Республика девяти звёзд - Попов Василий Алексеевич - Страница 44

— Здравствуйте, внуки мои! — глуховатым, слегка подрагивающим голосом проговорил старик.

— Здравствуйте! — громко ответил пионерский строй.

— Давайте сядем возле огня и поговорим! — предложил старик.

Человек в парусиновом костюме положил около костра свёрнутый в несколько раз коврик, которым была покрыта линейка. Старик плавным движением сел на этот коврик, скрестив ноги.

— Пионерка, Зина Симакова! Зажечь костёр! — подала команду Алла.

Зина стала чиркать спичками. Но они почему-то у неё никак не зажигались. И когда спичка, наконец, разгорелась, она сунула маленький огонёк в груду сухих листьев, где он сейчас же погас.

— Спокойней, девочка! — ласково проговорил старик. — Он взял из груды хвороста несколько тонких прутиков. — Зажигай!

Повеселевшая Зина зажгла спичку и поднесла огонёк к прутикам. И по ним сразу побежали яркие язычки.

— На этот факел! — старик протянул Зине пылающие прутики. — Теперь костёр разгорелся сразу…

И через несколько секунд над грудой хвороста заплясали огненные языки. Сноп золотых искорок с шорохом устремился к темнеющему небу.

Ребята уселись вокруг костра. Вера Сидоренко повесила над огнём большой закопчённый походный чайник.

— Пионеры! — баском заговорил человек в парусиновом костюме. — Я председатель здешнего сельского совета. Сегодня ваши товарищи попросили меня найти человека, который бы мог рассказать вам об истории наших мест. И вот я привёз к вам в гости самого старого и уважаемого человека нашего посёлка дедушку Дауда Биштова. Сто два года уже живёт на свете дедушка Дауд и хорошо знает историю наших мест. Сейчас мы попросим рассказать вам о прошлом…

Ребята захлопали в ладоши, не отрывая глаз от величавого и ласкового старческого лица, по которому скользили золотистые блики пламени.

— Иван Андреевич сказал вам правду, внуки мои, — негромким, слегка гортанным голосом заговорил дедушка Дауд, задумчиво глядя в огонь костра. — Я — самый старый человек этих мест. И, можно сказать, я — самый старый, полувысохший корень древнего племени натухаев, живших когда-то на этой земле. О горе и бедах моего родного народа я расскажу вам сейчас, внуки мои…

Старик вздохнул и окинул внимательным взглядом сосредоточенные ребячьи лица.

— Я не стану рассказывать вам о далёком прошлом этой благословенной земли — пусть вам об этом расскажут учёные люди, по крошкам собирающие прошлое. Я только скажу, что наша земля, богатая водой, плодородная, залитая солнцем, никогда не пустовала. Наверное, ещё тысячи лет назад здесь, как говорят учёные, жили смелые мореплаватели. Потом здесь были города и селения древнего Боспорского царства. Но народы сменяли народы. И много-много лет назад здесь поселились мои предки натухаи — сильное, трудолюбивое, отважное племя адыгейского народа. Здесь натухаи посадили сады и виноградники. Здесь, в зелёных ласковых долинах, паслись их стада, пели их женщины и смеялись дети.

Спокойно и счастливо жили натухаевцы до тех пор, пока на их земли не пришли хищные и хитрые турки-османы. Нет, пришельцы вначале не угрожали оружием, потому что натухаи были многочисленным и сильным племенем. Сладко улыбаясь, турецкие посланцы твердили натухаевским князьям, что их главные враги соседи — шапсуги. А шапсугам говорили, что их неприятели — натухаи. И так турки натравливали одно племя на другое. И натухаи, и шапсуги растрачивали свои силы и проливали свою кровь в жестоких схватках.

А потом, когда натухаи ослабели, турки сказали князьям, что защитят их и послали своих воинов на натухаевские земли. И вскоре получилось так, что хозяином на этой земле стал турецкий паша. Натухаевские князья превратились в его лизоблюдов и помогали ему грабить наш народ. И яркий, радостный день стал для натухаев темнее зловещей осенней ночи…

Старый Дауд рассказывал о том, как грабили турки селения натухаев, как хватали натухаевских девушек и юношей, грузили их на корабли и отправляли в рабство.

Ребята слушали старика и вглядывались в огонь. А если пристально вглядеться в причудливую пляску огненных языков, то можно увидеть скачущих всадников в высоких чалмах, со сверкающими кривыми саблями в руках. Потом вдруг мелькали искажённые горем и ужасом лица пленников. И над ними вздымались и падали жёсткие бичи! И турецкие корабли распускали пламенеющие паруса, увозя в неволю детей натухаев…

— Но пришло время, когда туркам стало очень плохо. Турецкий султан начал войну с русскими. И сюда, на берег Чёрного моря, явились непобедимые русские полки. Турки вынуждены были покинуть эти края. — Старый Дауд вздохнул. — И тогда наступила самая страшная пора. Собака султан приказал своим аскерам отдать русским только обугленную мёртвую землю. Турецкие янычары начали сгонять всех натухаев в крепость Анапу, а селения, сады, усыпанные плодами, поля зрелой кукурузы и проса — всё предавали огню. Тем, кто не хотел покидать землю своих отцов, турки рубили головы. Стон и плач нависли над несчастной землёй натухаев… Анапа в ту пору утопала в зелёных садах, обильно орошаемых водой из колодцев. Турки заставили натухаев забивать колодцы тюками овечьей шерсти, а сверху засыпать камнями. Овечья шерсть, разбухая в воде, плотно закрывала русла подземных рек, и те меняли свой путь. Потом насильники погнали натухаев в трюмы своих кораблей. Они так забивали пленниками свои корабли, что люди в трюмах могли только стоять, тесно прижавшись друг к другу. И если человек умирал, он не падал, потому что некуда было упасть…

Старик окинул взглядом лица ребят, по которым скользили отблески костра.

— Немногие из натухаев сумели уйти от турецкого плена или кривого ножа — ятагана. Среди этих немногих были и мой дед и отец. В маленьком селении Псе, которое турки звали Сарынсу, холодная вода, джигиты отказались подчиниться янычарам и уйти с родной земли. Они вступили в бой с турками и перебили их кинжалами. Но турецкий паша чуть не задохнулся от ярости, услыхав о гибели аскеров. Он двинул сюда своих конников. И плохо пришлось бы смельчакам-натухаям, если бы русские солдаты вошли в селение позже турок. Но они, пройдя через леса и горы, успели вовремя и отбили атаку турецких разбойников. Вот так, внуки мои, в этой маленькой горной долинке уцелело несколько натухаев — всё, что осталось от сильного, большого народа…

Старик склонил голову и словно уснул, прикрыв веками глаза. И ребята сидели, не шелохнувшись.

Они смотрели на костёр. И снова в переплетающихся, беспокойных язычках пламени они видели то, о чём рассказывал старый Дауд. Они видели мчавшихся коней турецких аскеров и их злые суровые лица. А навстречу туркам бежали усталые, потные русские солдаты. Искры, взлетевшие над костром, казались ребятам вспышками выстрелов…

Дауд вскинул голову, и его зоркие глаза опять окинули взглядом внимательные лица ребят.

— Вот это всё, внуки мои, что сохранила моя старая память из рассказов дедов и отцов наших, — сказал старик. — Если я говорил непонятно — спрашивайте!

— Дедушка! — подняла руку Зина Симакова. — Я хочу спросить вас, дедушка…

— Спрашивай, внучка!

— Мы просим рассказать, за что вы награждены орденом боевого Красного Знамени, — попросила Зина.

Дауд нагнул голову.

— О, это старое дело! — тихо проговорил он. — Едва ли оно будет вам интересно…

— Расскажите! Расскажите, дедушка! — закричали ребята.

— Это случилось, когда на нашей земле только-только установилась Советская власть, — тихо заговорил старик. — Как-то мой старый друг и я пошли в лес охотиться на кабанов. Раненый кабан, За которым мы гнались, вывел нас в глухое ущелье, на берег моря. Там мы заночевали. А утром к этому месту подошли корабли и на берег стали высаживаться белые солдаты. Мы вступили с ними в бой. А потом подошли красноармейцы и отбили врага…

— Ну, дедушка Биштов! — забасил Иван Андреевич. — Этак, по-твоему, выходит, что орден вам дали даром!

— Мы не сделали ничего особенного, — ответил старик. — Мы только встали на защиту счастья наших детей. Это сделал бы любой джигит, у которого в жилах течёт горячая кровь, а не болотная вода…