Время собирать камни. Том 2 - Михайловский Александр Борисович - Страница 10

Генералы слушали меня с нескрываемым одобрением. Один Корнилов остался недоволен всем мною сказанным. Но я и не рассчитывал его уболтать. Уж больно он был упертый. К тому же, похоже, англичане крепко держали его за жабры. Бог с ним, можно обойтись и без него, главное же было то, что мы теперь, похоже, без приключений доберемся до Питера. Как бы Корнилов ни относился к новой власти, на конфронтацию со своими бывшими сокамерниками он вряд ли пойдет…

Окончательно определившиеся со своей позицией генералы засыпали меня вопросами чисто практического свойства: как, какими силами, на какую глубину, сколько орудий и какого калибра на одну версту фронта…

Короче говоря, мой разговор с ними продолжался до обеда. Генералы ушли в здание тюрьмы, а я стал организовывать перевозку сидельцев до станции в Могилеве. Тут надо было предусмотреть многое. В том числе и провокации со стороны упертого Корнилова. За ним нужен был особый присмотр. На всякий случай генералу нужно будет сделать укол или дать выпить чего-нибудь «релаксирующего», чтобы он погрузился в нирвану и смирнехонько вел себя до самого Петрограда.

Текинцам же я обещал навестить их вечерком, чтобы вместе поесть наваристой шурпы и ядреного плова с перцем. Заодно поговорить с джигитами насчет продолжения дальнейшей службы в составе русской армии. Кавалерия нам нужна, ведь война продолжалась, и до формирования крупных кавалерийских соединений, вроде знаменитой 1-й конной армии, было еще далеко.

Кстати, Семен Михайлович находится где-то в этих краях. Кавказская кавалерийская дивизия, в которой служит полный георгиевский кавалер и председатель полкового комитета вахмистр Буденный, стояла, если мне память не изменяет, в Орше. Надо бы позвонить в Могилев и переговорить с генералом Духониным. Попросить откомандировать вахмистра Буденного в наше распоряжение….

16 (03) октября 1917 года, Полдень. Петроград, песчаный карьер у Фарфоровского поста.

Начальник штаба сводной бригады Красной гвардии майор Юдин, комиссар бригады Михаил Калинин, Председатель Совнаркома Иосиф Сталин, Главком Михаил Фрунзе.

По заброшенному пустырю, вдоль и поперек изрытому саперами, с лязгом и рычанием ползли странные и невиданные доселе боевые машины. Летела из-под гусениц влажная земля, редкие пехотные цепи группировались сзади и сбоку надвигающихся на «вражеские» позиции железных монстров. Установленные на флангах «максимы» били короткими очередями поверх голов, наполняя воздух нежным посвистыванием пролетающих пуль. Красногвардейцы, в желто-зеленых балахонах, наброшенных поверх своей обычной одежды, бежали вслед за танками, время от времени по команде залегая и открывая стрельбу из трехлинеек. Когда один взвод залегал, другой в это время броском преодолевал расстояние для следующего рубежа.

За учения с окраины поселка Волково наблюдало несколько человек. Среди них были председатель Совнаркома Сталин, Наркомвоенмор и новый Главком Фрунзе, а также командование самой бригады. Полковника Бережного, отправившегося в командировку в Могилев, заменял начштаба майор Юдин, а местный контингент представлял комиссар бригады Михаил Иванович Калинин. Особенно внимательно за ходом учений наблюдал в бинокль Михаил Васильевич Фрунзе.

Неподалеку от высоких гостей за тренировками бригады Красной Гвардии наблюдали немолодые степенные станичники. Бинокль, взятый с боя у убитого германского офицера, был один на всех, поэтому и на «поле боя» станичники смотрели с его помощью по очереди. Интерес их к происходящему был более чем профессиональным. Каждый из них успел повоевать без малого три года. Они наступали в Мазурских болотах и в Галиции в четырнадцатом, отступали из Польши в пятнадцатом, совершали вместе с Брусиловым его знаменитый прорыв в шестнадцатом.

Но нигде и никогда ранее они не видели ничего подобного. Двое казаков, посланных вчера на это самое место «полюбопытствовать», вернулись в полном восторге, рассказывая совершенно невероятные вещи. И сегодня сюда прибыла для перепроверки представительная делегация, которой казаки доверяли полностью. По сути дела, для сынов Тихого Дона стоял вопрос: с кем быть во время нынешней заварухи? Даже самому наивному было понятно, что выбор невелик – реальную силу в Петрограде сейчас представляли две группировки большевиков. Это «старые большевики» Свердлова и Троцкого, и «новые большевики» Сталина, Ленина и Дзержинского. Свердлов и Троцкий в союзники казакам после всего услышанного в ту ночь не годились. Правильно сказали тогда таинственные земляки-станичники – ЭТИ за ломаный грош продадут, как Иуда Искариот Спасителя. Значит, надо или договариваться со Сталиным, или плюнуть на все и любыми правдами и неправдами пробиваться домой, в свои родные станицы. Ошибка в выборе могла дорого обойтись. Вот и смотрели казаки в оба, мотая все увиденное на ус.

А там, под мелким моросящим дождем, сначала танки, а потом и пехотная цепь перевалили через линию окопов. При этом шагов с тридцати в траншеи градом полетели предметы, издали напоминающие ручные гранаты, а потом часть бойцов, вооруженная оружием более коротким, чем винтовка Мосина, спрыгнула на дно окопов, чтобы вести «зачистку», а остальные продолжили свой путь дальше ко второй траншее в глубине обороны противника. Словом, все как обычно.

Эти тренировки начались с первого дня существования бригады, когда отряды рабочей Красной Гвардии влили в состав рот, невесть откуда появившихся бойцов, именуемых морскими пехотинцами. Сначала казалось, что из этого ничего не выйдет – уж больно настороженно относились друг к другу новые однополчане. Но потом все довольно быстро срослось. Боевой наукой пришельцы делились щедро, за урок спрашивали строго, а их унтера-сержанты хоть иногда и говорили неизвестные даже рабочим матерные слова, но никогда не распускали рук. И вообще, ругались не по злобе, а для быстроты обучения.

Нельзя сказать, что красногвардейцы вообще не имели боевого опыта. В августе они готовились отражать поход Корнилова на Петроград, и, кроме того, многие из рабочих постарше успели поучаствовать в отгремевшей тринадцать лет назад Русско-Японской войне. Были в бригаде бойцы, которым довелось оборонять Порт-Артур, драться на реке Шахе, участвовать в сражениях при Ляоляне и Мукдене.

Все, учебное «сражение» закончилось, танки и БМП повернули к исходным позициям, по пути подбирая на броню морских пехотинцев и красногвардейцев. Места, конечно, хватало далеко не всем, так что некоторые бойцы продолжали идти пешком, беззлобно поругивая устроившихся на броне счастливчиков. А на дороге со стороны Александровской слободы уже показались два крытых грузовика походно-полевой кухни. Тут уже зашевелились даже самые ленивые. Конечно, голодным еще никто не оставался, но и опаздывать к обеду тоже было как-то не принято.

Увидев приближающихся «кормильцев», практически одновременно тронулись со своих мест и обе группы наблюдателей. Товарищи Сталин, Фрунзе, Калинин и майор Юдин сели в поджидавший их чуть поодаль «Тигр», а казачьим авторитетам один из молодых казаков, взятый сюда в качестве коновода, подвел накрытых попонами коней. Ехали станичники молча; думы их были серьезны. Выходило, что еще неделю назад у Сталина не было ничего, кроме разрозненных и плохо обученных отрядов Красной Гвардии… А потом, дня три или четыре назад, в Петрограде появилось несколько отлично обученных, вооруженных и дисциплинированных рот с танками и бронемашинами, сразу и безоговорочно поддержавших именно Сталина. Баланс сил качнулся так резко, что Керенский, презираемый всеми, в том числе и казаками, сбежал со своего поста в добровольную отставку.

Теперь же, еще через три дня после прихода большевиков к власти, у сторонников Сталина имеется бригада почти в полторы тысячи штыков, и при этом невиданной боевой мощи. И дело тут даже не в броневиках или в танках. Красногвардейцы быстро учились, а дисциплина в бригаде была строжайшей, сравнимой только с довоенными гвардейскими полками. И хотя одна такая бригада на всю Россию – это капля в море, у других претендентов на власть не было и такой силы. К тому же, похоже, Сталин не собирался останавливаться на достигнутом, и подобных бригад вскоре будет несколько.