Слова сияния - Сандерсон Брэндон - Страница 65

Пока Адолин с ними разговаривал, Каладин еще раз окинул двор быстрым взглядом и нахмурился.

– Что такое? – спросила Сил.

– Человек в тени вон там. – Каладин махнул копьем к месту под карнизом. Там стоял мужчина, скрестив руки и опершись о деревянные перила высотой по пояс. – Он следит за братьями.

– Хм, тут все следят.

– Этот другой, – возразил Каладин. – Идем.

Юноша двинулся небрежной походкой, без угрозы. Незнакомец, скорее всего, всего лишь слуга. Длинноволосый, с короткой, но неаккуратной черной бородой, в просторном желто-коричневом одеянии, подпоясанном веревкой. Этот человек казался в тренировочном зале не на своем месте, и это само по себе, видимо, служило доказательством, что он не убийца. Лучшие убийцы никогда не выделялись.

И все-таки незнакомец был крепкого телосложения, со шрамом на щеке. Возможно, сражался. Лучше проверить. Он внимательно наблюдал за Ренарином и Адолином, и Каладину не было видно, светлые у него глаза или темные.

Когда Каладин приблизился, под ногами у него заскрипел песок. Незнакомец тотчас же повернулся, и Каладин инстинктивно взял копье на изготовку. Теперь он видел глаза этого человека – карие, – но не мог понять, сколько ему лет. Глаза почему-то казались старыми, однако на лице незнакомца морщин было куда меньше, чем полагалось бы. Может, тридцать пять. А может, и семьдесят.

«Слишком молодой», – подумал Каладин, сам не зная почему.

Он опустил копье.

– Прости, я что-то неспокойный. Всего пару недель на этой работе. – Кэл попытался сказать это примирительным тоном.

Не сработало. Незнакомец окинул его взглядом с головы до пят, все еще демонстрируя сдержанную угрозу воина, который решает, нанести удар или нет. Наконец он отвернулся от Каладина и, расслабившись, вновь принялся наблюдать за Адолином и Ренарином.

– Кто ты такой? – спросил Каладин, приближаясь. – Я новичок, как и сказал. Я пытаюсь узнать, как кого зовут.

– Ты мостовик. Тот, который спас великого князя.

– Верно.

– Не надоедай, – отмахнулся незнакомец. – Не трону я твоего принца, забери его Преисподняя.

Мужчина говорил низким, хриплым голосом. Скрежещущим. И со странным акцентом.

– Он не мой принц, – возразил Каладин. – Но я за него отвечаю.

Опять оглядел незнакомца и кое-что заметил. Светлая одежда, подвязанная веревкой, очень напоминала ту, что носили некоторые ревнители. Каладина сбила с толку шевелюра.

– Ты солдат, – догадался он. – Точнее, бывший.

– Ага, звать меня Зайхель.

Каладин кивнул – все встало на свои места. Время от времени солдаты, которым не к кому было возвращаться с войны, присоединялись к орденам. Кэл предполагал, что для этого требуется хотя бы обрить голову.

«Может, Хэв тоже в одном из таких монастырей, – мелькнула рассеянная мысль. – Что бы он подумал, увидев меня сейчас?» Наверное, гордился бы. Хэв всегда считал, что гвардия – самая почетная из разновидностей солдатской службы.

– Что они делают? – спросил Каладин Зайхеля, кивком указывая на Ренарина и Адолина, которые, хоть это и было нелегко в осколочном доспехе, сели на землю перед старшими ревнителями.

Зайхель фыркнул:

– Один из учителей должен взять младшего Холина в ученики.

– Разве не ученик выбирает учителя?

– Ничего подобного. Но ситуация непростая – да. Принц Ренарин почти не изучал искусства владения мечом. – Зайхель помедлил. – Большинство светлоглазых мальчиков избираются учителями к тому моменту, как им исполняется десять.

Каладин нахмурился:

– Почему же он ничему не учился?

– Из-за каких-то проблем со здоровьем.

– И они могут ему отказать? – удивился Каладин. – Сыну самого великого князя?

– Могут, но, скорее всего, не станут. Смелости не хватит. – Мужчина прищурился, увидев, как Адолин встал и махнул ему. – Преисподняя! Я знал, что это подозрительно, – он тянул с этим, пока я не вернусь.

– Мастер-мечник Зайхель! – позвал Адолин. – Вы не сидите вместе с остальными!

Зайхель вздохнул, потом бросил на Каладина покорный взгляд.

– Я, видимо, тоже недостаточно смелый. Постараюсь не причинять ему слишком много боли.

Он обошел перила и побежал к Адолину, который с готовностью пожал учителю руку и указал на Ренарина. Зайхель резко выделялся среди прочих ревнителей с их наголо бритыми головами, аккуратно подстриженными бородами и куда более чистой одеждой.

– Хм, он не показался тебе странным? – спросил Каладин.

– Вы все кажетесь мне странными, – беспечно ответила Сил. – Все, кроме Камня, потому что он очень хорошо воспитан.

– Он считает тебя божеством. Тебе стоило бы его в этом разубедить.

– Что? Так ведь я действительно божество.

Он повернул голову и уставился на девушку-спрена на своем плече:

– Сил…

– Правда-правда! Я такая! – Она ухмыльнулась и подняла ручку с сомкнутыми пальцами, словно ухватив что-то очень маленькое. – Я малюсенькая частичка божества. Совсем малюсенькая. Кланяйся мне, разрешаю.

– Это будет непросто, поскольку ты сидишь у меня на плече, – пробормотал он и заметил, как в ворота вошли Лопен и Шен – скорее всего, с ежедневным донесением от Тефта. – Пойдем. Посмотрим, нужен ли я Тефту, а потом сделаем еще один обход и проверим, как там Дрехи и Моаш.

17

Таков Узор

Пока фургон ехал вперед, Шаллан боролась с тревогой, используя научный подход. Никто не мог знать, заметили дезертиры след из раздавленных камнепочек, который оставлял позади себя караван, или нет. Может быть, они шли за ними. А может, и нет.

Нет смысла об этом думать, решила она. И нашла способ отвлечься.

– Листья могут выпускать собственные побеги, – сказала веденка, держа один маленький круглый листочек на кончике пальца и поворачивая его к свету.

Блат сидел рядом, мрачный как пасмурное небо. Сегодня он был в необычайно броской шляпе – грязно-белой, с загнутыми по бокам полями. Он время от времени стегал одного из чуллов. Прут погонщика длинный – не меньше самой Шаллан.

На последней странице своего блокнота девушка записывала комбинации ударов. Два удара, пауза, еще один. От этого чулл замедлился. Фургон впереди них – им управлял Твлакв – начал взбираться по склону холма, покрытому небольшими камнепочками.

– Видишь? – Шаллан показала Блату листочек. – Вот почему у растения такие хрупкие ветки. Когда приходит Великая буря, она их ломает, срывает листья. Их уносит ветром прочь, и там они пускают корни, отращивают себе новые раковины. Растут они очень быстро. Быстрее, чем я ожидала, – ведь эти края бесплодны.

Блат фыркнул.

Шаллан вздохнула, опустила палец и поставила миниатюрное растение обратно в чашечку, где было немного воды. Бросила взгляд через плечо.

Никаких признаков погони. В самом деле, пора ей успокоиться.

Она вернулась к новому альбому – одному из блокнотов Ясны, в котором исписаны были лишь несколько страниц, – и начала делать быстрый набросок листочка. У нее был только один угольный карандаш, несколько перьев и немного чернил, но Узор прав. Она не могла остановиться.

Для начала Шаллан сделала новый эскиз сантида, пока воспоминания о погружении в океан еще были свежи. Рисунок получился не таким подробным, как тот, который она создала сразу же после случившегося, но, получив его опять – в какой бы ни было форме, – веденка ощутила, как раны внутри начали затягиваться.