Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Сегодня и ежедневно - Драгунский Виктор Юзефович - Страница 2


2
Изменить размер шрифта:

- Кого мы видим! - сказал Жек. - Мы видим короля клоунады! И мы видим его уже готовым. Запишите, он уже в костюме! Ну, здорово! Как она, жизнь?

- Как в сказке, - сказал я. - Чем дальше, тем интересней.

- Ага, живой! - сказал Жек. - Раз шутит - значит, живой. А про тебя здесь говорили, что ты подорвался!

- Это верно, - сказал я. - Что верно, то верно - подорвался.

Борис придвинулся ко мне близко и стал рассматривать мое лицо. Он внимательно осмотрел меня сверху вниз, потом снизу вверх. Это было похоже на обнюхивание.

- Ничего не вижу, - сказал Борис, - а сказали - подорвался, все лицо изуродовал. Где же следы? Ничего не видать...

- Есть следы, - сказал я. - Я теперь весь в синюю крапочку. Очень интересный.

- Хорошо, что глаза не выжгло, - сказал Жек. - Но небось исчезла вся ваша неземная красота? Бедные девочки, погиб ихний красавчик.

- Не беспокойся за моих девочек, я еще лучше стал, тебе говорят. Теперь девочки со стульев падают, как только я выхожу на манеж.

- Ах, вот оно что! - сказал Жек. - Там у центрального входа целых три штуки валяются, это, случаем, не через вас? Не ваши это жертвы?

- Ну да, мои, - сказал я. - Неужели вы не знали? Одичали вы тут как-то.

- Слушай, - сказал Борис, - сколько можно разыгрывать? Расскажи-ка, что будешь делать? Я тебе нужен?..

- Да ведь я говорил. Вильгельм Телль.

- Ну да. А на выход?..

- На выход "собачку".

- "Собачку"?

Было видно, что ему по душе мое пристрастие к старым "классическим" репризам. Но что-то его тревожило.

- Да, - сказал я, - "собачку". А что? Ты имеешь что-нибудь против?

- Да нет, - сказал он нерешительно. - Я ничего не имею против. Но ведь ее давно не делают. Вышла из моды. Забытые страницы.

- Ну да, беззубое зубоскальство...

- Безыдейщина, - вздохнул Жек. - Куда там!

- Тогда сделаем так, - сказал я. - "Добрый вечер! - скажу я. - Здрасте! Я клоун! Разрешите мне приветствовать вас от имени всего нашего дружного, спаянного коллектива.

Вот бежит речушка,

А за нею лес!

А над ним сияют

Огни только что открытой,

но довольно-таки мощной ГЭС".

- Во-во! - сказал Жек. - Очень хорошо. Все будут хохотать как сумасшедшие. Они попадают прямо со стульев. Пойду соломки постелю.

- Понимаешь, я какой-то странный, - сказал я, - чокнутый, наверно. Мне хочется, чтобы они действительно смеялись. Наяву. Раз я клоун и раз я к ним вышел, они должны смеяться. Понимаешь, я чокнутый, и мне так кажется. Иначе я никуда не гожусь. И не беспокойся, они будут смеяться вполне идейно. Я это умею. Я живу как раз для этого, уважаемые члены дорпрофсожа!

- Разошелся, - сказал Жек, - кипятится...

Я сказал:

- Если они не смеются, если они не будут смеяться, когда я выхожу в манеж, можете послать меня ко всем собачьим свиньям. Меня вместе с моим париком, штанами и репертуарным отделом Главного управления цирков.

- Тише, - сказал Жек, - говори шепотом. Начальство услышит - голову оторвет.

- Плевал я на твое начальство.

- Замолкни, Жек, - сказал Борис, - не зли его. Ведь он же перед выходом. Ему сейчас работать... - И он повернулся ко мне.

А я не злился. Сказал, что думаю, вот и все.

- Ты где остановился? - спросил Борис.

- Еще нигде. Прямо с вокзала в цирк. Прошел наверх, заглянул в малый коридор, а на дверях моя афиша. Ты устроил?

- Ну, я, - сказал Борис.

- Спасибо, - сказал я, - это здорово, когда есть собственная гардеробная. Маленькая, но своя. Это дом.

Да, да. Мы бездомные бродяги, и для нас своя отдельная гардеробная это дом и мир. Не люблю гримироваться в длинной общей комнате на восемнадцать человек, в комнате, где шумно, как на стадионе, и где твоя соседка справа, юная акробатка, - обязательно кормящая мать, а сосед слева занят тем, что целый день лечит собачку-математика от нервного расстройства.

- Спасибо, - сказал я еще раз.

- Вы заслужили, родные. - Жек все шутил.

Борис прислушался и скрылся за занавеской. Через секунду он вернулся к нам.

- Лыбарзин кончает, - сказал он, - сейчас выпущу следующую. Ты, Коля, постой здесь. Идем, Жек, слышишь?

Мимо нас пролетела какая-то барышня. Она была в белом, осыпанном бриллиантами трико. Накрахмаленная юбочка торчала всеми тремя слоями. Она остановилась у занавески. Я видел ее впервые в жизни. И сказал:

- А вот и каучук.

Она улыбнулась мне, ямочки украшали ее забавную мордочку.

- Здрасте, дядя Коля, - сказала она и грациозно присела. - С приездом.

- Здрасте! - сказал я. - По-моему, я вижу вас первый раз в жизни.

- Я Валя Нетти, - сказала она, - вы меня просто не узнали, Валя Нетти, дочка Сергея Петровича.

Черт побери, я ее видел лет пятнадцать тому назад где-то в Ижевске, тогда ее носили на руках, она уже тогда щеголяла в одних передничках и юбочках. Правда, без трико. Тогда эта артистка была известна тем, что повсюду оставляла за собою лужицы. Даже у меня на коленях. Но теперь я не сказал ей об этом. Ей бы не пришлись по сердцу подобные воспоминания. После того как она мне сообщила, кто она такая, она смотрела на меня, видимо, ожидая, что я сейчас умру от восторга. Поэтому я всплеснул руками и сказал:

- Ой-ой, смотрите, как время бежит. Смотрите, какая вы большая, а я вас на руках носил.

Она засветилась вся и повертелась передо мной:

- Как вам костюм, дядя Коля? Только сегодня сшили, у нас всегда горячка.

- Хорош, - сказал я восхищенно, - хорош, и тебе очень идет. - Она вся расцвела. - Только вот что, - продолжал я, - ты подтяни резинки повыше, а то ты все время стесняешься и опускаешь их, натягиваешь, они врезаются, и у тебя получаются повсюду шрамы и тело красное - некрасиво. Ты уж лучше сразу задери их повыше - и дело с концом.

Она так и сделала, а потом спросила:

- А не чересчур голо?

- Ну, - сказал я, - тут уж ничем не поможешь. И так чересчур голо, и этак то же самое.

На плечах у нее был легонький свитер, а ноги были голые, они начинали синеть и покрылись пупырышками. Она стала разминаться, подпрыгивать, и приседать, и высоко выкидывать ноги на батман, и сгибаться, и проворачивать корпус, почти касаясь пола затылком. В это время раздались недружные аплодисменты, и мимо нас проскочил разгоряченный Лыбарзин, за ним бежал пожилой униформист. Лыбарзин не заметил меня, он взбегал по лестнице, роняя на ходу разрисованные яркие мячи, кольца и булавы. Его униформист спотыкался и поминал черта. Я не стал окликать Лыбарзина. Не та была минута. С манежа донесся гулкий голос Бориса, он что-то прокричал, и сейчас же грянул оркестр. Из-за занавески выглянуло испуганное лицо ушастого униформиста. Он крикнул:

- Нетти! Что же ты? Давай!..

И Валя побежала на выход, махнув мне рукой.

Я подумал, что надо бы мне посмотреть ее работу, совсем молоденькая, а в такой программе соло выступает, это не шутки. С другой стороны, уже одно то, что она дочка Сергея Петровича, говорит, что она должна быть хорошей артисткой, тут все должно быть на сливочном масле, старик не потерпит "туфты": я, мол, хорошенькая, где чего недоделаю, так доулыбаюсь, оно и сойдет. Можно ручаться, что здесь и труд есть, и красота, и умение, иначе батя не выпустил бы ее.

В это время с манежа вернулся Борис, Жек шел за ним.

- Электрик эффекты знает? - спросил его Борис.

- Два раза утром проходили, - ответил Жек, - все в порядке, не идиот же он!

- Кто вас знает, - сказал Борис, - все вы такие. С первого взгляда вроде не идиот, а если, товарищи, глубже копнуть... В общем, если будут накладки, ты у меня за все в ответе.

Они подошли ко мне.

- После Нетти пойдешь, Коля, - сказал Борис. ~ Тебе-то не все равно? После тебя - лошади, и кончим отделение. Это пока на сегодня так, не против?

- Ладно, - сказал я, - тогда иди в манеж. Стой у форганга.