Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Открытия, войны, странствия адмирал-генералиссимуса и его начальника штаба на воде, на земле и под з - Титаренко Евгений Максимович - Страница 7


7
Изменить размер шрифта:

Черная Петькина тень подрожала, изломанная, и надолго остановилась.

— Кто-то шарит нашу землянку… — сказал Петька.

И вот когда он это оказал, на некоторое время установилась полная тишина: до звона в ушах. А потом Никита сказал такое, отчего у Петьки все на мгновение похолодело внутри, а широкие глаза Никиты зажглись точечными огоньками напряжения, и обоим показалось вдруг, что они здесь не одни в землянке, что рядом присутствует, слышит и, может быть, видит их кто-то еще один, третий.

У порога тайны

— Ты знаешь, там камень! — сказал Никита и вытянутой рукой показал при этом на глинистую, оползшую стену землянки.

Петька не сразу смог увязать воедино события последних дней, но для того у Никиты и была голова, как шар, чтобы все увязывать быстрее.

Сумасшедший Проня твердил о каком-то камне. И, наверное, не случайно глупый рассудок привел его вчера в окрестности землянки. Бабка рассказывала Никите похожий случай. Один при царе барана напугался ночью, так потом и говорить разучился, знай, блеял.

Еще вчера уловил Никита в бормотании сумасшедшего какое-то напоминание о «подземных хоромах». Эти «хоромы» тогда же навели его на мысль о землянке, но потом, в ходе дуэли, связь между ними распалась.

Чернобородый насмехался. А сумасшедший, возможно, говорил правду… Только о чем же говорил он еще?.. О каких речках упоминал? Что за камень ему нужен? Какую роль во всем этом играет библия? Почему сумасшедший Проня вспомнил о землянке теперь, а не два дня, не месяц, не год назад? Откуда он пришел в Белую Глину? И куда исчез опять?

Расспросить бы подробней чернобородого. Но где его сыщешь — мало ли охотников по тайге бродит? А разбираться в остальных вопросах при столь скудных и столь расплывчатых сведениях сумасшедшего не имело смысла. Надо было действовать.

Когда первая реакция на заявление Никиты спала, Петька кошкой прыгнул на лестницу и, весь превращенный в слух, попытался уловить какое-нибудь движение на поверхности. Эта маленькая предосторожность несколько успокоила его. Он спрыгнул назад.

— Роем!

Но Никита и без того уже вытаскивал из ящика все сколько-нибудь пригодное для рытья. Как они раньше не догадались, что одна стена не может быть земляной при таком добротном срубе!

Никита вооружился штыком, Петька взял нож. То и другое могло понадобиться им, ко всему прочему, и для защиты… Напряжение, овладевшее ими, не проходило, а с минуты на минуту усиливалось. Землянка, которая еще два дня назад казалась обоим самым надежным бастионом, теперь напоминала ловушку. Трудно сказать, что испытали бы они, если бы в неровном свете закопченного фонаря вдруг глянула на них сверху взлохмаченная голова сумасшедшего Прони…

Первые куски глины с шорохом упали на бревенчатый пол землянки. Вчера они оберегали его от мусора, а сегодня оба уже почувствовали, что недолго осталось им хозяйничать здесь… И рубашки на обоих взмокли от пота.

Острые орудия легко входили в грунт, так что скоро от былой чистоты в землянке ничего не осталось.

К тому же только первый слой, сантиметров на двадцать — двадцать пять в глубину был плотным. Видимо, глина оплыла сверху. Глубже в стену порода стала рыхлее: песчаная, влажная.

Работали молча, перекидываясь лишь деловыми командами: «Бери слева… Шибче… Так…»

Существование тайны казалось неоспоримым. И все же, когда Никита ударил своим штыком во что-то твердое, когда шепнул: «Есть!» — оба замерли ненадолго, веря и не веря в это загадочное «есть». Прислушались. Но кроме собственного дыхания, ничего не уловили.

Оказалось, что твердое под ножом — это бревно. С трудом развернули его вдоль землянки. Потом час (или двадцать минут — они не знали) работали снова, пока выворотили еще одно бревно. Между тем Петька нашел в земле истлевший обрывок смоляных нитей. Будто кто-то давным-давно смолил здесь дратву. Но Петька знал, что это не дратва. Точно такой же обрывок находил он однажды после геологов, когда те взрывали скалу на стерлинском водопаде. Это оплетка порохового шнура.

Наконец, когда в землянке стало не повернуться из-за бревен и глины, обнаружили бревенчатую стену и дверь, окованную железными полосами. Такими же полосами был окован люк, прикрывавший ход в землянку. Но люк находился сразу под мхом и прогнил со временем. А дверь могла выдержать, наверное, еще сто лет.

Открыть ее не удалось. Вынужденные отдыхать друзья могли в общих чертах восстановить происшедшие здесь события. Судя по штыку и патронам, найденным в землянке Петькой, события эти относились ко временам гражданской войны, то есть к тем временам, о которых еще и по сей день напоминает в скалах водопада часть выцарапанной на камне надписи: «Здесь насмерть стояли…» Дописать ее безвестному солдату, видимо, не удалось.

Землянка служила кому-то убежищем. Около метра восьмидесяти сантиметров высотой, два метра в ширину и три метра в длину — от лаза до только что обнаруженной двери. Потом хозяин вынужден был покинуть ее. Но решил зачем-то взорвать при этом. И то ли не рассчитал заряда, то ли не хватило взрывчатки, взрывом выбило лишь три последних бревна верхнего перекрытия. Последних — если считать, что стенка с дверью конечная. Там, за дверью, возможно, хранились запасы… Но два бревна приятелям удалось развернуть, а третье, одним концом уходящее вверх, в землю, другим намертво уткнулось в нижний угол и так прочно замкнуло дверь, что сшевелить ее не удалось даже на миллиметр.

Чумазый до макушки, мокрый от пота, злой от возбуждения Петька несколько раз хватался за железную ручку, но дверь была точно впаяна в стенку. Попробовал резать бревно ножом — нож затупился в работе.

— Надо пилу, — подытожил Никита, утираясь подолом рубахи.

Вдруг будто тюкнуло что над ними. И с приоткрытыми ртами они зацепенели оба. Никита стиснул в кулаке штык. Петька с ножом приготовился увидеть самое неожиданное и самое страшное из всего, что можно представить в жизни…

Так они пробыли долго. Наконец переглянулись, пожали плечами. «Ничего?..» — «Ничего…»

Проглотив слюну, Петька сказал больше ради самоуспокоения, чем из убежденности:

— Проня, что ли, напугает? Заставим сплясать…

Никита не ответил ему. Но в дальнейшем они переговаривались только-только чтобы слышать друг друга, а огонь фонаря убавили до крошечного.

Одному ехать в деревню, одному оставаться — незачем… Да и сколько времени понадобится одному, чтобы выгрести против течения?

Решили обернуться вдвоем.

Никогда еще Петька не освобождал выход на поверхность так осторожно и так медленно. Лишь свет яркого дня вернул обоим некоторое самообладание.

Выкарабкались, дыхнули воздуху. Тихо, пусто. Кукушка над головой отсчитывает долгую жизнь… Если человек поблизости — кукушка, глядишь, и улетела бы.

Тщательно, запоминая положение каждой веточки, прикрыли вход и, не приподнимаясь от земли, от куста к кусту, от елочки к елочке — скрылись в камышах.

Мишка ищет примирения

Никита на ходу прыгнул в воду и с разбегу почти полностью выволок лодку на песок.

Ладони у обоих горели от свежих мозолей. По кое-как вымытым физиономиям струился пот.

Чуть ниже по косе чистил свою плоскодонку дезертир Мишка.

— Здравия желаю! — поздоровался он как ни в чем не бывало.

Но друзья не стали задерживаться на берегу. Петька впереди, Никита следом — они уже вышагивали по раскаленному песку в сторону колхозной кузницы.

Мишка поколебался немного, потом догнал Никиту и пристроился рядом с ним.

— На Марковы горы ходили?.. — спросил Мишка.

Никита, занятый своими мыслями, не ответил.

— Вы зазря это… Чего ж я? Все честно. Чин-чинарем… А? — спросил Мишка.

Никита тем временем со всех сторон опять и опять анализировал последние события, и в голове его уже намечалась какая-то едва уловимая связь между ними, а Мишка со своими вопросами бухал по этой связи, как топором, и стоило больших усилий, чтобы уберечь ее, не рассыпать.