Сказка для волка - Барбуца Евгения Васильевна - Страница 39

Спустившись на первый этаж, услышала громкие голоса.

– Но она же не виновата! – басовитое возмущение.

– Ярослав, – тихо, но достаточно внятно, даже меня пробрало, – что-то не нравится?

– Нет. – Запала у Сашиного оппонента явно поубавилось.

– Тогда прекрати орать на моем пороге. Или с дочери пример берешь? – Ядовитая насмешка сквозит в каждом слове.

– Прости, Хорт, – тихо, подавленно, и нотки самоуничижения. Противно.

Я бы не смогла склонить голову.

– Ты ведь понимаешь, что я был милосерден к ней? Я потратил полдня, ликвидируя ущерб, нанесенный ею, – недовольное ворчание.

Теперь понятно, кто комнату разгромил. Неизвестная дамочка отчего-то невзлюбила интерьер моей спальни. Все они тут психи. Сейчас главное – отвлечься от неприятных мыслей старым проверенным способом. Займусь-ка я готовкой. Что у нас там в холодильнике?

Визжала я громко. Пожалуй, излишне громко. На мой невольный крик прибежал Саша и неизвестный мужчина лет сорока на вид, чуть грузного телосложения, с широким лбом и болотного цвета очами.

– Что? – Саша смотрел на меня хмуро, а вот его гость буквально лучился нездоровым любопытством.

В памяти всплыли вчерашние слова Назарова. Быть равной, говоришь?

– Что это делает в холодильнике? – Я ткнула пальцем в злополучную голову, стоявшую на одной из полок между перцем и помидорами.

Гость наблюдал.

– А что такого? – искренне удивился Саша.

Меня все-таки затрясло. Мужчины!

– А то, что в этом холодильнике должны храниться только продукты. Для подобного, – еще один тычок в сторону останков, – предлагаю завести отдельную морозильную камеру.

Саша довольно улыбнулся, а вот дядька ушел в ступор.

– Простите, – отмер несчастный, – зачем вообще подобное хранить?

От потрясения он явно забылся.

– Тут же русскими буквами написано «подарок». – Сама в холодильник стараюсь не смотреть. Все-таки нервы у меня никогда железными не были. – А подарки не выкидывают.

Дядька постоял, помолчал, одарив меня взглядом, полным некоего противоречия, после чего, склонив голову перед Сашей, вышел из дома.

– Что сегодня на обед? – деловито осведомился Саша.

И он ни в коем случае не издевался.

Имею ли я право спросить про дамочку, попортившую мою спальню?

Нет, не хочу. Зачем портить себе настроение с утра пораньше?

– Свежий воздух, – проворчала себе под нос.

И конечно же меня услышали.

– Ру, смелее. Я же говорил, твои желания исполнятся.

Угадайте, после каких слов мне стало худо?

– Хочу посмотреть поселок. И поговорить, – уже тише добавила я.

– Прогулку можно устроить прямо сейчас, как раз свободная минутка появилась. Есть предложение отправиться на озеро. Тут недалеко. – Сегодня он на удивление веселый и довольный.

– Я приготовлю бутерброды, – сдалась я.

– О чем разговор вести хотела, Ру? – напомнил он.

– Сегодня ночью я бы хотела закопать голову в Машину могилу. – Я почти шептала, не уверенная, что он поймет.

– Хорошо, – кивнул он. – Бутербродов больше делай, у нас метаболизм высокий. И мяса добавь.

Он стоял рядом и вдыхал мой запах. Странный мужчина, для которого убийство в порядке вещей и которого я, кажется, не боюсь. Прошли страх и робость. Исчезли. Я окончательно спятила?

Стоял по-настоящему жаркий летний день. Примерно так могла бы начинаться сказка, из тех, что часто печатают современные издательства. Мою же историю не всякому взрослому поведаешь. И чем дальше, тем больше моя жизнь напоминала сценарий второсортного фильма ужасов. Особенно в последнее время.

Но человечек известен в природе гибкостью психики. И даже мой увечный разум постепенно приспосабливался к обстоятельствам, избавляясь от чувства страха. Что есть страх? Это рефлекторная, основанная на инстинктах реакция мозга на внешний раздражитель. А если ты знаешь природу раздражителя? Если он постоянно перед глазами? Возникает защитная реакция в виде привычки.

Конечно, за такой короткий срок я не смогла бы настолько привыкнуть к Саше, но тут не последнюю роль сыграл мой разум, который устроен немного иначе, нежели у обычных людей. Я просто хорошо подумала и пришла к выводу, что, если бы меня хотели убить, уже давно убили бы. Что может быть страшнее смерти?

Тогда я еще думала, что ничего. Глупая была, наивная.

Примерно в таком ключе я размышляла, пока Саша загружал продукты в машину. Оказывается, озеро находилось километрах в пяти от поселка, и обычно оборотни к нему пешком прогуливаются. Но моя физическая подготовка подобного марш-броска не позволяет, пришлось брать машину.

Мы выехали на центральную улицу коттеджного поселка. Разговаривать не хотелось, и я просто наслаждалась минутами тишины и покоя, наблюдая за сменой пейзажа за стеклом. Мое внимание привлек торчащий в центре забетонированного круга столб, к которому была прибита цепь. А на цепи сидел серый волк.

– Зачем он там? – кивнула в сторону странной картины.

Подозреваю, что узрела очередного оборотня.

– Это наказание, – не отрываясь от дороги, ответил Саша.

Тут же в моей голове взвился целый ворох вопросов.

– За что? – оживилась я.

– За твою комнату, – спокойно сказал он. – За то, что посмела войти тогда, когда ее не звали и куда ее не звали.

– Это женщина? – округлила я глаза. – Так тот мужчина приходил просить за нее? Прости, я не хотела подслушивать, он слишком громко говорил.

Вообще-то меня нелегко смутить, но под взглядом Назарова невольно тушуешься.

– Да, – короткий ответ на оба вопроса.

Мне не было жаль волчицу, которая разгромила мое временное пристанище. Наоборот, казалось, этого недостаточно. Я не говорила, что страдаю избытком сострадания и добросердечности. А в свете последних событий мой цинизм претерпел изрядные метаморфозы.

– Без суда и следствия? – задумчиво пробормотала я. – Будет ли этого достаточно? Если бы она поступила так с моей квартирой… – Я умолкла, придумывая подходящее наказание.

– Ру, здесь я и закон, и суд, – категорично заявил Александр. – Подобное наказание для оборотня довольно унизительно. Видишь ли, маленькая, для нас физические меры воздействия имеют смысл лишь в случае действительно невыносимой боли. Но с женщинами поступать подобным образом не принято. Самый оптимальный вариант – психологическое воздействие. Посадить оборотня на цепь – значит унизить его, сделать это публично – значит понизить статус. Запомни, Ру, никогда не ущемляй гордость оборотня без веских на то оснований.

Опять поучает. Чувствую себя ученицей средних классов.

– Ну и как понять, где та черта, за которую мне не стоит заходить? – нахмурилась я. – Ваши законы и обычаи вообще что-то с чем-то.

– Достаточно просто разобраться с иерархией, – терпеливо пояснял он, уверенно ведя авто. Впереди засверкала серебристая гладь воды. – У каждого в Стае есть своя роль, если выражаться человеческими понятиями, то своя социальная ниша. Тебе достаточно запомнить, что выше меня в Стае нет никого. Есть приближенные. Например, Игорь и Леха. Это те, кто достаточно силен, чтобы бросить мне вызов.

– Как альфа и бета? – вспомнила я распространенную в любовных романах терминологию про оборотней.

Перекошенное лицо Саши нужно было видеть.

– Вот только ты мне про эту хрень не заливай, – скривился он. Все чаще замечаю его странную речь. То она у него исключительно правильная и где-то даже старомодная, то он выражается, как уличная шпана. – Откуда только понабрали этой бредятины? Есть Хорт и Хорса, есть приближенные, есть остальные и есть низкие.

Объяснил он, как же. Одно ясно, деление на сословия присутствует и у оборотней. В наличии имеется правитель единоличный, советники – его заместители, народ массы серой и низкие. Судя по названию, последние не что иное, как плебеи данного общества.

– Хорса? – акцентирую внимание на том, что больше режет слух.

Он задумался на некоторое время.