Тень Ветра - Ахманов Михаил Сергеевич - Страница 69

На сей счет у Саймона были большие сомнения, но выдержка его истощилась, и они с Нази перешли от истории к танцам. Или, если угодно, от теоретической генетики к практической. И занимались ею до утра.

А утром Саймон послал запрос на Колумбию, в Грин Ри-вер, в главную штаб-квартиру. Шалунья Нази могла верить в миф (имевший скорее всего местное происхождение) о синих глазах Мухаммада, однако Саймону требовалась точная информация, и он не сомневался, что ее получит. О пресветлом эмире в Грин Ривер наверняка располагали детальными данными. Ведь Абдаллах фактически был внештатным агентом ЦРУ – но, в отличие от штатных, жалованья не просил, а значит, работал из чистого интереса и по велению совести. Аллах Акбар относился к весьма беспокойным мирам, и веское слово потомка пророка значило здесь не меньше, чем вся резидентура ЦРУ. Они как бы служили взаимным дополнением друг другу: эмир воздействовал речами, а если речи пропадали втуне, являлся кто-нибудь вроде Ричарда Саймона, с фризерной бомбой в кармане. Или с другими средствами убеждения.

После завтрака Саймон был доставлен в круглый зал на вершине самой высокой дворцовой башни. Поднимаясь туда в кабинке лифта в сопровождении пары почтительных слуг, он опять размышлял о том, что Басра не такой уж средневековый город: есть здесь лифты, но нет кастратов, есть пылкие красотки, но нет рабынь, и купальни греют не кострами, а самыми современными калориферами. Тут, в Басре, прогресс каким-то чудом соединялся с давними традициями, с установлениями старины, и уживались они вполне мирно – точно так же, как властитель Абдаллах и ЦРУ. Но Саймон знал, что прогресс, несомненно, важнее старых обычаев, что эти дворцы, сады, купальни с девушками и воины с ятаганами всего лишь ширма; отодвинь ее, и явится взору все тот же прогресс, станции Пандуса, компьютеры, роботы и космолеты. Это придавало Счастливой Аравии некий легкомысленный опереточный оттенок.

Эмир поджидал его на вершине башни, царившей над дворцом. Отсюда открывался вид на все четыре стороны света: на западе лежала Басра, а за нею – море, юг и север тонули в садах, а на востоке, позади зеленых рощ, лугов и холмов, простиралась пустыня. Разглядеть ее с башни было невозможно, но небосвод в той стороне казался не голубым, а желтоватым, будто тысячи лиг песка отразились в небесном зеркале, окрасив его цветом барханов и верблюжьей шерсти. Эмир, стоявший перед восточным окном, сделал Саймону знак приблизиться.

– Не правда ли, прекрасно, сын мой? – Он вытянул руку, словно желая погладить гребни холмов, увенчанных скалами. – Если верить книгам и старым фильмам, на Земле было хуже… намного хуже… Хотя и здесь не текут реки шербета и не гуляют поджаристые барашки. Аллах устроил человека так, что ему не сбежать от себя самого, и куда бы он ни явился, он приносит с собой раздоры и споры, страх и ненависть, свою гордыню и свое нечестивое самомнение… Все, что есть в реальности, и есть в сказках – ведь сказки всего лишь отражают случившееся на самом деле. – Эмир помолчал, хмуря брови, и добавил:

– Предкам моим это было понятно, Ришад. И, добравшись сюда, они пожелали написать свою собственную сказку. Ты спросишь, почему? Видишь ли, сын мой, у сказки только одно преимущество перед реальностью – счастливый конец. Даже если речь идет о смерти… Как говорится в сказках, вкушали они покой, счастье и радость, пока не пришла к ним Разрушительница наслаждений и Разлучительница собраний, опустошающая дворцы и населяющая могилы…

– Сказка – это Счастливая Аравия? – спросил Саймон после долгой паузы.

Эмир кивнул.

– Да, Ришад. Видишь ли, есть Аллах Акбар, есть мир арабов, есть просто Аравия и Аравия Саудовская – и есть Аравия Счастливая. Страна Харуна ар-Рашида, Ала ад-Дина, Синдбада, Маруфа-башмачника и прекрасной принцессы Будур…

– И Али-Бабы?… – произнес Саймон с вопросительной интонацией.

Абдаллах усмехнулся.

– О! В отличие от моих племянников, ты сразу понимаешь суть вопроса!

– Похоже, амир ал-муминин, ты не слишком благоволишь своим племянникам?

– Тот, кому я благоволю, сейчас не здесь. Хвала Аллаху, у меня множество братьев и сестер, а племянников еще больше… Есть из кого выбирать… – Эмир положил руку на плечо Саймона, стиснув его крепкими пальцами. – Но хватит о племянниках! Я надеюсь, что ночь у тебя была приятной? Ты согрелся и пришел в доброе расположение духа?

– Я даже вспотел, – признался Саймон.

– Вот и прекрасно! Значит, ты готов созерцать мои сокровища?

– Готов, амир ал-муминин.

– Тогда скажи, что ты там видишь? – Абдаллах снова простер руку, показывая на восток.

– Рощи… сады… холмы… скалы… – Саймон прищурился: солнце било ему в глаза. – Очень живописные скалы! Особенно те, в половине лиги от города… Напоминают разрушенный замок…

Эмир кивнул.

– Так и было задумано предком моим Касимом. Скалы установили в ту давнюю эпоху, когда создавался Аллах Акбар, но под ними, в холме, есть пещера – естественная пещера, в которой поместился бы весь мой дворец. Правда, пришлось ее дооборудовать…

Он снова смолк, и Саймон, выждав приличное время, поинтересовался:

– В этой пещере – твоя коллекция, амир ал-муминин?

– Не совсем моя, Ришад, ибо начало ей положил отец Ка-сима, почтенный Сирадж ибн-Мусафар ат-Навфали. Но кое-что добавлено мною… кое-что… я тебе покажу, Ришад. – Абдаллах не без гордости улыбнулся. – Знай, сын мой, что я – лишь временный владелец пещеры; настанет час, и я передам все накопленное своему наследнику. Но есть у нее и постоянный хозяин… Личность отчасти мифическая, зато известная многим… и правоверным, и христианам, и тем, чьи души отрицают Всевышнего… – Он искоса взглянул на Саймона и Добавил:

– Ты верно догадался. Мы называем ее пещерой Али-Бабы.

Саймон еще раз оглядел утесы, похожие на развалины старинной крепости. Насколько ему помнилось, Али-Баба жил Не в Басре, а в Персии, где-то в Хорасане, но такие мелочи, вероятно, эмиров ад-Дин не смущали. Скалистый холм был Довольно высок и окружен стеною зелени, смыкавшейся с дворцовым парком; никакие дороги и тропинки к нему не вели. Может, в пещеру Али-Бабы полагалось добираться на волшебном ковре-самолете?…

– Мы полетим туда? – Саймон кивнул в сторону руин.

– Нет, пойдем. В пещеру можно попасть только из подземелья этой башни.

Конечно, зная нужное слово… – эмир подмигнул Саймону. – Кажется, сезам, сын мой?

Они направились к лифту и спустились в подземелье. Там была оборудована кордегардия: десятка четыре стражей развлекались, но не игрой в кости или нарды, а голливудскими боевиками. Двое сидели у компьютера в контактных шлемах – то ли блуждая в лабиринте, то ли спасая прекрасных принцесс, то ли сражаясь с космическими чудищами.

При виде эмира воины вскочили, но Абдаллах небрежно кивнул им и повлек Саймона дальше, в широкий проход, кончавшийся массивной дверью с компьютерными замками. Тут, с лукавством поглядев на гостя, он стал набирать кодовую комбинацию и возился с ней довольно долго; Саймон прикинул, что за это время ему удалось бы взломать все замки.

Наконец дверь раскрылась. Они вошли в тоннель с округлым потолком, выложенный плитками сероватого песчаника и освещенный лампами, стилизованными под факелы. Этот коридор уходил вниз, извиваясь, как ползущая змея; кое-где облицовке придали форму естественных каменных глыб, трещиноватых, ребристых, источенных влагой и будто бы даже закопченных. Но это был камуфляж: тоннель оказался сухим, а воздух в нем – свежим. Вероятно, тут была хорошая вентиляция и стояли кондиционеры.

– Над нами слой почвы, песок и скала, – нарушил молчание эмир. – Семь метров гранита, сын мой. Очень надежная кровля!

Саймон кивнул, не желая разочаровывать спутника. Ему гранитная кровля, пусть даже такой огромной толщины, доверия не внушала. Кумулятивным зарядом ее можно было пробить за пару секунд. Или еще быстрее.

Тоннель привел их к полусферической камере, одна стена которой была срезана и гладко отшлифована. Тут тоже была дверь – небольшая стальная дверца, темная и совершенно гладкая, без орнамента и украшений, точь-в-точь как в легендарной пещере Али-Бабы. Правда, посередине дверцы тускло поблескивал стеклянистый глазок. Абдаллах приложил к нему браслет-идентификатор.