Третья книга мечей - Саберхаген Фред - Страница 75

Подумав еще немного, Вулкан снова уменьшился, став на сей раз лишь чуть больше среднего человека. Зато теперь он легко проникнет во все комнаты и коридоры. Разумеется, малый рост не уменьшил его силу, к тому же он получил и другое преимущество — легче будет держать Щиторуб, чья рукоятка рассчитана на кисть человека.

Хромой бог не стал убирать меч в ножны — на тот случай, если в здании его ждут сюрпризы.

Вышибать дверь не было нужды — кто-то об этом уже позаботился. Внутри он сразу наткнулся на кучу уродливых мертвецов; тут ему ничего не было нужно. Он чувствовал, что в доме есть и живые люди, но они от него прячутся. Пусть делают, что хотят, — ему все равно. Он ищет только то, что ему нужно.

Возле входа обнаружилась какая-то мастерская. Там нашлось много оружия, но все оно оказалось людской работы.

— Могли бы и принести мне мечи! — крикнул Вулкан. — Я выковал их, и они мои!

Потом он вышиб стену, за которой, как подсказывало ему чутье, находилось нечто вроде потайной двери, — но обнаружил в тайнике лишь полную девушку и ребенка, которого она пыталась прикрыть своим телом.

— Ха! Так это и есть их сокровище? — Обычаи и мысли людишек иногда оказывались ниже его понимания.

И тут на шею Вулкана свалилось что-то легкое. Он не сразу понял, что это человек, который прыгнул на него сзади и сверху. Всего-навсего человек, чьи безоружные руки, обхватив могучую шею хромого бога, тщетно пытались его задушить.

Бог расхохотался над этим жалким нападением и догадался о намерениях человечка. Поначалу тот даже не очень-то отвлекал его от поисков. Мечи, мечи… где-то тут должен быть как минимум еще один…

Он или заберет, или уничтожит их, чтобы обеспечить себе абсолютную власть над прочими богами и богинями. Так они полагали, что игра заброшена? Что ж, теперь она завершена. Или почти завершена. Но не оставлена. Нет. И он, кузнец-калека, побеждает в ней, почти победил… а для полной уверенности ему, разумеется, нужны мечи, чтобы распространить свою власть и на людишек. Через некоторое время Вулкану захотелось положить Щиторуб и отдохнуть, но он тут же подумал, что отдыхать ему не придется до тех пор, пока хотя бы один из десяти оставшихся мечей пребывает в чужих руках. Или пока все они не будут уничтожены.

Он отвернулся от девушки и ребенка, игнорируя их с той же легкостью, с какой позабыл о большом и сильном мужчине, все еще висящем у него на шее. Он стряхнет его потом — когда снова про него вспомнит.

Теперь путь Вулкану преградила прочная запертая дверь, и он ухватился свободной рукой за выступающий угол дверной рамы, собираясь вырвать ее целиком.

Но встретил поразительное сопротивление. Всего лишь дерево и камень, но они отказывались ему уступать.

Однако овладевшее Вулканом нетерпение оказалось настолько велико, что он думал лишь о том, как пройти через эту дверь, а не почему ему это не удается. И он инстинктивно ударил по двери Щиторубом, который легко с ней справился.

Раздраженный задержкой — а еще больше тем, что комната за дверью оказалась на сей раз пуста, — Вулкан все более начал замечать другой источник раздражения — мужчину, который стискивал его шею. Орудуя свободной рукой, бог попытался оторвать наглеца и с удивлением узнал его.

— А это еще что такое? Ты что, отрастил себе новую руку после нашей последней встречи? Что ж, это мы быстро исправим…

Но тело жалкого человечка почему-то не желало отрываться. Пытаясь справиться с задачей одной рукой, и не выпуская из другой меча, Вулкан вновь испытал странное ощущение, словно силы его почти иссякли. Кольцо человеческих рук на его шее не разжималось.

Богу казалось, будто хромота в его ноге усиливается и распространяется на все тело. Кузнецу очень не понравилось ощущение бессилия. Оно становилось воистину тревожным. Не только каменная стена и деревянная дверь — даже плоть смогла теперь оказать ему сопротивление.

И все это время неограниченная мощь Щиторуба в правой руке, ставшей сильной, как никогда прежде, рвалась проявить себя.

— … А исправим мы это вот так…

И Вулкан, сунув руку за спину и несколько неуклюже орудуя мечом, попытался отрубить надоедливую человеческую плоть. Увы, слишком неуклюже. Его руки, с божественным мастерством сработавшие это оружие и его собратьев, теперь подвели хромого бога.

— Аааррр! — Он добился лишь того, что слегка ранил себя в шею.

На сей раз Вулкан не сомневался, что лезвие прошло — должно было пройти! — сквозь тело вцепившегося в него человека. Проблема же оказалась в том, что тот продолжал сжимать шею бога с прежней силой и умирать вовсе не собирался. Он даже чуть усилил хватку. Мощь этой хватки была ничтожной по сравнению с усилием, необходимым, чтобы задушить бога, но Вулкану показалось, что дышать ему стало чуть труднее. В любом случае это начало ему досаждать.

С какой стати он, бог, беспокоится из-за дыхания? Но неожиданно повод для беспокойства появился.

Человек тяжело дышал от усталости, но его дыхание было полно жизни. И он прохрипел в ухо Вулкану:

— Я был с тобой, когда ты ковал эти мечи, бог огня. В их стали есть и моя кровь, и часть моей жизни. Я знаю это…

Стоя в центре большой мастерской рядом с потухшим кузнечным горном, Вулкан напрягся и снова попытался одной рукой разорвать сцепленные на шее руки. Но не смог.

— … и знаю не хуже тебя. А может, и лучше. Теперь, когда Щиторуб коснулся меня вновь, я познал его суть. Ты не сможешь ранить меня этим мечом, пока я безоружен.

К этому времени Вулкан уже позабыл о поисках других мечей. Какая глупость — он позволил человеку напасть на него! Дело зашло слишком далеко, и с этим надо кончать. Пора избавляться от этой цепкой твари, и чем скорее, тем лучше.

Однако пока он пытался это сделать и отвлекся, на него прыгнул еще один незаметно подкравшийся человек — маленькая темноволосая женщина. Она едва не промахнулась, потому что Вулкан шагнул в тот момент, когда она прыгнула. Но все же она вцепилась ему в лодыжку и попыталась — кто бы в такое поверил? — свалить его.

Вулкан пронзил ее мечом. Точнее, попытался ее убить. Он собственными глазами видел, как лезвие Щиторуба вновь и вновь пронзает ее тело — или создает иллюзию проникновения, — не оставляя после этого ни малейшего следа.