Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Немного солнца в холодной воде - Саган Франсуаза - Страница 9


9
Изменить размер шрифта:

– Ну, покажите-ка свои таланты, – сказала она Флорану, и тут повторилась та же сцена.

Они с ужасом увидели, как поплавок нырнул, Флоран подсек, и – увы! – на конце лески болтался голый крючок. Жиль захохотал, а Флоран бросил удилище на землю и с напускной яростью стал топтать его ногами.

– Хватит! Возвращаюсь домой! – воскликнул он. – Пойду приготовлю для вас, если хотите, коктейль «порто-флип».

– «Порто-флип»? – изумился Жиль. – Такое еще существует?

Жиль и мадам Сильвенер немного посмеялись, глядя вслед Флорану, который неуклюже лез в гору со своими двумя удочками, складной скамеечкой и ведерком, а когда он исчез из виду и они остались одни, оба смутились. Жиль сорвал былинку, надкусил ее. Он чувствовал на себе пристальный взгляд этой женщины, и у него мелькнула смутная мысль, что стоит ему протянуть руку... Чем она ответит – поцелуем или пощечиной, – он не знал. Но что-то произойдет, в этом он был уверен. Только он уже отвык от неопределенных положений – в Париже все было наверняка, в открытую, само шло ему навстречу. Он откашлялся, поднял глаза. Она смотрела на него раздумчиво, как и позавчера, на том проклятом ужине.

– Вы с моей сестрой большие приятельницы?

– Нет. По правде сказать, она изумилась, когда я приехала.

И замолчала. «Прекрасно, – подумал Жиль, – значит, ответом был бы поцелуй. В провинции тоже времени не теряют». Но что-то в этой женщине сдерживало его цинизм.

– Почему же вы приехали?

– Хотела увидеть вас, – спокойно ответила она. – Вы мне сразу тогда понравились. Вот и захотелось еще раз на вас посмотреть.

– Это очень мило с вашей стороны.

Веселые и спокойные интонации ее голоса определенно смущали Жиля. Он был обескуражен.

– Когда вы так скоро уехали в тот вечер, все принялись сплетничать о вас: о вашем образе жизни, о вашем нервном заболевании... Это было весьма занятно. Фрейд, да еще в провинции, – это действительно занятно.

– И вы приехали проверить – верны ли симптомы?

Теперь он был просто в бешенстве. Подумайте: о нем болтают как о больном, и она без обиняков говорит ему об этом.

– Я ведь сказала вам, что приехала увидеть вас. Мне дела нет до ваших недугов. Пойдемте пить «порто-флип».

Она легко вскочила на ноги, а он остался лежать и вдруг почувствовал досаду, что все оборвалось. Он смотрел на нее из-под опущенных ресниц, смотрел с сердитым и обиженным выражением, которое, как он знал, очень шло ему, и вдруг она быстро опустилась возле него на колени, взяла его голову в руки и, наклонившись совсем близко к его лицу, улыбнулась загадочной улыбкой.

– До чего же худой! – проговорила она.

Они пристально смотрели друг на друга. «Если она поцелует меня, – думал Жиль, – все кончено! Ни за что не встречусь с ней больше. А жаль, очень жаль». Эти дурацкие мысли разом пронеслись у него в голове, и сердце вдруг заколотилось. Но она уже вскочила и отряхивала юбку, не глядя на него. Жиль поднялся и пошел вслед за нею. На полдороге он остановился на мгновение, и она обернулась к нему.

– Послушайте, вы, может, немножко сумасшедшая?

Лицо ее вдруг приняло строгое выражение, и она сразу постарела на десять лет. Она покачала головой.

– Нисколько.

И уже до самого дома они не перекинулись ни словом. «Порто-флип» был достаточно охлажден, Одилия суетилась, раскрасневшись от волнения – ведь Натали Сильвенер была местной знаменитостью, – а Флоран ради гостьи надел чистую куртку. Гостья посидела еще с полчаса, была утонченно любезна, разговорчива, а потом Жиль проводил ее до машины. Она сказала, что завтра днем заедет за ним, раз ему так хочется побывать на выставке Матисса в городском музее. До вечера Жиль пребывал в угрюмом и злобном настроении и лег спать еще раньше, чем обычно. «Да что это на меня нашло? Зачем я взвалил на себя эту обузу? Все кончится деревенским борделем в окрестностях Лиможа, и я наверняка окажусь не на высоте. А завтра еще два часа изнывать от скуки в музее. Уж не рехнулся ли я?» Проснулся он очень рано, сердце у него заколотилось от ужаса, когда он вспомнил, что ему предстоит, и горько пожалел, что нарушилась устоявшаяся, уютная скука, обычно заполнявшая его дни. Но в доме не было телефона, и невозможно было предупредить Натали Сильвенер. Пришлось ее ждать.

Глава 4

– Ну что? – сказал он. – Довольны?

Он откинулся на спину, весь в поту, задыхающийся, униженный. И тем более чувствовал свое унижение, что упрекнул ее несправедливо, – ведь он сам завлек ее в эту постель. Они пили чай в придорожной харчевне, и Жиль, сунув хозяину денег, получил эту жалкую комнатенку. Натали, однако, и глазом не моргнула, когда он объявил ей об этом, ни единым словом не возразила, но ничего и не сделала для того, чтобы помочь ему. А теперь лежала рядом с ним, нагая, спокойная и как будто даже равнодушная.

– Чем же мне быть довольной? У вас такой злобный вид...

Она улыбнулась. Он воскликнул раздраженно:

– Для мужчины, согласитесь, это не очень приятно!

– И для женщины тоже, – спокойно сказала она. – Но ведь ты заранее знал, что это будет именно так, да и я, впрочем, знала. Ты нарочно снял эту комнату. Тебе нравятся неудачи. Правда?

Да, это была правда. Он положил голову на ее обнаженное плечо и закрыл глаза. Он вдруг почувствовал себя опустошенным и умиротворенным, словно после безумия любовных ласк. Комната с ее пестрыми занавесками и ужасным сундуком была ни с чем не сообразна – вне времени, вне смысла, как и он сам, как и создавшееся положение.

– Почему же ты согласилась? – растерянно спросил он. – Если знала...

– Думаю, мне еще на многое придется соглашаться ради тебя, – сказала она.

Наступило молчание, а потом она тихонько сказала: «Расскажи», – и он принялся рассказывать. Обо всем: Париж, Элоиза, приятели, работа, последние месяцы. Ему казалось, что понадобятся годы, чтобы все рассказать... чтобы очертить это «ничто». Натали слушала не прерывая, лишь время от времени закуривала две сигареты и одну протягивала ему. Было уже около семи, но она будто и не думала об этом. Она не касалась его, не гладила по голове, не перебирала волосы – лежала неподвижно, и плечо у нее, наверно, уже онемело.

Наконец он умолк, чувствуя себя чуть-чуть неловко, приподнялся на локте и посмотрел на нее. Она внимательно разглядывала его, не шевелясь, лицо у нее было серьезное, сосредоточенное, и вдруг она улыбнулась. «Добрая женщина, – подумал Жиль, – невероятно добрая женщина». И при мысли об этой светлой доброте, обращенной на него, при мысли о том, что кто-то по-настоящему им интересуется, у него на глазах выступили слезы. Он наклонился и, чтобы скрыть их, коснулся тихим поцелуем ее улыбающихся губ, ее щек, ее опущенных век. В конце концов, не таким уж он оказался бессильным. Пальцы Натали вцепились ему в плечи.

Впоследствии, много позже, он вспоминал, что именно при мысли о доброте Натали тогда, в первый раз, он и сумел овладеть ею. И он, для которого эротика никогда не связывалась с добротой, он, которого скорее способны были возбудить слова: «Это настоящая девка», позже, много позже, слишком, кстати сказать, поздно настораживался, когда при нем кто-то небрежно произносил: «Это добрая девчонка». А сейчас он, улыбаясь, смотрел на Натали и – впрочем, не без некоторого самодовольства – извинялся за то, что ласки его были грубы. Она одевалась, стоя в изножье кровати, и вдруг, повернув голову, прервала его:

– Не могу сказать, чтобы это было восхитительно, но ты ведь чувствуешь себя лучше, правда? Освободился от заклятия?

Он даже подскочил. Обидеться или нет?

– Ты что же, всегда считаешь себя обязанной говорить такого рода истины?

– Нет, – ответила она, – впервые говорю.

Он рассмеялся и тоже встал. Было уже половина восьмого, она, вероятно, запаздывала.

– Ты едешь сегодня на званый обед?

– Нет, я обедаю дома, Франсуа, должно быть, беспокоится.

– Кто это – Франсуа?

– Мой муж.