Сиреневое платье Валентины - Саган Франсуаза - Страница 11

Входит О р а к у л, красный как рак.

О р а к у л (Сержу). Мсье слышал?

С е р ж. Нет. Что?

О р а к у л. Что мне сказал мсье, которого мсье встретил в дверях?

М а р и. Предполагаю, что это Жан Лу. Что он еще сказал?

О р а к у л. Я позволил себе заметить этому мсье, что полностью разделяю мнение мадам. Мне не всегда приходилось об служивать только джентльменов, но все же… есть границы.

М а р и. Вы совсем не обязаны были…

О р а к у л (раскаляясь). Вы знаете, мадам, что мне ответил этот мсье?

М а р и. Нет, Оракул, но…

О р а к у л. Слово на одну букву, мадам. Если все друзья мадам будут меня оскорблять, не знаю, смогу ли я задержаться…

М а р и. Ах нет! Нет и нет! В конце концов, это слово такое же, как любое другое, зависит от того, как на это посмотреть. Нет, Оракул. Мой девиз ни шагу назад. Летите на правый фланг наших войск и несите мне джин. Если вы чувствуете, что силы вас покидают, хлебните тоже. да, да, Оракул, я знаю, что в определенных случаях вы воздаете должное коварному Альбиону.

О р а к у л. Во всяком случае, мадам знает, на каких позициях я стою, (Валентине.) И буду стоять. (Кланяется ей и вы ходит.)

М а р и. Он с ума сошел!

В а л е н т и н а. Действительно, для мажордома… Хотя заметь, по сути своей это очень трогательно. Оракул явно мне симпатизирует, хотя, как говорят, не любит женщин. Я вчера видела, когда он готовил мне коктейль, он на меня так посмотрел…

М а р и. Отвлечемся от Оракула. Если он будет совать во все свой нос, я отправлю его на гауптвахту, Я нахожу, что военные все больше наглеют. Что с тобой, Серж?

С е р ж. Это был ваш муж, на лестнице?

В а л е н т и н а. Думаю, да. Как он вам показался?

С е р ж. Вполне. (Пауза.) Вы к нему возвращаетесь?

М а р и. Я же тебе сказала.

Серж. А!

Пауза.

М а р и. Что ж, я, пожалуй, пойду пройдусь, чтобы разрядиться. Я в полном отчаянии. Воображаю, как у меня подскочило давление. Валентина, подумай, подумай хорошенько. Оракул, пальто и джин, срочно. (Выходит.)

С е р ж (мечется по комнате). Так это правда?

В а л е н т и н а. Что? Что приходил Жан Лу? Что я возвращаюсь домой? да!

С е р ж. И вы меня покидаете…

В а л е н т и н а. Я покидаю вашу маму и вас, но я буду часто приходить. Не горюйте!

С е р ж. Я этого не вынесу.

В а л е н т и н а. Старая безумная тетка от вас уезжает — что тут страшного?

С е р ж. Видите ли, я… колебался. Ваша история казалась мне… неправдоподобной. Ваш муж со своими любовницами, ваша терпимость, всепрощение…

В а л е н т и н а. Почему неправдоподобной?

С е р ж. Потому что вы не такая женщина, которую можно оставить ради легкого увлечения. Вы сами скорее воплощенное желание, чем покорная супруга.

Словом, как вы говори те — мне казалось, вы поменялись ролями.

В а л е н т и н а. Смотрите-ка.

С е р ж. И вдруг, к несчастью… за вами приходит муж, свистит, и вы бежите за ним… То есть, думаете, что побежите.

Валентина. Как так: думаю?

С е р ж. Потому что вы останетесь здесь, со мной. Я много думал, Валентина. Я хочу быть с вами. С вашими переводными картинками и причудами, пусть даже притворными причудами. Мне наплевать, что настоящее и что нет.

Вообще, мне наплевать, что такое правда.

В а л е н т и н а. Вы ее не знаете.

С е р ж. Тем хуже. Но в любом случае я говорю слишком много. Правда это вы, Валентина. Это — я. Это — то, что я чувствую, когда вы смеетесь, когда вы проходите через комнату.

В а л е н т и н а. Осторожнее, Серж, вы начинаете мне говорить о любви.

С е р ж. А если и так? Я устал, Валентина, от уважения, от взаимопонимания, от пристойности, как на словах, так и на деле. Мне плевать, пристоен я или нет. Мне все равно, кто я — великий художник или дешевый плакатист. Правда — вот она, грубая и гордая, когда я стою перед вами.

В а л е н т и н а. Я очень рада, что у вас наконец появился нормальный взгляд на жизнь.

С е р ж. Зачем вы шутите? Разве вам хочется?

В а л е н т и н а. Признаюсь, я как-то не могу собраться с мыслями…

После всех этих историй..

С е р ж. Валентина.., нежная Валентина… немного растерянная и улыбающаяся… с голубыми тюльпанами… И вы думаете, что я позволю этому идиоту вас отобрать! (Обнимает ее.)

В а л е н т и н а. Серж, вы иногда так ласковы. С вами хорошо. С е р ж.

Вам всегда будет хорошо со мной. Вас никто не тронет. Никто не будет швыряться вами, как удобной игрушкой. Вы будете за мной как за каменной стеной. Как смешно, что я произношу такие слова. Как смешно, что избитые слова могут так точно соответствовать жизни.

В а л е н т и н а (оцепенев). Вы меня любите? Я буду за вами как за каменной стеной? Со мной больше ничего не случится? Ни побегов, ни гостиниц, ни… (Останавливается.) Как жаль!.. Нет, я не то хотела сказать, я этого не думала. Говори еще, скажи мне самые резкие, самые невероятные слова, но не говори о том, что все будет хорошо и просто.

С е р ж. Что ты имеешь в виду?

В а л е н т и н а. Скажи мне, что все это страшно, что ты убьешь меня, если.., если я уйду, скажи мне, что все это очень серьезно, что я должна быть серьезной. (Раздражаясь.) Сделай что-нибудь, встряхни меня.

С е р ж (смеясь). Зачем тебе?.. Комедия кончена: ты моя, ты остаешься со мной.

В а л е н т и н а. Я была уверена, что ты успокоишься. Ты правда думаешь, что все хорошо?

С е р ж. Нет. Я никогда больше не буду спокоен. Но я чувствую себя счастливым. Очень счастливым. Может быть, ты сможешь дать мне несколько часов счастья, но так, чтобы мне не казалось, что ты надо мной смеешься?

В а л е н т и н а (после паузы). да, смогу.

За н а в е с

В а л е н т и н а в халате ставит в вазу цветы. Она весела, напевает, вертится. Входит С е р ж в спортивной куртке.

У него озабоченный вид.

В а л е н т и н а. Уже одет? Куда ты?

С е р ж. Зарабатывать деньги. Ты меня любишь?

В а л е н т и н а. да, а что?

С е р ж. Так же, как неделю назад? Так же, как вчера? Так же, как сегодня ночью?

В а л е н т и н а. Да, а что?

С е р ж. Просто так. Пока. (Целует ее и выходит, насвистывая.)

Входит М а р и, тоже в халате, совершенно сонная. Она что-то бормочет и садится.

В а л е н т и н а (полная противоположность Мари, оживлена и кокетлива). Мари, ты стоя спишь…

М а р и. Сидя.

В а л е н т и н а. Серж уже уехал на работу.

М а р и. А зря. Он плохо выглядит. Хотя настроение у него неплохое, это уже кое-что. (Пауза.)

Валентина, смущенная, напевает оперную арию.

Валентина?

В а л е н т и н а (вздрагивая). Что?

М а р и. Пожалей мои уши. Ты всегда фальшивила.

В а л е н т и н а. Ничего подобного, Кстати, я была знакома с одним итальянцем, который говорил, что я должна учиться пению.

М а р и. И я то же самое говорю.

В а л е н т и н а. Уверяю тебя, он в этом разбирался.

М а р и. Тенор?

В а л е н т и н а. Нет, какой тенор, старый, совсем старый итальянец.

М а р и. Бывают старые теноры.

В а л е н т и н а. Конечно. Но он работал в кино.

М а р и. Тогда почему он разбирался в пении?

В а л е н т и н а. Потому что.., не знаю. Все итальянцы в пении разбираются, разве нет? Скала, Фениче — они этим вскормлены с колыбели.

М а р н. Боже. (Закрывает глаза.) Послушай, твой муж звонил вчера вечером, когда вы были в театре.

В а л е н т и н а. Жан Лу… Боже мой!

М а р и. Неделю назад он приходил, если можно так выразиться, просить у меня твоей руки в очень нервничал. Ты должна ему позвонить и сказать, что ты передумала.

В а л е н т и н а. Я?

М а р и. Разве мне кажется?

В а л е н т и я а. Знаешь, я же еще как следует не обдумала.