Лик Аполлона - Саберхаген Фред - Страница 53

Глава 25

В памяти Аполлона вход в Пещеру был лишь одной из деталей общей картины, такой ясной, словно это случилось всего месяц назад, — здесь шла война. Однако с тех пор, как Солнечный бог в последний раз побывал здесь, — как известно, визит этот завершился для него фатально, — людей в окрестностях Пещеры стало гораздо меньше, и теперь они занимались здесь совсем другим делом. Открытое военное противостояние в этих местах давно закончилось. В целом эту территорию занимали люди из армии приверженцев Аида, но и прочих людей они отсюда не гнали. Наоборот, жрецы и воины лорда Калаха старались, как могли, поощрять паломничество пилигримов к святилищу.

Даже с расстояния всего в сотню ярдов Пещера производила весьма обманчивое впечатление. И правым, и левым глазом Джереми видел вход в Пещеру только как самый обычный, довольно высокий, но неглубокий грот в скале, перед которым росло несколько стройных деревьев.

Настоящий вход в Пещеру можно было увидеть, только если подойти к нему совсем близко. И когда Джереми подошел, его взору открылась огромная, около десяти ярдов в поперечнике, дыра в основании грота, края которой резко обрывались и уходили вниз, в глубины земли. Стенки ямы были почти вертикальными, так что туда очень легко было случайно упасть, если не поберечься, или же спрыгнуть — при желании.

Эти подробности оказались новыми для памяти Захватчика, — прежде он попадал в Пещеру совсем другим путем.

Здесь, у Пещеры Оракула, тропа пилигримов заканчивалась. Но, подойдя поближе, Джереми разглядел другую тропинку, совсем узенькую, которая вилась дальше, за Врата Пещеры, огибая стоявшие неподалеку несколько небольших домиков. Насколько мог видеть Джереми — и своим глазом, и Оком Аполлона, — эту тропинку на всем ее протяжении никто не преграждал.

Арнобий приказал своему маленькому отряду продолжать маскироваться под пилигримов, но не приближаться к Пещере слишком близко и по возможности избегать всяких контактов с людьми Калаха и жрецами. Ученый, конечно, немного беспокоился о судьбе Катерины. Однако он считал, что потери в любой войне неизбежны, — а в том, что Калах и лорд Гавани между собой воюют или скоро будут воевать, Арнобий нисколько не сомневался. Только вот ни Джереми, ни Аполлон не нуждались ни в каком особом указании — или разрешении — Арнобия относительно того, чтобы начать поиски Катерины. Забота о ее благополучии, вдруг сделалась для юноши самым важным делом в жизни. Он не понимал, каким образом это может соотноситься с планами Захватчика, — но, что бы там ни задумывал Аполлон, ему, как и Джереми, тоже нужно было попасть ко входу в Пещеру. Джереми подозревал, что ему придется выдержать нечто вроде внутренней битвы или, по меньшей мере, спора с Захватчиком за власть над телом, в котором они оба обитали. Парень так и ждал, что Незваный Гость вот-вот затеет нечто подобное, — но Аполлон не стал с ним спорить и ничего такого не устроил. Именно здесь, в этом месте, находился самый известный, знаменитый на весь мир Оракул. В этом вопросе и безграничная память Аполлона, и скудная человеческая память Джереми Редторна полностью сходились.

И, конечно же, именно здесь, где-то в сокрытых глубоко под землей залах Пещеры, состоялась недавняя, но уже ставшая легендарной битва между Аполлоном и Аидом. Из своей новой памяти Джереми лучше любого другого знал, что это гораздо больше, чем легенда. Согласно традиции, в Пещеру всегда мог войти любой человек — мужчина или женщина, — который желал испытать свое счастье и либо обрести в Пещере могущество, либо получить пророчество Оракула. Божественное зрение Аполлона позволило Джереми заметить нечто такое, из-за чего он тоже решился на такую попытку. Какие вопросы чаще всего люди задавали Оракулу? Память Аполлона услужливо предоставила ответ, основанный на рассказах множества разных людей. Как правило, все люди: и богатые, и бедные, — хотели узнать, в основном одно и то же — будет ли им удача в делах любовных и денежных? Причем бедняки обычно предпочитали получить более общее пророчество, но за малое вознаграждение.

Арнобий выбрал удобное местечко в сотне ярдов от входа в Пещеру и решил разбить там лагерь. Здесь он собирался ожидать до тех пор, пока не появятся какие-нибудь известия о том, что лорд Джон со своими воинами находится где-то поблизости.

Так высоко в горах всегда рано начинались зимние холода, но пока погода стояла довольно теплая, и заброшенная хижина, в которой расположились Арнобий, Ферранте и Джереми, вполне годилась в качестве укрытия, несмотря на то что в этой лачуге недоставало одной стены. В окрестностях Пещеры Оракула было довольно много таких полуразвалившихся хижин — их строили на скорую руку добравшиеся до святого места пилигримы, чтобы было где приютиться во время паломничества, а потом бросали.

Ферранте, как и Джереми, начал беспокоиться о Катерине. Но для молодого солдата эта девушка значила не так много, чтобы ради нее он осмелился не подчиниться приказу командира. А Джереми как будто только сейчас понял, как близки они стали. И вскоре желание отправиться на поиски девушки стало таким сильным, что Джереми больше не мог ему противиться. Не сказав никому ни слова, не придумав хотя бы более-менее складного плана действий, парень в одиночку пошел ко Вратам Пещеры.

Арнобий и Ферранте не сразу заметили, что Джереми куда-то делся. Люди, толпившиеся возле Пещеры, тоже не обратили особого внимания на паренька, который спокойно прошел дальше по тропинке.

Пока несколько жрецов-привратников о чем-то болтали между собой, Джереми подошел к лотку бродячего торговца, на котором были разложены разнообразные сувениры, выставленные на продажу.

Едва взглянув на этот лоток, Джереми замер, не в силах отвести взгляд от одной из вещиц, — это была дорожная сумка Катерины, которую ее матушка расшила узором из пчел и цветов.

Юноша взял сумку, — она была уже пуста, — и взвесил в руке. От волнения у него задрожали пальцы. Катерина рассказывала, что ее отец сшил эту сумку из прочной кожи и самого крепкого полотна, так что матери пришлось работать специальной иголкой, когда она взялась вышивать по такой плотной ткани. — Красивая и полезная вещица, господин! И цена вполне разумная… — торговец заулыбался и поклонился. — Она стоит гораздо дороже, чем вы думаете, — голос, вырвавшийся из горла юноши, не имел ничего общего с голосом Джереми Редторна. Торговец растерялся и отступил на шаг.

На лотке лежала также всяческая женская одежда. Джереми, сам удивляясь своему неестественному спокойствию — это при том, что руки у него до сих пор мелко дрожали, — раскрыл пустую сумку и начал складывать туда вещи, которые, как ему казалось, он узнал. Он собрал то, что лежало в сумке Кати раньше, и прихватил еще кое-какую запасную одежду для девушки. Потом юноша застегнул сумку и повесил себе на плечо, вместе со своим собственным дорожным мешком. — Эй, господин, вы должны за это заплатить! Джереми обернулся и в упор посмотрел на торговца. — Вы уверены, что хотите получить плату за эти вещи? — спросил голос Аполлона, негромко, но так, что торговец больше не осмелился чего-то сказать.

Потом юноша снова повернулся и пошел к Вратам Пещеры. У парня было такое ощущение, словно он двигается во сне. Он не знал толком, что должно случиться дальше. Единственное, в чем он был уверен, — что бы он сейчас ни сделал, сделать это необходимо. Тут сзади послышался быстрый топот чьих-то ног, и рядом возник Ферранте, одетый как пилигрим, а не как солдат. Энди Ферранте явно очень волновался, хотя и изо всех сил старался, чтобы этого никто не заметил. Ферранте тихонько сказал Джереми на ухо: — Арнобий тебя везде ищет. Мне приказано привести тебя обратно. Джереми шел к Пещере, не останавливаясь. — Я тоже получил свои приказы, Энди. Не мешай мне их выполнять. Ферранте не сразу понял, о чем речь. — Приказы? От кого?.. — Это — дорожная сумка Кати. Я думаю, все самое плохое, что могло с ней случиться, уже случилось. И я должен с этим разобраться. Ферранте немного растерялся, но он не собирался устраивать скандал и удерживать Джереми силой, — это было бы просто глупо, здесь, на виду у всех, в присутствии десятка, а то и более вражеских солдат.