Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Планета Берсеркера (Планета Смерти) - Саберхаген Фред - Страница 20


20
Изменить размер шрифта:

VII

Когда Суоми удалялся от места проведения турнира, Шенберг заметил, что Афина смотрит ему вслед с раздосадованным выражением на лице. Эти двое, казалось, постоянно сердились друг на друга (этим почти все и исчерпывалось. Становилось похоже, что между ними ничего интересного произойти не может – а это как раз и было хорошо с точки зрения Шенберга, поскольку эта девушка была незаменимым работником и необычайно преданным ему. Шенберг очень не хотел бы ее лишиться.

Для него вообще было удивлением, как это могло случиться, что Афина заинтересовалась таким человеком, как Суоми. Он выглядел обыкновенным лопухом. Пассивно тащился за ней повсюду, опозорился на охоте. Хотел из принципа не ходить на турнир и не смог, а когда пришел – то при виде крови сблевал. Конечно, такие жалкие поступки могли как-то понравиться женщине. Шенберг уже давно прекратил попытки предсказывать поведение женщин. И поэтому-то ему нравилось всегда держать их возле себя – от них только и жди всяких сюрпризов.

Стоящая с другой стороны Селеста придвинулась еще ближе к нему и легонько погладила его по руке. А вот эта его уже раздражает. Куда только делись претензии на независимость! Теперь она просто не может отлипнуть от него.

Тут он сразу забыл о женщинах. Перерыв заканчивался и жрец Лерос, держа в руке список следующих бойцов, собирался снова объявить участников.

– Рудольф Тэдбери – Томас Граббер!

Тэдбери с видом военного командира мечом приветствовал Лероса и Томаса. В ответ Томас сделал непонятный взмах своим копьем. Опустив его, он тут же двинулся вперед. Шенберг оценивающе следил за действиями обоих. Он подумал, что начинает, разумеется, лишь только начинает разбираться в том, как следует вести поединок острыми рубящими и остроконечными колющими орудиями. Поскольку у меча нет такого размаха при атаке, как у копья, Рудольф ускользал в сторону от глубоких выпадов. И при возможности старался рубануть по древку копья, намереваясь отсечь его наконечник, таким образом загоняя его на наиболее досягаемый для него диапазон действия, где преимущество будет уже на стороне человека с мечом. Все это мало отличалось от того, что предполагал Шенберг. Некогда он читал теоретические рассуждения историков на тему военных единоборств, а также наблюдал на Земле анахронистов, игравших со своим тупым оружием. Но он сам ни разу не брал в руки их деревянные мечи, слишком серьезно Шенберг к такой игре не относился.

Тэдбери не удалось добиться успеха в своих стараниях перерубить древко копья, поскольку оно было укреплено перевитыми металлическими полосами, идущими по всей длине. И мечу просто было трудно в них врубиться. Да и сам Тэдбери не отличался особенными возможностями для такого дела – Томас Граббер был явно мастер своего излюбленного оружия. Его противник пытался все приблизиться на желаемое расстояние для боя. Томас проворно двигал вперед и назад длинным древком своего копья, словно змея жалом, и успевал еще ловко парировать удары меча всякий раз, когда они могли угрожать его лицу или массивному торсу. И затем, неожиданным и непостижимым образом, Томас уже больше не стоял вдалеке – в удобном для его оружия дальнего действия месте. Вместо этого он отвел меч в сторону древком своего копья и прыгнул прямо на своего противника в захват типа борцовского.

Вокруг арены раздались крики удивления. Тэдбери также был захвачен врасплох. Меч и копье разом упали на утоптанную землю и двое мужчин стали топтаться и кружиться в странном танце, где каждый пытался поймать и повалить своего противника. Однако преимущество по силе и опыту было на стороне Томаса. Когда оба упали, то наверху оказался он, а Рудольф лежал ничком под ним. Массивное правое предплечье Томаса принялось, словно рычаг, ломать жилистую шею Рудольфа. Тот лежал животом на земле, придавленный своим врагом, лягался, вырывался и крутился с отчаянной силой. Однако все его усилия были бесполезны. Лицо его покраснело, потом стало фиолетовым. Шенбергу подумалось, что остатки кислорода в крови и легких жертвы Томаса иссякнут быстро. Он надеялся, что воин скоро прекратит свои мучения и даже слегка оттолкнул Селесту, чтобы, повернувшись боком, лучше видеть наступление смерти. Он знал, что многие люди на Земле, если бы только увидели его, как он стоит здесь и заворожено наблюдает подобное, точно сочли бы его садистом. На самом же деле он не желал мучений ни одному живому существу.

Неожиданно к Шенбергу пришло сильное желание самому принять участие в турнире. Несомненно, он был в полной уверенности, что он настолько же был не подготовлен к единоборству с этими мужчинами на рубящем оружии, насколько им нечего было делать против него с энергетическим. В прошлый сезон, когда он охотился с Микенасом, тот научил его пользоваться охотничьим копьем и Шенберг с успешным результатом пронзил несколько опасных зверей именно с помощью этого оружия. Это было одним из примечательных воспоминаний в его жизни, но об этом он никому не рассказывал.

Несомненно, соперничество в турнире, подобном этому, было совершенно другим делом. Не то, чтобы он мог всерьез ожидать, что ему вообще разрешат принять участие. Пожалуй, ему бы удалось узнать, как проходит предварительный квалификационный отбор, а также когда будет проходить следующий всепланетный турнир. По его предположению, еще один такой турнир должен быть устроен, пожалуй, в новом сезоне охоты. В этом случае, если бы он смог потренироваться на Земле, а потом вернуться сюда через пятнадцать лет... ну, что же, тогда, может быть, кто-нибудь из сыновей нынешних участников убьет его.

Маловероятно, мягко говоря, что он будет способен когда-либо выиграть главный турнир на планете Охотников, как бы усердно и долго он не практиковался и готовился. Умирать вовсе Шенбергу не хотелось, и когда он стал свидетелем насильственной смерти, то понял, что как и прежде, приближения такой смерти он будет бояться. Но все это стоит риска, стоит. Ради мгновенного отрезка настоящей бурной жизни, которую он испытает перед своим концом. Ради моментов полного и совершенного бытия, когда монета с надписями Жизнь и Смерть катится перед алтарем Бога Случайности, более ценных моментов, чем множество лет скуки, составляющих основу того, что люди называют цивилизацией.

Теперь Рудольф уже не мог бороться, чтобы сбросить своего убийцу. Он больше уже не мог даже издавать звуки ртом или горлом. Его лицо было искажено – страшное и нечеловеческое. Слышалось только одно лишь упорное сопение. Но вскоре и оно успокоилось. Когда Томас почувствовал, что жизнь прекратилась под ним, он позволил голове Рудольфа упасть и очень легкими, гибкими движениями для столь крупного человека вскочил на ноги.

Шенберг взглянул на Селесту – она рассматривала свои ногти. В ней не было ужаса от происходящего совсем рядом, разве что легкое отвращение. На его взгляд она ответила быстрой вопрошающей улыбкой. Он отвернулся к Афине. Внимание той было приковано к готовившимся к очередному бою мужчинам. Она стояла, глубоко погруженная в свои мысли, весь окружающий мир, в том числе и Шенберг были позабыты. Де Ла Торре приблизился легкой походкой со стороны корабля и присоединился к ним. – Как прошел последний поединок? – обратился он к Шенбергу, слегка вытягивая шею, чтобы взглянуть на то место, куда оттаскивали убитых.

– Да нормально. Оба хорошо дрались.

– Ванн Кочевник – Буль Нарваэз!

Это был последний бой на сегодня.

Афина повернула голову к Шенбергу и, не глядя, прошептала: – Что это у него за штуки на поясе?

Нанизанные на шнурок, у пояса свисали две или три пары каких-то предметов. – Похоже на человеческие уши. – Де Ла Торре издал тоненький смешок, на что Шенберг обернулся и, сделав гримасу удивления, на какое-то мгновенье задержал свой взгляд.

Ванн Кочевник как-то неуклюже размахивал своим длинным мечом, словно был новичком в подобном деле. Но всех, кто наблюдал за ним, это ни на миг не обманывало. На арене началось нечто вроде комической сценки, поскольку Нарваэз напустил на себя вид неопытного и невинного простака. Он так удачно изображал безобидного крестьянина, что было очевидно – этот образ от тщательно отрабатывал. Буль держал крестьянские вилы, совершая ими пробные колющие движения в сторону своего противника. Одежда его была грубой, губы нелепо поджаты, и в результате этого для всех он выглядел сердитым фермером с ногами, перепачканными землей, пытающимся вызвать в себе непривычную для него жестокость.