Чекисты о своем труде (Рассказы и очерки) - Лебедев И. - Страница 13

— Клара! — кричит он в море. — Нам пора! Ты слышишь меня?

— Да! Я иду! — отвечает она.

Ночью к воротам дома, в котором скрываются Ганс и его товарищи, подъезжает крытый грузовик. За рулем — Оливейра. У ворот его ждут Клара и Ганс.

— Через полчаса мы выедем, — сообщает Оливейра. — Когда я сяду за руль, вы выходите с товарищами во двор и садитесь в грузовик. За городом нас ждут остальные девять грузовиков. Четыре из них поведут испанские антифашисты. Я поеду на «седане». Если пограничники или испанцы начнут с вами говорить, на все отвечайте: «Да, сеньор!» — «Си, сеньор!» Ясно?

— Ясно!

— Проверьте, у всех ли документы на руках, знают ли товарищи свои новые имена и фамилии. Отъезд через двадцать минут.

— Дорогой товарищ! — говорит Ганс. — Мы благодарим тебя за помощь, за солидарность. Мы не знаем твоего имени, но мы знаем, что ты коммунист, и этого для нас достаточно. Немецкий народ под властью фашистов. Но коммунистическая партия продолжает бороться за свободу. И она победит. Рот фронт, геноссе!

— Спасибо, Ганс!

Грузовики Оливейры едут по шоссе. Первую и последнюю машину ведут испанцы. На второй — Ганс Рихтер. Впереди колонны в «седане» — Оливейра и Клара.

— Я тебя оставлю около вокзала, — говорит Оливейра Кларе, — оттуда ты первым поездом вернешься в Лиссабон и сегодня же вылетишь в Париж. Если операция пройдет благополучно, я телеграфирую тебе, и ты сможешь вернуться. Если нет — не поминай лихом. Мне кажется, что гестапо излишне интересуется нашей поездкой.

— Я никуда не поеду из Лиссабона.

— Нина, приказ необходимо выполнить. Будь благоразумной.

— Миша, ты не любишь меня.

— Я всегда вспоминаю наши студенческие годы…

— Хорошо, я поеду в Париж. Я буду тебя ждать. И если нужно…

Оливейра радостно обнимает ее, крепко прижимает к себе.

Колонна подъезжает к границе. Оливейра здоровается с пограничной охраной и, как всегда, раздает подарки. А на испанской стороне их встречает радостный Рикардо. Он торопит начальника поста. Наконец тот дает знак: можно трогаться. Оливейра и Рикардо садятся в «седан». Грузовики трогаются с места, но одна из машин стоит. Пробст, который сидит за рулем, не может ее завести. К нему бежит офицер:

— Что там у тебя?

— Си, сеньор! — отвечает Пробст.

Оливейра останавливает «седан» и быстро направляется к ним:

— В чем дело, амиго?

— Эти лиссабонские шоферы — кретины! — возмущается офицер. — Им управлять телегой, а не грузовиком.

— Заело, наверно, мотор.

С помощью Оливейры Пробст заводит машину. Колонна вновь в пути…

В кабинете у Кейпо де Льяно Оливейра застал резидента гестапо Фридриха.

— Оливейра, мой мальчик, грузовики с тобой? — воскликнул генерал.

— Так точно, генерал! И «седан» тоже!

— Прекрасно! — все так же восторженно хрипит генерал. — А вы сомневались, — укоризненно бросает он Фридриху.

Фридрих подходит к Оливейре:

— Я вас поздравляю с удачной сделкой, сеньор Оливейра. Каковы ваши дальнейшие планы?

— Сейчас мы направляемся в Толедо.

— Я тоже еду в Толедо, — говорит Фридрих. — Нам по дороге, и я вас подвезу на своей машине.

Оливейра секунду пристально смотрит на немца, потом, улыбаясь, говорит:

— Рад вашему любезному приглашению. С вами я буду чувствовать себя надежнее.

— Вот именно! — не моргнув глазом, отвечает Фридрих.

— Очень хорошо. Рикардо останется здесь. Не теряйте же времени, — напутствует их генерал.

Машина Фридриха — многоместная, задние сиденья отгорожены от шофера стеклами. Она трогается бесшумно, на хорошей скорости.

— Меня поражает ваша деловитость, сеньор Оливейра, — говорит Фридрих. — Но, мне кажется, вы растрачиваете свои силы понапрасну.

— Почему?

— Занимаетесь мелочами, продаете грузовики, сардины, кайенский перец.

— Разве это плохо?

— При вашем таланте вы могли бы преуспеть значительно больше.

— Одного таланта мало, нужны капиталы.

— Умные люди всегда их могут найти.

— Ограбив банк?

— Не притворяйтесь дурачком, Оливейра. Вы знаете, что я имею в виду.

— Вы ставите не на ту карту, полковник, — смеется Оливейра. — Я, конечно, не откажусь от ваших денег, но учтите: я трус.

— Что-то не заметил за вами трусости. Мы сейчас во фронтовой зоне, а вы отнюдь не щелкаете зубами со страху.

Оливейра усмехается…

Все ближе слышен гул орудий. Вдруг машина Фридриха попадает одним колесом в яму и останавливается. Грузовики едут мимо. Фридрих вглядывается в лица шоферов. Один, другой, третий… Ого! Физиономия этого парня кого-то удивительно напоминает. Ганс Рихтер!

Фридрих быстро оборачивается, выхватывает «вальтер» и наводит его на Оливейру.

— Сеньор Оливейра, я уложу вас на месте, если вы сделаете хоть одно неосторожное движение! Вы сохраните жизнь, только выполняя мои приказания. Ваша игра кончилась. Интересно знать, на что вы рассчитывали? Перейти к красным? И вообще, на кого вы работаете, Оливейра?

— На фирму «Мануэль Оливейра и компания».

— Не валяйте дурака!

Неожиданно на дороге появляются немецкие танки и броневики. Это трофеи испанской Республиканской армии, и они прибыли сюда по решению генштаба армии, сражающейся за свободу Испании. Из броневика выходит немецкий офицер и останавливается возле машины Фридриха.

— Ваши документы, господа, — говорит он по-немецки. Оливейра узнает в нем Ганина.

Ничего не подозревающий Фридрих торопится объяснить:

— Я полковник Менделе из германского посольства в Бургосе. Задержал красного шпиона. Шоферы — тоже красные диверсанты.

Ганин обращается к Оливейре:

— А что скажете вы?

— Только то, что полковник Менделе — опасный преступник и его необходимо обезвредить.

— Ваше оружие, полковник Менделе!

…После радостной встречи Ганин говорит Оливейре и Гансу:

— Соберите всех товарищей в два грузовика. Будем пробиваться обратно. Остальные машины сожжем.

— Разрешите доложить, — говорит Оливейра. — Менделе заподозрил меня только сейчас, в дороге, поэтому я могу возвратиться и продолжать работать в тылу врага.

— Нет, рисковать нельзя. Ты попадешь к нам в «плен», а потом республиканцы «вышлют» тебя как португальского торговца в Париж. Там ты встретишься с Крючковой, и если проверка покажет, что не осталось никаких следов, то вы вернетесь в Лиссабон. Кроме того, из Парижа мы сможем перебросить тебя и Крючкову в Москву, хотя бы на месяц.

Оливейра счастливо улыбается…

Вскоре танки и грузовики достигли республиканской территории.

И. ГРИГОРЬЕВ

ШИПЫ НА ДОРОГЕ

Шел 1938 год… Вечерело. Летчик-испытатель Илья Галушин торопился на своем «газике» в Москву. Испытания нового истребителя потребовали от Галушина больших усилий и неотлучного пребывания на аэродроме, но теперь все было позади, машина принята государственной комиссией, а Галушин получил в награду трехдневный отпуск.

Перешагивая через две ступеньки, он вбежал на второй этаж и, чувствуя, как стучит сердце, нажал кнопку звонка.

— Ну перестань. Ведь ты меня сломаешь, — засмеялась Галя, делая вид, что вырывается из его объятий.

Галушин поднял жену на руки и посадил на диван.

— Не пойти ли нам в город? Давай предадимся земным радостям, а то на этой неделе я очень мало ходил по земле.

— Нет, — покачала головой Галя, — только не сегодня. Сегодня мы проведем вечер дома. Вдвоем.

Галушин не возражал. Ему в душе самому хотелось посидеть дома, что же касается «земных радостей», то они предназначались специально для жены, — он знал, что всю неделю она терпеливо ждала его дома.

За ужином Галя сказала мужу:

— Ты знаешь, сегодня я встретила мать Степана Коваленко. Она говорит, что Степан тепло вспоминает тебя и то время, когда вы дружили. Почему вы перестали дружить?