Да обойдут тебя лавины - Бершов Сергей - Страница 37

А. П.- Мне кажется, тут не только в финансах дело, а и в уровне подготовки. Если 20 лет назад покорение семитысячника за 40-45 дней было событием, сегодня 3 таких вершины за 15 дней - обычное дело.

С. Б.- Система подготовки, отработанная несколькими поколениями альпинистов, учит ходить в горах быстро, надежно. Думаю, в своих главных принципах она останется неизменной и в будущем. А вот система наших чемпионатов давно уже стала тормозом, мы движемся вперед не так быстро, как могли бы. Понятно, что это касается только альпинизма высших достижений, нельзя путать его с массовым.

А. П.- Однако массовость - основа успехов в любом виде спорта. Недавно прочитала: в бывшем СССР 30 тысяч альпинистов, а в Японии - 700 тысяч. Почему так?

С. Б.- Считаю, такое сравнение не совсем корректным. 30 тысяч наших альпинистов - это люди, которые ежегодно выезжают в горы и представляют в Госкомспорт и Федерацию альпинизма отчеты о своих восхождениях, проведенных под флагами спортивных организаций. 700 тысяч японцев, о которых говорят как об альпинистах,- это не только спортсмены, а и все любители гор. Домохозяйка, бизнесмен, студент,- взял рюкзачок, выехал на уик-энд в горы,- вот ты уже и альпинист. Если с такой меркой подойти к подсчету восходителей у нас - насчитаем миллионы. Но будет ли это правильно? Когда-то существовало у нас общество пролетарского туризма и экскурсий - вот в него бы вошли вместе с альпинистами все, кто ходит в горы, так сказать, для души.

А. П.- И все-таки 30 тысяч для такой о громной страны, как бывший Союз? Ведь речь об альпинизме, спорте, дарящем возможность испытать себя, увидеть столько прекрасного - ив природе, и во взаимоотношениях людей. Каждому могут пригодиться восходительские навыки и умения - не теряться, остаться живым, спасти других, в, казалось бы, безвыходной ситуации. Этот спорт ломает рамки обыденности, учит жить полнокровно. А мы так озабочены сегодня проблемами пьянства, наркомании, роста преступности - прежде всего среди молодежи. Ко всему этому скатываются от пустоты жизни, отсутствия в ней правильных ориентиров. А тут - столько прекрасных возможностей...

С. Б.- Как и любое явление в нашей жизни, альпинизм-это не только плюсы, но и минусы. И самый главный, самый страшный из них - то, что на восхождениях гибнут люди...

А. П.- Да, как бы ни прогрессировал альпинизм, горы остаются стихией - грозной, опасной, нам практически не подвластной. Риск там никогда не будет исключен полностью. А альпинистам уже мало обычных восхождений. В цене - экстремальные. Сам термин, мне кажется, не бесспорен. Ведь собственно альпинизм - спорт экстремальных ситуаций. А тут - восхождения в одиночку, без кислорода, альпийским стилем на высочайшие вершины... Помню, когда до нас дошли первые сообщения о том, как ходит Месснер, с трудом верилось, что такое вообще возможно. А зимние восхождения наших альпинистов на пики Коммунизма, Победы - это ведь тоже на уровне фантастики. Начинаешь верить - человек все может!

Так нужны ли альпинизму экстремисты? В нашем словаре у этого термина ярко выраженный негативный оттенок.

С. Б.- Думаю, что нужны. Они - катализатор, ускоряющий развитие нашего спорта. Тот же Месснер. Вот фрагменты его книги "В одиночку на Нанга-Парбат":

"В 10 часов, то есть после трех часов непосильного труда, я понимаю, что подобным образом вершины мне не достичь. Ясно и другое: при таком перенапряжении мне не спуститься вниз.

Когда ситуация складывается так, что приходится выбирать между жизнью и смертью, вершина становится мне безразлична. Вершина, которая еще вчера так сильно меня притягивала. Немедленно поворачивать назад или... воспользоваться последней возможностью: преодолевая крутой скальный барьер, кратчайшим путем идти к вершине?

Это ощущение бессилия!.. Оторванность от людей, способная привести любого на грань безумия. Нет никого рядом, чтобы оценить твое состояние, ни единого человека, которого можно было бы потрогать рукой, найти в нем опору".

В этой, других своих книгах Рейнхольд, на мой взгляд, порой уж слишком сгущает краски, чтобы держать читателя в напряжении. Но он - первый в мире, кто осмелился осуществить дерзкий замысел: побывать на всех высочайших вершинах.

На некоторые Месснер поднимался в одиночку без кислорода. Он по праву считается одним из лучших восходителей мира.

А. П.- А ты не пробовал - в одиночку?

С. Б.- Пытался, но больше не тянет. Наверное, мы воспитаны по-другому. Мне, например, нравится ходить в связке, делать восхождения в группе, переживать счастье, которое испытываешь на вершине, вместе с друзьями. Соблазна - попробовать, чего же стою один, не избежал. Но... и без этого знаю свои возможности и не стремлюсь никому ничего доказать. Сказанное, конечно, не значит, что все разделяют мою точку зрения. Всегда найдутся ребята, желающие самоутвердиться именно таким образом. Особенно среди тех, кто по каким-то причинам не прошел в сборную команду или не захотел в нее попадать (мол, я выше ваших "игр"). Чтобы ходить в одиночку, надо быть сильным, волевым человеком. Но не думаю, что, развивая одиночные восхождения, мы сможем воспитывать людей, способных решать какие-то общие задачи, а не только свои собственные.

А. П.- Месснеру на пятки наступал не менее прославленный Ежи Кукучка, тоже покоривший все восьмитысячники. Он погиб, так и не осуществив свой замысел - взойти на Лхоцзе раньше вас...

С. Б.- Осенью 88-го мы собирались в Гималаи для разведки маршрута на Канченджангу. В болгарской альпинистской газете "Эхо" прочитали сообщение, что Юрек, как звали Кукучку друзья, собирается пройти южную стену - "стену XXI века", этот титул с легкой руки Месснера "приклеился" к ней, к счастью, ненадолго. В том же году весной мы в Непале о готовящейся экспедиции поляков ничего не слышали. Судя по всему, организовалась она молниеносно: Юрек, зная, что на Лхоцзе собираются французы, что обязательно попытаемся пройти стену и мы, очень спешил. Организовав на маршруте 6 лагерей, его группа дошла до высоты примерно 8150. Когда спустились в базовый лагерь на отдых, оказалось, что лучше всех акклиматизировались двое альпинистов: Кукучка и Павловский. Остальные на восхождение идти не могли. Выше лагеря-6 "двойка" поднималась в альпийском стиле. На высоте приблизительно 8200, то есть за 300 метров по вертикали до вершины. Юрек (он шел первым, Рышард Павловский страховал) оказался за перегибом стены. Роковая деталь: веревка, которой они связались, была толщиной всего 7 мм - на высоте дорог каждый грамм, вот и выгадывали. А ведь до самой вершины маршрут сложнейший, 5-6-й категории трудности. Почему произошел срыв? Рышард, который рассказывал нам о трагедии, не знает, не видел. То ли камень вырвался из стены и стал причиной трагедии, то ли Юрек в сложном месте не удержался. Павловский увидел падающего Кукучку, видел, как его несколько раз сильно ударило о скалу. Страховочные элементы вырвало - альпинист в снаряжении весит около центнера: стометровое падение, сильнейший рывок, веревка его не выдержала. Юрек падал три километра...

А. П.- А потом эту стену прошли вы. Да... Ты кто по натуре - оптимист или пессимист?

С. Б.- Это зависит от настроения.

А. П.- Вот не думала, что ты человек настроения.

С. Б.- По-моему, абсолютных оптимистов или безусловных пессимистов на свете немного наберется. Правда, есть люди, успешно играющие эти роли. Считаю, поступают правильно те, кто выбирает амплуа оптимиста. Даже если очень плохо, внушают себе, что не все потеряно, что черная полоса обязательно сменится белой. Предпочитаю компанию таких людей, пытаюсь в любом случае и себя настраивать не на отчаяние, а на надежду. На пике Коммунизма, когда "схватили" холодную ночевку, все смешные случаи, все песни, какие

знал, вспомнил. Хотя особого желания хохмить не было. Бэл потом ворчал внизу, мол, Бершов всю ночь рассказывал плоские анекдоты, отпускал сомнительные шуточки. Я не обиделся на Балыбердина: пусть не самого высокого качества юмором пытался веселить друзей (я не Жванецкий, не Задорнов), неглавное, не давал ребятам уснуть и замерзнуть.