Ангел-хранитель - Саган Франсуаза - Страница 8

Я сидела в своем кабинете на RKB, затаившись, как кошка, не отводя взгляда от телефона. Кэнди побледнела от волнения. И только Льюис, расположившийся в кресле для посетителей, казался спокойным, даже скучающим. Мы все вместе ожидали результатов его первой пробы.

Он решился на это как-то вечером, через несколько дней после гибели Фрэнка. Встал, сделал три ровных, легких шага, словно никогда и не был ранен, и остановился передо мной, застывшей от удивления.

— Видите, я поправился.

Я поняла, что совершенно к этому не готова. Я настолько привыкла к его болезни, к его постоянному присутствию, что просто не представляла без этого свою жизнь. Теперь он мне скажет: «Всего хорошего, спасибо», скроется за углом, и мы никогда больше не увидимся. Необъяснимая боль сжала мне сердце.

— Прекрасная новость, — сказала я слабо.

— Вы находите?

— Ну конечно. Что же… Что вы теперь собираетесь делать?

— Это зависит от вас, — сказал он спокойно. И снова сел.

Я вздохнула с облегчением. По крайней мере он не собирается уходить немедленно. С другой стороны, его ответ меня заинтриговал. Каким образом судьба такого свободного и равнодушного существа могла зависеть от меня? Ведь, в сущности, я всегда оставалась для него всего лишь сиделкой.

— Если я останусь здесь, мне все-таки надо будет работать, — снова проговорил он.

— Вы хотите остаться в Лос-Анджелесе?

— Я сказал «здесь», — строго ответил он, показав подбородком на веранду и свое кресло. И после небольшой паузы добавил:

— Если, конечно, вам это не помешает. Я выронила сигарету, потом подобрала ее и вскочила, бормоча что-то вроде «ах вот как, ну конечно» и т. д. Он смотрел на меня не двигаясь. В безумном смущении (думаю, естественном в такой ситуации) я выскользнула на кухню и выпила огромный глоток виски. Так я наверняка стану алкоголичкой, если, конечно, еще не стала. Немного придя в себя, вернулась на веранду. Было самое время объяснить этому мальчишке, что я живу одна исключительно по собственному желанию и не нуждаюсь в компании молодых людей. Что его присутствие к тому же помешает мне приводить воздыхателей, которые, откровенно говоря, мне ужасно надоели. И что, в-третьих, в-третьих, в-третьих… Короче говоря, нет никаких причин, чтобы он оставался здесь. Его решение меня вдруг так возмутило, как две минуты назад повергла в отчаяние мысль о его отъезде. Но мне ли удивляться собственной непоследовательности?

— Льюис, — сказала я, — нам надо поговорить.

— Не имеет смысла, — ответил он. — Если вы не хотите, чтобы я остался, я уйду.

— Речь не об этом, — растерянно сказала я.

— Тогда о чем же?

Я смотрела на него с открытым ртом. Действительно, о чем? В любом случае не об этом. Я не хочу, чтобы он уходил. Он такой милый и так мне нравится.

— Это неприлично, — сказала я слабеющим голосом.

Он расхохотался. Смех делал его таким юным. Я взвилась:

— Когда вы были больны, ранены, я могла вас оставить у себя. Не бросать же человека на улице, если он даже двигаться не может.

— А теперь, когда я начал ходить, это уже неприлично?

— Совершенно неприлично.

— Для кого?

— Да для всех.

— Вы что, всем обязаны объяснять, как вы живете? В его голосе был презрительный оттенок, который меня оскорбил.

— А как вы думаете, Льюис? У меня своя жизнь, друзья, наконец… мм… мужчины, которые за мной ухаживают.

Сказав последнюю фразу униженным голосом, я почувствовала, что краснею. Это в сорок пять-то!

Льюис кивнул:

— Я прекрасно знаю, что есть мужчины, которые в вас влюблены. Например, этот тип, Бретт.

— Между Полом и мной никогда ничего не было, — сказала я целомудренно. — И вообще, вас это не касается. Просто поймите, ваше присутствие меня компрометирует.

— Вы уже достаточно взрослая, — справедливо заметил Льюис. — Я только думал, что если найду в городе работу, то мог бы остаться здесь и платить вам за это.

— Мне не нужны деньги. Я сама зарабатываю себе на жизнь.

— Но мне так было бы удобнее, — примирительно сказал Льюис.

После бесконечных обсуждений мы пошли на компромисс. Льюис постарается найти работу и через некоторое время поселится где-нибудь поблизости. Он на все согласился. Спать разошлись в превосходном настроении. Мы не обсудили единственный вопрос, который мне пришел в голову перед сном: почему он хотел остаться у меня?

Итак, на следующий день я покрутилась на студиях, рассказала о молодом человеке потрясающей красоты, заработала по этому поводу несколько шпилек и договорилась о пробе для Льюиса. Он пришел со мной на студию, покорно выдержал пробу, и Джей Грант, мой шеф, обещал ее посмотреть на следующей неделе-то есть сегодня. Джей сидел в зале для просмотров, обсуждал Льюиса и двенадцать других соискателей, я в это время грызла от волнения ручку, а Кэнди, влюбившаяся в Льюиса с первого взгляда, вяло стучала на машинке.

— Неважный вид отсюда, — сказал Льюис рассеянно.

Я взглянула на желтеющий газон под окнами. Господи, он говорит о газоне! Этот мальчик может стать настоящей кинозвездой, соблазнителем номер один Соединенных Штатов Америки, а он говорит о каком-то газоне! Я вдруг представила его кумиром толпы, увешанным «Оскарами», разъезжающим по всему миру и время от времени делающим на своем «кадиллаке» небольшой крюк, чтобы обнять старушку Дороти, которая в свое время так ему помогла. Я умилялась самой себе, когда раздался звонок. Повлажневшей рукой я схватила трубку.

— Дороти? Это я, Джей. Дорогуша, а малыш очень неплох! Просто великолепен! Зайдите взгляните на экран. После Джеймса Дина это лучшее, что я видел.

— Он здесь, со мной, — выдавила я.

— Прекрасно. Приводите и его.

После того как Кэнди, вытирая глаза, нас расцеловала, мы прыгнули в машину, за несколько секунд промчались три километра, отделяющие нас от просмотрового зала, и упали в объятия Джея. Хотя я напрасно говорю «мы» — Льюис тащился нога за ногу, посвистывал и, казалось, совершенно не интересовался тем, что происходит. Он вежливо поприветствовал Джея, уселся в темноте рядом со мной, и мы стали смотреть пробу.