Когда ты закрываешь глаза (СИ) - Дьюал Эшли - Страница 16

- Я на нее похожа?

- Вы – противоположности.

- Почему?

- Потому что она делала мне больно, а потом сделала еще больнее.

Касаюсь пальцами лица Адама и приподнимаюсь на носочки, чтобы лучше видеть его голубые глаза, веснушки. Он тоже смотрит на меня. Не знаю, что творится в его голове, пусть я и являюсь какой-то частью его мыслей, но лично мне почему-то становится страшно. Я вдруг понимаю, что сейчас мы видимся в последний раз.

- Ты выкарабкаешься.

- И ты тоже.

- Ты всего лишь придумал меня.

- Ты ближе всех. Люди вокруг меня, рядом, близко, перед глазами, но ты – внутри.

Времени совсем мало, и головокружение атакует меня, будто стая голодных волков. Я знаю, я так больше не смогу: не смогу быть его и еще чьей-то. И поэтому я пылко восклицаю:

- Загадай желание - новогоднее. Мечтай так, как никогда раньше не мечтал.

- Ты еще веришь в то, что наши желания исполняются?

- Адам, или Адам, - смеюсь, стискиваю в пальцах смешной, вязаный свитер парня и говорю, - мечты иногда становятся реальностью. И в один прекрасный день ты встретишь свою Еву. И все у тебя будет хорошо. Ты больше не будешь страдать.

- И этой Евой будешь ты, Мия?

- Только если ты очень сильно этого захочешь.

Мои колени подкашиваются. Темнота чувствует, что я упрямо борюсь с ней, не желаю возвращаться в ее ледяные, черные объятия, и она дико злится, сжимая изо всех сил мое тело. Смотрю на Адама, а затем вновь крепко обнимаю.

- Спасибо, что дал мне почувствовать себя живой.

Кто бы мог подумать, что даже у мечты может быть своя история. Обычно бывают истории о мечте, но никак уж ни наоборот. И я понимаю, вся моя легенда – сущий вымысел. У меня нет ни отца, ни подруги, ни дома, ни той злосчастной соседки с кривым носом из пятого подъезда. Но я ведь вас предупреждала: верить мне определенно не стоит.

Адам отстраняется и смотрит мне прямо в глаза. На сей раз, за мной последнее слово.

- Пообещай, что мы встретимся, - говорит он.

- Обещаю.

- Пообещай!

- Я обещаю, - и он притягивает меня к себе, и едва я чувствую что-то странное, что-то свойственное лишь людям: теплоту губ, крепость объятий, искренность мыслей, как тут же отключаюсь. И на этот раз я больше не открываю глаза. И, возможно, потому, что испаряюсь. А, может, потому, что становлюсь кем-то другим.