Следы ведут дальше - Демиденко Михаил Иванович - Страница 17

— Вёдро! — сказал Валька.

— Чего ведро? — удивился я.

Любой бы удивился, если бы услышал, как человек сам себя дразнит: Вальку-то Ведерникова весь посёлок дразнил Ведром.

— Хорошая погода для сенокоса, — продолжал Валька. — Так у нас в Песковатке говорят, когда сухо: «Вёдро». Вам-то хорошо: куда захотели, туда и пошли, а мне мамане требуется помочь. У нас сейчас народ на покосе. И мне уже пора. Обед кончился. Пойду чалую запрягать. За сеном поеду. Вёдро!

— Валечка, Валечка, постой! — бросились мы к нему. — Валечка, Валечка, подожди! Как же нам-то быть? Ведь надо Паньку спасать. Надо куда-то идти! Ведь мы дороги не знаем.

— А чего вам знать? — не понял Валька.

— Как чего? Куда идти?

— Некуда… прямо, — сказал он.

— Как это прямо… некуда?

— Да очень просто: идите прямо по этой дороге, прямо и прямо, доведёт вас она прямо до зверохозяйства. Никуда не сворачивайте, идите только по дороге.

— Спасибо, Валечка! — сказали мы.

— Я тебе японскую карту подарю, — пообещал Ромка.

— Я тебе по почте фотооткрытки пришлю, — пообещала Зойка. — Про город Прагу. Я переписываюсь с чешскими пионерами. Они мне целый набор цветных открыток прислали. Я тебе их подарю.

Я долго думал, что бы мне подарить Вальке Ведерникову, но так ничего и не придумал, поэтому я сказал:

— Ты приходи в кино, в посёлок. Не бойся. Теперь тебя никто пальцем не тронет и всё такое прочее. Будем вместе смотреть кино про разведчиков. Мы с Ромкой всегда вместе в кино ходим.

— Спасибо! — обрадовался Валька. Он так сказал «спасибо», точно мы уже сделали всё, что обещали. — До свидания! Не забудьте: идите прямо, никуда не сворачивайте. Увидите тётю Марусю, поклон от меня передайте. Что ни попросите, она всё сделает. Спасибо!

Он помахал нам рукой, мы ему. Валька глядел нам вслед. Он глядел нам вслед минуты три, потом убежал куда-то, наверное, на конюшню, наверное, запрягать чалую. Жалко, что сегодня было вёдро, а то бы Валька Ведерников пошёл с нами в лес, на кордон, к леснику Безбородому.

Заповедник

Мы прошли целое поле. Потом прошли целый луг. Если говорить правду, то дорога вовсе и не бежала прямо-прямо, как обещал Валька, она вилась, изгибалась по полю, по лугу.

Удивительно, сколько здесь было солнца! Ещё больше, чем в деревне. Жар давил на спину и на голову. Хоть бы маленький ветерок! Вдалеке что-то колыхалось, что-то струилось, впереди, казалось, была лужа. Мы доходили до того места, где видели воду, а там ничего не было, воды не было. От этого почему-то хотелось пить.

Еле-еле мы дошли до леса. Здесь сразу стало легче дышать, здесь сразу появился ветерок. Вот только дорога сворачивала в сторону.

— Куда же нам идти? — остановились мы. — Валька сказал: «Идти прямо по дороге» — а она сворачивает.

— Может быть, он сказал, что прямо по ней и свернуть? — спросила Зойка.

— Как это прямо свернуть? — не понял я. — Свернуть никак нельзя прямо.

— Но прямо — это не по дороге, это с дороги в лес.

— А если по дороге, то это не прямо, — не сдавался я. — Это вправо.

— Тут тропинка есть, — сказал Ромка. — Она прямо в болото ведёт.

— Значит, дорога — это тропинка, — решил я. — Пойдём прямо по ней, куда-нибудь да попадём. Прямо не знаю, что и делать. Если заблудимся, то по ней прямо вернёмся назад. Не пропадём, не бойтесь.

Тропинка заросла травой. Она вывела нас прямо на гать — жерди лежали прямо на болоте, мы пошли прямо по гати. Я шёл по гати и соображал, как понимать слова Вальки Ведерникова. Может быть, Зойка права, нам не следовало сворачивать с дороги, может быть, я не понял Вальку? Ведь слова по-разному понимаются, может быть, действительно нужно было прямо свернуть направо? Вот так всегда у меня во время диктантов — пока я вспоминаю правило, как нужно слова написать, учительница уже другую фразу начинает читать, я пишу слово по правилу, оказывается, нужно было вспомнить исключение из правил… Этих исключений больше, чем самих правил. Разве всё запомнишь?

В болоте на нас налетели комары, налетела целая туча. Как оголтелые. Миллионов сто. Они, наверное, три дня ничего не ели. Они облепили наши руки, ноги, лбы и щёки. Они гудели. Радостно гудели, точно кричали друг другу во всю глотку: «Ура! Обед привезли! Навались!»

Они хватали нас, вернее, жалили, мы отмахивались ветками, но комары не обращали на ветки никакого внимания, они кусали нас с аппетитом.

Спасибо, тропинка выскочила из болота в сосновый бор. Комары сразу отстали, вернулись в родное болото сытые и довольные, а у нас от их пиратского налета носы раздулись; от раздавленных комаров на щеках была кровь.

Впереди на сосне висел прибитый гвоздями плакат: «Заповедник. Посторонним вход запрещён. Штраф!»

— Может быть, вернёмся? — спросил я осторожно, чтобы ребята не подумали, что я испугался заблудиться. — Денег у нас нет… Платить штраф нечем, так что не стоит идти дальше.

— Тем более, — сказал Ромка. — На нет и суда нет. Пошли дальше. Только вперёд. Мы не посторонние, мы по делу. Мы в гости.

Кругом был заповедник. Здесь жили одни звери и птицы. Это была их земля. А люди… Люди не имели здесь права ни разжечь костра, ни нарубить дров на зиму, ни петь, ни слушать транзистор, не имели права даже просто так гулять и дышать лесным воздухом. И если на дороге оказался бы заяц, то человек не имел бы права даже бросить в него камнем.

Вдоль ручья росла красная и чёрная смородина. Но рвать ягоды было нельзя. Мы знали. Штраф!

А цветы! На полянах их было больше, чем анютиных глазок в поселковом саду. Но рвать дикие цветы тоже было нельзя. Звери. Они могли бегать по полянам туда-сюда, могли прыгать и скакать, рыть норы. Заповедник… Людям здесь было очень плохо, людей здесь штрафовали.

— Я ленточку потеряла, — вдруг сказала Зойка.

— Какую ленточку?

Мы с Ромкой остановились и уставились на Иванову.

— От косы… Теперь волосы расплелись, теперь я, как дикая.

— Где могла её потерять? — шёпотом спросил я. — В заповеднике ты не имеешь права терять ленты.

— Через поляну шли… Кусты хватались за платье… И за волосы. Колючкой, наверное, зацепило за бант. Я не виновата, — оправдывалась Зойка.

— Стойте, — сказал Ромка. — Я быстро вернусь. Пойду и найду твою ленту.

Он ушёл искать ленточку… Мы ждали. Он почему-то долго не возвращался.

— Стой у дерева, сейчас я тоже приду, — сказал я и пошёл по тропинке навстречу Ромке. Справа и слева рос иван-чай. Красный такой цветок, высокий. Красивый. Почему его так смешно назвали — иван-чаем, я не знаю.

Кто-то порхнул сбоку от тропки в кустах. Я не испугался. Я раздвинул заросли иван-чая и увидел, как впереди порхали птички.

Я подумал: «Не стоит сходить с дороги», но потом подумал, что если три шага сделаю в иван-чай, посмотрю, что за птичка порхает, потом три шага сделаю назад и опять окажусь на тропке, то, конечно, не потеряюсь, не заблужусь.

И тут я увидел гнездо. Самое настоящее. На развилке веток было маленькое гнездо. В гнезде лежали птенцы. Помню, во втором классе мы писали изложение про девочку, как она увидела в крапиве гнездо крапивницы. Я не знал тогда, как правильно написать «птенцы» или «птинцы», и написал «цыплята». За это мне снизили отметку, потому что цыплята бывают у курицы, а не у крапивницы. Ерунду написал.

Птенцы лежали тихо, даже глаза у них были закрыты. На спинках и на крылышках у них пробились перья, точно их утыкали маленькими кисточками для рисования.

Я протянул палец, чтобы погладить их по головам.

Они выкинули вверх головы и разинули рты… Ну и рты у них были! Камушек можно положить или целую вишню… По краям рты жёлтые. Головки закачались в разные стороны, птенцы запищали.