С думой о Земле - Горьков Владислав Леонидович - Страница 49

Рассказываю об этом лишь с одной целью: не одни космонавты проводят эксперименты в космосе. Они лишь продолжатели напряженного творческого труда многих, порой малоизвестных тружеников. К тому же это один из примеров того, как результаты исследований в области космонавтики могут быть непосредственно использованы на Земле.

Что касается биологических экспериментов в космосе, то они первое время приносили больше огорчений, чем радости. Так, посадка гороха на «Салюте-4» не дала всходов. И, конечно, сразу же стали обвинять в этом невесомость. Ведь она главный виновник образования застойных зон в корневой системе растений. «Почвенный» воздух, теряя кислород и накапливая углекислоту, сначала ведет к задержке развития, а потом становится ядом для растений.

Но тогда все обстояло гораздо проще. Просто был слабым процесс фотосинтеза. И когда при повторном посеве увеличили освещенность космического «поля», горох дал хорошие всходы. Такая же картина наблюдалась и с луком. В то время было обращено внимание и на то, что некоторые газообразные выделения человека и полимерных материалов также могут быть ядовитыми для растений. Поэтому-то их стали культивировать изолированно от атмосферы станции, а для очистки воздуха использовать специальные фильтры.

Большие перспективы в этом отношении открываются в связи с возможностью создания космической оранжереи в одном из модулей станции «Мир». Если раньше в фитотронах комплекса создавались близкие к идеальным условия, то в будущем ученые и космонавты получат более простой и надежный способ выращивания высших растений на орбите.

Первые исследования в поисках, например, твердого грунта уже проводились космонавтами и учеными. Занимались этим и мы с Володей в ходе последнего полета. В чем их суть? Требования к простоте технологии побудили ученых отказаться от гидропонного и аэропонного способов выращивания растений. Была создана «почва» на основе ионообменных смол. Она может иметь вид гранул, тканей, на поверхности которых сорбированы питательные вещества, а уход за посевом сводится к его поливу. Известно, что в невесомости вода может собираться в шарики и плавать в фитотроне. Поэтому были разработаны способы орошения, не зависящие от гравитации. По капиллярным системам жидкость передвигается, как по фитилю.

Напомню, что первые семена в космосе удалось получить экипажу А. Березового. Это были семена неприхотливого карьерного растения арабидопсиса. Высаженные вновь, они частично проросли, но потом их жизненный цикл оборвался. Почему это произошло? Нам с Володей предстояло проследить динамику роста клеток арабидопсиса при его культивировании на твердых питательных средах. Начали мы эксперимент на «Салюте-7», а потом часть аппаратуры перевезли на «Мир», где и продолжили исследования. Что можно сказать о результатах? Анализ полученных данных свидетельствует об увеличении интенсивности клеточной деятельности, и можно надеяться, что осуществить воспроизводство высших растений в скором времени удастся.

И еще несколько слов об эмоциональной стороне биологических экспериментов. У горожан смена сезонов года ощущается не так остро, как на селе. А там с первой травой приходит не только весна, но и эмоциональный подъем на предстоящие полевые работы. Наверное, такой же, а скорее еще больший эффект вызывает у космонавтов закладка семян в космический огород, который затем становится предметом трогательных забот экипажа. А еще труднее передать радость, испытываемую каждым из тех, кто пробовал не привозной, а свой, выращенный на крохотной «грядке», зеленый лук.

В 1961 году С. П. Королев писал в «Правде», что в скором будущем появятся орбитальные станции, на которых космонавты будут проводить исследования, вести наблюдения за Землей, за атмосферными явлениями, за дальним космосом. Прогноз, гениального конструктора давно сбылся, а идеи, заложенные им, живут и развиваются. Сегодня мы пришли к практической сборке конструкций на орбите. А мысли ученых и конструкторов идут дальше. Они разрабатывают проекты создания крупногабаритных конструкций в космосе. Это могут быть, например, электростанции, способные обеспечить электроэнергией не только производство в космосе, но, и какие-то территории земного шара.

Естественно, что строительству крупногабаритных конструкций должен предшествовать этап проверки и отработки конструкторских решений. Этим целям и служил эксперимент «Маяк», подготовку к которому мы начали еще на Земле.

Многие нас тогда успокаивали, говорили, что опыта по работе в открытом космосе нам не занимать. Опыт действительно у нас был, может быть, больше, чем у других. Но на всю жизнь запомнились мне годы службы в авиации. А из них я вынес один из основных выводов: нарушителями безопасности полетов являются, как правило, не молодые, а уверовавшие в себя летчики. Поэтому мы не пренебрегали малейшей возможностью расширить знания и закрепить навыки. Примечателен тут еще один факт. Когда инструктор видит твою заинтересованность, меняется не только его личное отношение к обучаемому. Он старается уже дать наряду с программой все, что знает. Именно так поступали Н. Юзов, В. Калясников и другие.

Подготовка к работе вне станции включает два этапа. На первом космонавт учится готовить скафандр и системы шлюзования для выхода в открытый космос. Скафандры, в которых нам предстояло работать, были модернизированы. Впервые их опробовали В. Джанибеков и В. Савиных и дали им высокую оценку. Сегодня и я могу подтвердить, что в них чувствуешь себя удобнее, они более подвижны. Приятно было сознавать и то, что конструкторы учли наши рекомендации и оборудовали гермошлемы электрическими фонариками. Но тем не менее скафандры были все-таки для нас новыми, и мы прошли положенный курс обучения.

Жаль, что журналисты не балуют своим вниманием данный раздел подготовки. Это большая и интересная тема. Я с благодарностью вспоминаю сегодня методистов, врачей, аквалангистов и других специалистов, которые вместе с конструкторами разделяют всю меру ответственности за свою работу. Именно на этом этапе космонавту больше всего дают почувствовать «дыхание» космоса.

Работа за бортом станции связана с большим риском, и, чтобы не было иллюзий на этот счет, тренировки проходят в условиях, близких к реальным. Взять, к примеру, барокамеру, где давление снижают до 10–2 атмосферы (высоты 50–80 км). Тренировки тут позволяют не только отработать приемы по управлению системами терморегулирования, вентиляции, кислородного питания в скафандре, но и подготовиться психологически, приобрести уверенность, почувствовать, находясь в этом миниатюрном космическом аппарате, себя в безопасности. Обучение по скафандрам заканчивается комплексной тренировкой, в ходе которой проигрываются различные нештатные ситуации.

На втором этапе отрабатывается внекорабельная деятельность. Тренировки проводятся в гидролаборатории, где тоже есть своя специфика. При работе на глубине более 10 метров человек должен подниматься на поверхность по соответствующей циклограмме, иначе не исключено заболевание кессонной болезнью. А поскольку эти тренировки проводятся на заключительной стадии подготовки, здоровье космонавта перед самым полетом ставится врачами под сомнение. Я уж не говорю о нагрузках, которые приходится испытывать, находясь по пять-шесть часов в двухсотпятидесятикилограммовом одеянии под водой. После такой тренировки экипаж до конца дня остается в Звездном. В случае, если врачи определят повышенное содержание азота в крови, то предстоит еще процедура его вымывания. Так что выходу в открытый космос предстоит тяжелая и опасная работа на Земле.

28 мая 1986 года мы с Володей Соловьевым в седьмой раз должны были выйти за борт «Салюта-7». Накануне подготовили и опробовали скафандры, перенесли из «Космоса-1686» в переходный отсек «Салюта-7» агрегат устройства разворачивания и сворачивания фермы (УРС) — сложенного и упакованного в полутораметровую «бочку» в виде гармошки набора шарнирно-решетчатой конструкции с механизмами, платформу полезной нагрузки и блок бортовой оптической системы связи (БОСС) с кабелем и разъемами.