:

— Мы ждали и ждали, а тебя всё нет и нет.

Присев я приласкал остальных. Те от меня не отходили, видимо чувствуя, что что-то случилось, так что я стреножил лошадей, проверил как Ярина, налил ей полное ведро воды из родника, что бил неподалёку и дал напиться, только после этого пройдя в пещеру. За всё время работа я расспрашивал детей, что они делали, пока меня не было, так что знал всё. С ними было всё нормально, сыты и это главное. Осталось только помыть Дениску и поменять ему штанишки, но это дело привычное, поэтому сразу этим занялся и, уложив детишек спать, присел у тлеющего костра, на котором булькал чайник и, поглаживая прижавшуюся ко мне Анну, с другой стороны пристроилась Кира, размышлял о будущем. Пока особых планов я не строил, но то, что нужно навестить Фриско я уже не сомневался. Посмотрев на уснувшего межу сестёр Дениску, я порадовался, что Ольга настояла на том, чтобы я его взял.

Утром мы собрались, часть вещей я убрал в За Пазуху, поразив детей, те всё видели, после чего расстелил одеяла в двуколке и устроил всех там. Только Дениска гордо поглядывая вокруг устроился передо мной в седле Черныша. После этого мы направились к выходу из долины. Вчера я прикинул, где могут быть выжившие индейцы из племени Большого Быка и направлялся туда. Мне нужно оставить детей под присмотром, пока я буду отсутствовать.

С выходом из долины была сложность, выход был рядом с пепелищем и дети не могут не увидеть его. Как объяснить им, что мам уже нет, и они никогда не вернуться домой. Дети это такая ответственность. Я это осознал только за последние сутки, но был полон решимости оставаться хорошим и любящим отцом.