Дитя дьявола - Хейер Джорджетт - Страница 20

— Прошу прощения, матушка. Но у меня с обеих сторон предки не отличаются респектабельностью.

— Но Аластеры — это совсем другое дело, — не согласилась Леони. — Никто не стал бы возражать против твоих интрижек. Разумеется, если человек прослыл повесой, люди называют его дьяволом: вызывающее поведение сейчас в моде. Однако человек, совершающий отчаянные поступки, на которые другие не решаются, неизбежно оказывается героем скандалов, а значит, перестает считаться респектабельным.

Видал с легкой улыбкой взглянул на герцогиню.

— Так что же мне делать, матушка? Если я дам вам обещание стать респектабельным, то почти наверняка нарушу его.

Она вложила свою руку в его ладонь.

— Знаешь, Доминик, мне уже давно кажется, что, возможно, лучший выход для тебя — влюбиться и жениться, — доверительно сообщила ее милость. — Мне не хотелось бы этого говорить, но я все же скажу. До женитьбы Монсеньор вел себя как самый разнузданный гуляка. A vrai dit[26], репутация у него была такая, что о ней лучше не вспоминать. И своим пажом, а затем своей воспитанницей он сделал меня вовсе не из любезности, а просто потому, что хотел отомстить месье де Сен-Виру. И только позже Монсеньор с удивлением обнаружил, что влюбился. И что бы ты думал? После этого он избавился от своих дурных наклонностей.

— Да, но у меня нет надежд встретить женщину, подобную вам, милая матушка. Но если чудо все же произойдет, то обещаю, я тут же женюсь.

— И совершишь большую ошибку, — возразила Леони. — Тебе нужна совсем другая жена.

Видал не стал развивать эту деликатную тему. Он провел у ее милости почти час. Казалось, Леони не хочет его отпускать. Наконец Видал попрощался и удалился. Он прекрасно знал, что как только за ним закроется дверь, храбрая улыбка исчезнет с лица матери, и она даст волю слезам. Маркиз пообещал Леони, что покинет Лондон той же ночью. За оставшиеся несколько часов ему предстояло осуществить немало дел. Он послал слуг с поручениями: одного в Нью-Хейвен, дабы предупредить капитана яхты «Альбатрос», что его светлость завтра отплывает; другого в банк; а третьего в тихий домик в Блумсбери с наскоро составленной запиской.

Записку лакей передал растрепанной горничной, которая, прежде чем взять листок бумаги, наспех вытерла руки о передник. Лакей еле удержался от презрительного смешка.

Захлопнув за посыльным дверь, служанка с любопытством повертела письмо, скрепленное массивной печатью. Печать была с гербом, и девушка ничуть не удивилась бы, если бы письмо оказалось от какого-нибудь красавчика лорда, ухажера мисс Софи. Но, как ни странно, послание было адресовано мисс Чаллонер[27].

Горничная заглянула в гостиную. Мери поправляла перед зеркалом соломенную шляпку. В руках она держала корзинку.

Старшая мисс Чаллонер, несмотря на утонченное воспитание, не пренебрегала домашними обязанностями. Она даже ходила за покупками. После окончания школы Мери охотно взяла на себя роль экономки, и даже миссис Чаллонер вынуждена была признать, что хозяйство в семье отныне ведется гораздо рачительнее.

— В чем дело, Бетти? — спросила Мери, натягивая перчатки.

— Посыльный принес письмо, мисс. Для вас, — торжественно добавила Бетти. Эта добрая душа сокрушалась, что интересные молодые люди обращают внимание только на мисс Софи, хотя мисс Мери куда приятнее и обходительнее. Но почему-то у джентльменов недоставало здравого смысла оценить редкие достоинства старшей сестры.

— Да? — удивилась Мери и взяла письмо. — Спасибо. — Она перевернула конверт и тут же узнала четкий почерк Видала. — Но это же… — Мери замолчала. Ведь адресовано письмо мисс Чаллонер. — Ах да! Вспомнила, — спокойно сказала она, опуская письмо в корзинку.

Мери вышла из дома и зашагала вдоль улицы. Почерк Видала, в этом нет никаких сомнений. Как не приходилось сомневаться и в том, что письмо предназначалось Софи.

Неровные буквы неоспоримо свидетельствовали — записка составлена в спешке. Вполне вероятно, что маркиз просто-напросто забыл о существовании старшей сестры, с кривой усмешкой подумала Мери.

Покупки она делала рассеянно, а обратная дорога заняла гораздо больше времени, чем обычно. Записку, разумеется, следует передать сестре. Внезапно Мери поймала себя на мысли, что не собирается отдавать письмо Софи. Более того, она осознала это в тот самый миг, когда послание оказалось у нее в руках.

Все утро Софи пребывала в состоянии едва сдерживаемого волнения, бродила по дому с таинственным и важным видом и пару раз даже намекнула, что впереди ее ждет что-то необычное и чудесное. Но на все расспросы Софи лишь смеялась и отвечала, что это секрет.

Никогда еще Мери не была столь взволнована: письмо — как бы там ни было, адресованное все-таки мисс Чаллонер, то есть ей, Мери — могло пролить свет на секреты Софи.

Письмо и в самом деле раскрыло тайну. Поднявшись к себе в комнату, Мери сломала печать и быстро пробежала глазами послание.

«Любовь моя, — писал маркиз Видал. — Это произойдет сегодня ночью. Моя карета будет ждать вас в конце улицы в одиннадцать часов. Ничего не берите с собой. Видал». Мисс Чаллонер испуганно прижала ладони к щекам. Она снова и снова перечитывала скупые строки. Одним росчерком пера решить судьбу Софи! Боже, как Видал, должно быть, уверен в этой дурочке! Назвать суетную глупышку «любовь моя» и не обмолвиться даже намеком о своих чувствах! Как это похоже на маркиза. Он не просит, не умоляет, не сомневается.

Неужели Видал убежден, что Софи поедет с ним? А если… они договорились! Мери замерла. Именно так все и обстоит! Эти двое условились о побеге. Вчера вечером, в театре!

Мисс Чаллонер вскочила, скомкав письмо. Что-то нужно предпринять — и быстрее! Конечно, можно сжечь записку, но, даже если Софи не встретится с Видалом нынешней ночью, не произойдет ли побег завтра? Мери прекрасно понимала, что маркиз Видал собирается похитить ее сестру. Упоминание о карете означает одно — дальнюю дорогу. Возможно, маркиз уверил Софи, что они отправятся в Гретна Грин[28] и обвенчаются…

Мери снова села, машинально расправив смятый листок.

Матери письмо показывать бесполезно. Девушка отлично понимала, сколь нелепые надежды лелеет миссис Чаллонер.

Зная спесивый характер этой достойной леди, Мери не сомневалась: у той хватит глупости способствовать побегу. Дядя тоже бессилен помешать замыслу Софи, да и не было у Мери никакого желания рассказывать всему свету о сомнительном поведении сестры.

Мери так и не поняла, в какой момент ее осенила шальная мысль. Позже она догадалась, что скорее всего идея эта уже давно зрела в ее сознании. Она снова прижала ладони к щекам.

Мысль была настолько дерзкой, что на какое-то мгновение мисс Чаллонер стало по-настоящему страшно. Нет. Это невозможно!

Мери закрыла глаза.

Но безумная идея уже прочно обосновалась в ее голове. В самом деле, чего ей опасаться? Ну да, у маркиза вспыльчивый характер, но ведь не станет же он срывать свою злость на беззащитной девушке. Мисс Чаллонер невольно улыбнулась. Ну и самомнение!

Что ж, предстоит сыграть роль, позорную роль, но в случае успеха опасное лицедейство положит конец предосудительным отношениям маркиза и Софи. Мери ощутила сильный озноб. «Маркиз наверняка решит, что я столь же легкомысленна, как и Софи!» — грустно подумала она, но тут же одернула себя. Какая разница, что о ней подумает Видал.

А Софи? Что скажет эта дурочка? Какие потоки гнева она исторгнет? Что ж, сейчас это тоже не имеет значения. Лучше терпеть ненависть Софи, чем наблюдать, как гибнет этот очаровательный мотылек.

Мери еще раз перечитала письмо. Встреча назначена на одиннадцать часов. Она вспомнила, что вечером все семейство отправляется с визитом к Симпкинсам. Итак, прежде всего следует составить четкий план действий.