Тень Ветра - Ахманов Михаил Сергеевич - Страница 50

Перешеек: соединяет Южный и Северный материки, изгибаясь широкой дугой с выпуклостью к западу. Протяженность – 1660 км, ширина – от десяти до ста км.

Находится в зоне тропического экстремального климата, где выживание без транспортных средств и средств защиты невозможно. Семьдесят процентов территории заняты действующими вулканами; температура держится на уровне 50-60 градусов по Цельсию, концентрация сернистого газа превышает допустимый предел в 3-4 раза. Имеются также тропические леса с особо опасной фауной

(дайры – огненные драконы, симха – ночные шатуны, чешуйчатокрылые птеродактили ипр.; см. “Анналы планетографии”, файл 4412).

Залив Левиафанов: обширный бассейн между Северным и Южным материками и Перешейком (с запада); конфигурацией и расположением напоминает Мексиканский залив и Карибское море на Старой Земле. Акватория опасна – особенно при наступлении брачного периода у левиафанов.

Горы: на Южном материке горы уничтожены в процессе терраформирования. На Северном есть несколько небольших хребтов меридионального протяжения. В целом местность равнинная.

Реки: крупных рек нет. Влага поглощается почвой и скапливается в болотах.

Полярные шапки: отсутствуют. Магнитные полюса: отсутствуют.

Естественные спутники: отсутствуют.

Искусственные спутники: отсутствуют.

Станция Пандуса: выстроена на Южном материке, в ста километрах от Залива Левиафанов, в двадцати – от Адских Столбов и в четырех – от лесной опушки. Снабжена маяком (система “Вектор”), окружена ультразвуковым Периметром для защиты от местных животных. Точные координаты занесены в коммуникационный браслет. Персонал – четыре человека: Жюль де Брезак – старший оператор, офицер Транспортной Службы; Хаоми Синдо – оператор; Леон Черкасов и Юсси Калева – техники.

Примечание 1: Адские Столбы – два скалистых образования, за которыми лежит южная часть Перешейка.

Примечание 2: Офицер де Брезак выполняет также функции специалиста по связям с местным населением.

Примечание 3: Пароль входа в навигационный компьютер станции – Дюгесклен.

ПРИЧИНА РАССЛЕДОВАНИЯ: внезапный выход из строя станции Пандуса,отсутствие связи.

ВОЗМОЖНЫЕ ГИПОТЕЗЫ:

1. Разрушение или повреждение станции вследствие прорыва сквозь защитный

Периметр крупного животного (дайра или симха) – вероятность 0,1.

2. Разрушение или повреждение станции вследствие пробудившейся сейсмической активности или иного природного катаклизма – вероятность 0,15.

3. Отказ оборудования – вероятность 0,002.

4. Гибель сотрудников станции по неясным причинам – вероятность 0,37.

5. Захват станции изолянтами с Северного материка – вероятность 0,002.

Оценка гипотез производилась Аналитическим Компьютером “Перикл-ХК20”.

ПРЕДПИСАНИЕ АГЕНТУ: выяснить причины отсутствия связи, по возможности

Ликвидировать их, оказать помощь персоналу станции.

СРОК ИСПОЛНЕНИЯ: пять суток. При отсутствии связи будет выслана дополнительная группа.

ПОДПИСЬ: Дж. Дж. Ньюмен, начальник ОКС

СОГЛАСОВАНО: Э. П. Хелли, руководитель Учебного Центра ОТВЕТСТВЕННЫЙ ЗА ОПЕРАЦИЮ: Д. Ш. Уокер, шеф-инструктор.

Если маяк накрылся, ориентируйся по солнцу и шагай прямиком на север, сказал Дейв Уокер.

Сигнальный браслет молчал. Выходит, маяк накрылся – скорее всего вместе состанцией. А что до солнца…

Было б тут солнце! Или луна со звездами… Или небесный свод с облаками…

Или хоть что-нибудь!

Душный вязкий мрак окутал его. Темнота, тишина, непривычная легкость во всем теле, слабый запах гниющих листьев, плотный черный занавес перед глазами… Ни дуновения ветра, ни движения воздуха – даже столь слабого, какое порождают крылья мотылька… Ни вскрика, ни шороха, ни звука…

Нет, звуки все-таки были. Сверху доносился слабый прерывистый шум, словно невидимый оркестр настраивал инструменты – где-то далеко-далеко, быть может, на склонах Тисуйю-Амат, до коего насчитывалось сорок шесть парсеков, отделявших юность от зрелости.

Ричард Саймон, полевой агент по кличке Тень Ветра, застыл, впитывая запахи прелых листьев и отдаленную перекличку незримых флейт, барабанов и виолончелей. Он не боялся этой влажной темноты. Он был силен, ловок и опытен, ибо за три последних года случалось ему побывать во всяких местах – и там, где ревет огонь, и там, где клокочет вода, и там, где трубят медные трубы. Теперь он являлся системой самодостаточной и автономной, с весьма обширным резервом выживаемости, где надо – гибкой, где надо – жесткой; остановить его могла только смерть.

Смерть или нечто подобное, но никак не эта темнота, в которую швырнул его колумбийский Пандус.

На мгновение он слился с непроницаемым мраком, позволил ему объять свое тело, заползти под одежду, коснуться кожи жаркими влажными щупальцами, проникнуть в поры… Тьма не пугала его, лишь настораживала. Что-то в ней было не так. Черный занавес перед ним не походил на ласковый сумрак ночей Тайяхата, на беспредельный мрак космических пространств, на колумбийские небеса, где, подсвеченные заревом городских огней, медленно и торжественно кружили звезды. Здесь темнота казалась жадной, угрожающей и недоброй, и с каждым мгновением Саймон ощущал это все отчетливей и ясней. Возможно, цивилизованный человек переборол бы подобное чувство, отринул его, счел бы бесплодной игрой подсознания, но воины-тай, далекие от цивилизации, доверяли предчувствиям и инстинктам не меньше, чем разуму. Доверял им и Ричард Саймон – и потому знал, что должен покинуть это место. И побыстрее!

Рука его сама собой протянулась к поясу, нащупала застежку кобуры, плоский футляр с “вопилкой”, тонкий стерженек фонаря; затем световой проблеск разорвал плотный бархат тьмы. Это был рискованный поступок, но неизбежный – здесь, в жарком всепоглощающем мраке, бинокль с инфраочками и ночное зрение Саймона оказались бессильными. Доля секунды, и он разглядел то, что хотел, – уходящий вверх монолит, отвесную стену с неким намеком на округлость, изрезанный трещинами утес, что вырастал из влажной черной земли резко и сразу – колонной, не конусом.

Дерево, мелькнула мысль, огромное дерево… Из тех самых, склонных к гигантизму… Может, секвойя, гинкго или сейба, а может, бывший эвкалипт… Смотри в “Анналах планетографии”, файл 4412…

Подобно тени он скользнул к невидимому гиганту. Под пальцами возникло странное ощущение – казалось, что он касается не разлома в чудовищно толстой коре, а рваной и жесткой поверхности камня. Саймон провел по ней ладонью, нащупал трещины, уступы – поменьше и побольше, вполне подходящие, чтобы поставить ногу и зацепиться руками. Через мгновение он уже взбирался по стволу – крохотный паучок, ритмично и упрямо перебиравший лапками. Жаль, что их не шесть, подумал он, вспоминая о Тайяхате; сейчас лишняя пара была бы весьма кстати. Но, как говорил покойный Наставник Чочинга, не горюй, что родился без хвоста, – горюй, если его потерял.

Подбадривая себя такими мыслями, Саймон неторопливо полз вверх. Весил он тут немного и, пожалуй, мог бы двигаться быстрее, упираясь висевшим на спине ранцем в один край расщелины, а башмаками – в другой, но нужды в том не было. Чувство тревоги и беспокойства, охватившее его в момент прибытия, рассеялось, и он заключил, что опасность – какая б она ни была – грозит только внизу, на земле. Словно подтверждая этот вывод, тьма под ногами вдруг разразилась протяжным тоскливым воем, пронзительным, как рев стартующего космолета.

Особо опасная фауна, промелькнуло в голове. Смотри тот же файл сорок четыре двенадцать в “Анналах планетографии”… Симха, ночной шатун, или еще какое-то чудище…

Выходит, они забредают с Перешейка в этот лес?… Впрочем, до Адских Столбов недалеко, десять или пятнадцать лиг… А перед Столбами – бетонный купол станции в кольце деревьев, решетчатые башенки Периметра и красная выгоревшая степь… Он изучил эту местность по стереоснимкам, приложенным к заданию, запечатлев в памяти каждую деталь.

Не двигаясь, он вслушивался в темноту. Далекий оркестр над головой стих, зато под ногами слышались шебуршание и скрежет, словно чьи-то каменные когти царапали каменную кору. Все-таки симха? Саймон ничего не знал об этой твари-о чудищах Перешейка вообще было известно немногое, – но по деревьям она, к счастью, лазать не умела. Прикинув, что поднялся уже метров на тридцать, Саймон довольно хмыкнул и сделал очередной шажок.