Шериф - Сафонов Дмитрий Геннадьевич - Страница 108

— Семен Палыч… — начал Баженов, но Ружецкий перебил:

— Хватит мне талдычить про закон. Я тебе не про закон, а про справедливость говорю. Что, по-твоему, важнее? Ты что-то, Кирюша, — он погрозил Баженову сухим узловатым пальцем, — очень быстро забыл титьку, которую сосал… Он пришел к нам в город, напакостил, убил девчонку, теперь лежит, дрыхнет, как барин, а ты его в Ковель хочешь отправить? Так, что ли?

Вместо ответа Баженов достал из кобуры пистолет и протянул Ружецкому:

— Пожалуйста.

— Что это? — отшатнулся Ружецкий.

— Идите, застрелите его, пока он спит. Покарайте. Ружецкий покачал головой. Он мягко отвел руку Баженова в сторону:

— Нет, Кирилл. Мы решили, что это должен сделать ты.

Баженов усмехнулся:

— Вы решили? Вы решили за меня?

Ружецкий сделал несколько быстрых затяжек. Он смотрел в сторону. Его красная обветренная шея торчала из воротника синей рубашки, застегнутой на все пуговицы.

— А кто у нас власть? Кто должен был его остановить, как не ты? Ты же этого не сделал? Теперь расхлебывай. Исправляй свои ошибки.

— А если я откажусь, Семен Палыч? — Баженов не ожидал, что сможет это сказать.

— Значит, — глухо сказал Ружецкий, — ты с ним заодно. А я не на ту лошадь ставил.

— Семен Палыч, — отчеканил Баженов. — Я вам очень благодарен за то, что вы для меня сделали, но… Поймите… Это ведь не так просто. Что, думаете, нажал на курок — и все?

Но Ружецкий не хотел слушать никаких возражений.

— МЫ, — он подчеркнул, выделил голосом это самое «МЫ», — так решили. Мы все… — Он плюнул на коротенький окурок. Уголек зашипел и потух. Ружецкий выбросил окурок в урну рядом с дверью. — Не бойся, все будут молчать. Никто тебя не сдаст. У него ведь, — Ружецкий кивнул на дверь, — нет никаких документов? В Ковель ты пока не дозвонился… Выродок взялся ниоткуда, так пусть исчезнет в никуда. Это придаст тебе авторитета в городе. Покажи, кто в доме хозяин. Мой тебе совет: не иди против народа.

Баженов стоял на крыльце, покуривая.

Ружецкий развернулся и стал спускаться с крыльца.

— До рассвета время еще есть. Еще есть время, сынок! — сказал он и, не оборачиваясь, поднял правую руку, просто поднял и махнул ею, словно говорил «пока!».

Баженов молчал.

«Вот он, выбор! „Да“… Или — „нет“? В конечном счете все зависит только от меня…»

Он достал новую сигарету, теперь уже свою. Прикурил ее от той, что дал Ружецкий. Он не торопился обратно в участок. Баженов должен был решить все для себя здесь, на крыльце, стоя под звездным небом.

Он нашел Большую Медведицу, мысленно провел от правой границы ковша прямую линию вверх… Там — Полярная. Единственная звезда на небосводе, которая остается неподвижной. Ей наплевать на то, что Земля крутится вокруг Солнца, а Солнце — вокруг еще какой-то хреновины, она всегда остается неподвижной, что бы ни случилось. Она одна знает, как оставаться неподвижной. А остальным приходится крутиться, как беременным вшам на мокром…

Баженов покачал головой. А ему что делать? Да… или нет? В любом случае — остаться неподвижным уже не удастся.

С исчезновением Микки решались многие проблемы. Очень многие.

Как он сказал?

«Это действительно просто. Да!.. — или нет. Только и всего, Шериф…» Шериф…

Баженов повторил это слово вслух, будто пробовал его на вкус. Шериф.

Он неожиданно понял, что участковый Баженов и Шериф Баженов — два разных человека. То, чего нельзя участковому, позволено Шерифу. Даже является его первейшей обязанностью.

Он сам назвал меня Шерифом. Так пусть теперь не обижается!

Возможно, всезнающий доктор Пинт, который появится в Горной Долине только через десять лет, назвал бы это раздвоением личности. Вполне возможно. Но для Баженова это было бегством в новую, спасительную оболочку. Участковый Кирилл Александрович Баженов не мог сделать то, чего от него хотели, и остаться участковым — Баженовым Кириллом Александровичем.

Это было выше его сил.

Но Шериф Баженов запросто влепит засранцу пулю меж глаз… Пулю? Нет. Хороший заряд крупной картечи, вот что он влепит! И не поморщится! Скажет мерзавцу: «Благодари Бога, что мы тебя не повесили на центральной площади, напротив магазина Рубинова, в котором продаются такие замечательные веревки!» И сплюнет под ноги добрую порцию табачной жвачки.

Участковый Баженов остался на крыльце. В участке его никто не ждал, и он остался на крыльце.

Дверь открылась, и на пороге появился Шериф Баженов: пока без ковбойских сапог и знаменитой шляпы, но…

На все сто пятьдесят процентов Шериф, если вы понимаете, о чем я толкую!

Он снял дурацкую портупею: маленький, словно дамский, «Макаров», стал его раздражать. Баженов вынул из кармана ключи и открыл сейф. Небрежно бросил туда кобуру с оружием и достал новенькие, в смазке, наручники. Ему еще ни разу не приходилось их использовать. Но сейчас, похоже, настал момент. Очень подходящий момент. Баженов взял с верхней полки сейфа ключи от камеры и подошел к решетке.

— Эй! Как тебя там? Микки? Вставай!

Микки убрал руку от глаз. Вид у него был сонный.

— Что случилось?

— Все! Все УЖЕ случилось! — Теперь они поменялись ролями: Баженов ухмылялся, а Микки был напуган. — Подойди к решетке, повернись ко мне спиной и просунь свои сраные руки!

Микки хлопал глазами:

— Я… Я не понимаю, в чем дело? Что вы задумали?

Баженов задвигал челюстями — плотоядно, будто жевал сырое мясо и сок, смешанный со слюной, стекал ему на подбородок.

— Увидишь… Суй руки, кому говорят! — Он заорал — так громко, что все койоты в Техасе заскулили от страха.

Микки послушно повернулся и просунул руки между прутьями. Баженов защелкнул на его запястьях наручники. Если бы он поднял глаза и посмотрел в маленькое зарешеченное оконце камеры, то в его неверном отражении он бы заметил, что Микки улыбается. По-прежнему улыбается, засранец, потому что ему нравится эта игра. Ведь это была ЕГО игра.

Баженов вставил ключ в замок, сделал два скрежещущих оборота. Дернул дверь на себя, она отворилась с надсадным скрипом.

«Это хорошо! — подумал Баженов. — Дверь в камере ДОЛЖНА скрипеть. А если бы не скрипела, петли пришлось бы полить соленой водой, чтобы они как следует заржавели!»