Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

+35 Приключения двух друзей в жаркой степи - Плюс тридцать пять градусов - Квин Лев Израилевич - Страница 24


24
Изменить размер шрифта:

— Фу, нелепость какая! — возмутился дядя Володя.

— Нелепость — да вот пока я обратно фотоаппарат высудил, много воды утекло. Другим увлекся, электротехникой. Ко мне уже не за фотокарточками шли — плитки стали тащить, утюги.

Дядя Володя спросил:

— А археологией никогда не интересовались?

— Разве только мальчишкой. Помню, все курганы излазили, даже рыть один собирались. Да так и не собрались.

— Какой курган? — спросил я.

— У кладбища который.

— Чертов курган!

— Так ведь там холерные могилы!

— Кто тебе оказал?

— Старуха рядом, живет.

— Полина? Значит, запамятовала она, времени немало прошло. Нет там никаких холерных могил.

Сашка ткнул меня незаметно. Глаза у него сузились, заблестели, и я сразу понял: рождается очередная великая идея. У меня мурашки забегали по коже. Потому что я понял и другое: Сашкина новая идея имеет прямое отношение к Чертову кургану.

— А вы точно помните? — спросил я торопливо, надеясь в глубине души, что он скажет «нет».

— Еще бы не точно! Такое событие не забудешь, хотя я был тогда совсем пацаненок. Только и разговору: холера да холера. Правда, у нас не много умерло, всего человека четыре, стороной нас холера обошла. И, чтобы от греха подальше, всех умерших свезли на отдельное кладбище, у Хорошиловского лога, километров за двадцать отсюда…

Дядя Володя стал собираться.

Сашка написал торопливо в блокноте: «Останься». И я покорно остался.

Сашка был весь переполнен мыслями, торопился их поскорее изложить, и поэтому писал быстро, неразборчиво. Я путался в его каракулях, не мог ничего понять. Сашка злился, перечеркивал все, начинал писать снова, также неразборчиво.

Слова «надо рыть» он написал печатными буквами и дважды подчеркнул.

— Когда? — спросил я с трепетом.

«Сегодня ночью».

Я содрогнулся.

— Почему обязательно ночью? Давай лучше днем.

«Увидят. Прогонят».

— Понимаешь, сегодня никак не могу. Нужно помочь Рите и Славе клеить разбитые горшки, — нашел я отговорку.

На это последовало решительное: «Тогда завтра».

Я был рад, что выгадал хотя бы сутки. В душе я надеялся, что завтра возникнут новые обстоятельства, которые помешают нам копать Чертов курган.

Мы поговорили о разных пустяках — где взять лопаты, лом? — и я пошел.

Если бы любой другой курган, я бы не задумывался ни на секунду. Разве мне не хочется открыть могилу гуннского вождя? Или обнаружить золотой клад? Или сделать какое-нибудь выдающееся научное открытие?

Но Чертов курган… Чертов курган…

Сердце холодело, и проваливалось куда-то в живот, когда я представлял себя ночью с лопатой на поросшей кустарником вершине. И в то же время я знал: все равно придется идти.

Сзади вдруг взревел мотор. Я испуганно отпрянул в сторону. Савелий Кузьмич, довольно улыбаясь, притормозил мотоцикл рядом со мной.

— Что, сынок, душа в пятки, так — нет?

— Ни в какие не в пятки!

— Рассказывай! Лицо пятнами пошло!

— Это от солнца. У меня загар такой… Савелий Кузьмич, — вспомнил я, — у вас наконечник стрелы с собой? Ну, которым вы багажник открываете. Покажите, а?

— Багажник? — он смотрел на меня недоумевая. — А, костяшка та зеленая. Разве она от стрелы?

Я выложил все, что знал про свистящие стрелы гуннов. Савелий Кузьмич выслушал внимательно, потом полез под сиденье мотоцикла.

— Скажи пожалуйста! — Он задумчиво подбрасывал на ладони костяной наконечник. — Дикари, а вот придумали такое. Как немцы с бочкой пустой из-под бензина. Кинут ее с самолета, а там дырка, и она орет по-страшному.

— Где вы нашли?

— А? Этот, что ли?.. Да там, где все остальное. На речке, на Стремянке. Все отдал, а эту вот штуку оставил. Надо же что-то иметь для памяти, так — нет? Потом утерял ключ от багажника — и ее приспособил. Верхушку отбил, как раз пришлось.

— Можно, я дяде Володе отнесу?

— А чем я багажник отпирать буду? Хотя ладно, напильник трехгранный приспособлю. На, держи, жертвую для пользы научных дел… Погоди! — Он, почему-то передумав, отдернул руку, в которой держал наконечник стрелы. — Сначала ко мне дамой сходим, медком угощу.

Мы завели мотоцикл во двор. Из сада огромными прыжками примчался пес и зарычал на меня грозно. Я испуганно жался к колесу мотоцикла.

— Не трусь, — сказал Савелий Кузьмич. — Со мной не тронет. Вот если я скажу ему «фас» — тогда прыгнет. О, видишь, как насторожился! Понятливый, гад, — сказал он ласково и потрепал пса по шее.

Поставили мотоцикл в сарай.

— Знаешь, откуда я сейчас? — Савелий Кузьмич стряхивал веником пыль с сапог. — Не угадаешь, так — нет? В район, в милицию заезжал. Насчет той золотой штуки, что, пропала… На, обмети туфельки. В доме чисто, заругается тетка Анисья.

Я ударил веником по своим кедам; они так запылились, что даже цвет потеряли.

— Они что-нибудь узнали?

— Говорят: напали на след, — усмехнулся Савелий Кузьмич. — В милиции всегда так. Напали на след. Идут по следу. Обложили со всех сторон. Пусто — ушел!

— Нет, они ловят, — возразил я. — Вот у нас в доме квартиру одну ограбили. Их никого не было, приехала машина и все увезла. А через месяц хозяину вернули два костюма и телевизор. Я сам вносить помогал. Ох, видели бы вы, как их бабушка обрадовалась! Говорит, я без телевизора, как без рук.

— Бывает, — не стал спорить Савелий Кузьмич. — Ну, хватит тебе пыль поднимать.

Он прошел в сени, громко топая сапогами.

— Мать! Где ты, мать? Выходи, принимай гостя.

Из комнаты на кухню бесшумно выплыла толстая женщина в сарафане до пят. Она приветливо улыбалась. Но только увидела меня — улыбка сразу сошла с лица.

— Ой, Савва, а я и вправду думала.

— Владимира Антоновича, главного ученого, племянничек, — Савелий Кузьмич подтолкнул меня к ней. — Иди, поздоровайся с теткой Анисьей.

— Здравствуйте.

Она снова расплылась в улыбке, и я сразу почувствовал себя важной птицей, потому что такие улыбки кому попало не даются. Конечно, если подходить строго, то никакой я не племянник дяди Володи, и об этом я уже сказал однажды Савелию Кузьмичу. Но раз он так упорно хочет считать меня его племянником — пусть считает. Зачем зря разочаровывать человека?

Меня усадили за стол, и моментально, словно постелили скатерть самобранку, на нем появилось множество вкусных вещей. Хозяева принялись меня потчевать, как доброго молодца из сказки: Савелий Кузьмич с одной стороны, тетка Анисья — с другой. Сначала я робел, стеснялся, но они так радушно угощали, так им приятно было, когда я что-нибудь съедал, что мне ничего не оставалось, как взяться за дело серьезно и основательно. Я ел сладкие медовые коржики, грыз хрупкий хворост, уминал мои любимые конфеты с шоколадной начинкой. А в завершение этой неслыханной трапезы хозяйка поставила передо мной мед, светлый и прозрачный, как смола на свежем еловом срезе. Я слизывал его с ложки, запивал холодным, только что из погреба молоком, и думал, что не зря Савелий Кузьмич так настойчиво зазывал меня на мед, а я, глупый, крутил, вилял, отказывался всячески. И еще я думал, что неплохо было бы и студентов наших угостить хоть раз таким великолепным блюдом. А то все каша да суп — надоело уже.

Наконец я отвалился от миски с медом.

— Ешь еще, ешь! — подбодрил Савелий Кузьмич. — Вкусно, так — нет?

Я признался:

— Не лезет больше.

— А ты молочком его загоняй, молочком.

Тетка Анисья посочувствовала:

— И так уж сколько всего съел парнишка. Гляди, пузо как барабан. Еще лопнет.

Я рассмеялся:

— Что вы, не лопнет! Мне чуть передохнуть — и еще столько же войдет.

Она, чтобы не вводить меня в соблазн, убрала со стола мед.

— Дорого такой мед стоит, Савелий Кузьмич?

— Купить хочешь? — у него от глаз побежали веселые морщины.

— Не для себя. Для всех наших.

Тетка Анисья переглянулась с Савелием Кузьмичом:

— А ты пришли их ко мне, дорого не возьму.

— Вот уж жадничать, торговать! — недовольно нахмурился он. — Налей банку двухлитровую, пусть сынок с собой возьмет. Скажешь, от Савелия Кузьмича угощение, так — нет?