Ветер в твоих волосах (СИ) - Кокорева Мария "Муффта" - Страница 52

Она не собиралась говорить, что Умила раскрыла его секрет и что не смотря на это она, как и прежде, все равно желает остаться с ним. Арии хотелось, чтобы он сам, доверившись, рассказал ей о своем прошлом. Но, видимо этого никогда не произойдет.

Девушка понимала, что спросив напрямик, почему воин намеренно отталкивает ее, не получит правдивого ответа.

Может его гнетет тот проигрыш в битве с Вороном и он думает, что теперь Ария не захочет видеть его в своей постели? Оставался только один способ понять это.

С Ветром никогда, не было легко.

Для того чтобы узнать его истинные чувства и желания всегда приходилось перегибать палку и идти на крайние меры, дабы бы лишить его покрова вечной сдержанности. Что ж, Ария готова была войти в клетку к хищнику и раздразнив, получить ответы на свои вопросы. Настоящим он был лишь тогда, когда бешенные эмоции, такие как страсть или злоба полностью поглощали мужчину.

Уж чему Ария научилась в совершенстве, за время проведенное с воином, так это мастерски доводить его до края.

Так и не дождавшись ответа на свой вопрос она заговорила.

— Что ж, если ты больше не хочешь удовлетворять тот чувственный голод, который сам же и пробудил во мне, то, думаю не будешь против, если я найду кого-нибудь, чтобы усмирить желания своего тела.

— Не говори глупостей…

— Почему же… ты сам не раз говорил, что мы будем делить ложе лишь до тех пор, пока длится путешествие. Оно почти закончилось, наверное, пора мне узнать, так же другие мужчины искусны в любовных утехах и смогут ли они довести меня… — Бейлик прервал ее злобным рыком:

— Ты не переступишь порог этой комнаты.

— Почему? — тишина в ответ.

— Ответь мне, почему я не могу выйти отсюда? Я хочу тебя, но если по отношению ко мне ты не испытываешь даже таких примитивных чувств, тогда я не вижу смысла оставаться с тобой в этой комнате. — и вновь тишина, лишь упрямый, непроницаемый взгляд, будто прожигающий ее на сквозь.

И девушка не выдержала, ярость полыхнула внутри, будто удар молнии.

Ей ничего не оставалось, как пойти на риск. Собравшись с силами, она произнесла фразу, которая могла разозлить его или поставить на колени, ведь реакцию Бейлика никогда нельзя было угадать наверняка.

Ария сказала заветные слова и замерла, ожидая его реакции…

Хотя, по вспыхнувшему взгляду Бейлика, она уже поняла, что победила.

Глава 27

— Знаешь, Ветер, в чем твоя проблема? Ты хочешь меня гораздо сильнее и поэтому ты проиграл! — От ее дерзких слов внутри Бейлика вспыхнул темный голод, разливаясь по венам языками пламени. Задержав дыхание он замер, в надежде, что это пройдет, но острая потребность сделать ее своей становилась лишь сильнее. Черт, он не святой, чтобы суметь устоять, когда самая желанная на свете женщина бросает тебе откровенный вызов.

— Разденься, — прохрипел мужчина и с трудом узнал собственный голос. Ария улыбнулась, хищной, порочной улыбкой и начала неторопливо снимать с себя одежду. Он упивался ее красотой и тем откровенным желанием, которое читалось на ее лице. Еще совсем недавно она бы смущенно опустила взгляд и покраснела, а сейчас дерзко смотрит ему в глаза…его бесстрашная девочка…

— Волосы! — прорычал воин, когда девушка полностью избавилась от одежды. Ария подняла руку и, вытащив гребень, выпустила на волю золотой водопад локонов. Она стояла перед ним обнаженная, в ореоле светлых волос и ничуть не стеснялась своей наготы. Ветер понял, что никогда в жизни не видел ничего более прекрасного, его взгляд жадно ласкал изгибы ее совершенного тела, а сердце бешено колотилось в груди. Почему, черт подери, она так действует на него? Ему нестерпимо хотелось обнять ее и зарыться лицом в эти чудесные волосы, но мужчина знал, что тогда окончательно потеряет контроль над собой. А, судя по поведению Арии, она именно этого и добивается.

Бейлик выругался про себя, когда девушка откинула волосы за спину, открывая его взору идеальной формы грудь с напрягшимися, розовыми сосками. Воин тихо зарычал, чувствуя, как его плоть затвердела от желания обладать этой совершенной красотой.

Она была права, он хотел ее и уже давно проиграл эту чертову битву с самим собой. А стоило увидеть ее алый рот, нежную кожу, как желание обожгло его изнутри. Его тело томилось, желая ее так, будто у него давно не было женщины. Даже после ночи проведенной с Арией, на утро он вновь хотел погрузиться в ее нежную плоть. И так было всегда. Он хотел ее и сходил с ума, от осознания того, что не может быть рядом с ней постоянно.

Не в силах больше ждать он пророкотал:

— Подойди, — она медленно приблизилась, соблазнительно покачивая бедрами и Ветер с шумом втянул воздух сквозь сжатые зубы. В ее глазах горело нетерпение, не дожидаясь следующего приказа, Ария опустилась на колени и начала развязывать тесемку его штанов. Бейлик понял, что теряет контроль, как и возможность здраво рассуждать.

Девушка справилась с его одеждой и воин, казалось, утратил способность дышать. Ее рот был так близко от его восставшей плоти, что Ветер умирал от желания почувствовать ее пухлые губы на своей коже. Черт, ему нужно держать себя в руках, прекратить думать о том, как бы он воспользовался ее нежным телом. Но Бейлик ничего не мог с собой поделать, продолжая медленно сходить с ума от аромата ее страсти, от одного ее вида. А эта чертовка, будто читая его мысли, наклонила голову ниже и ее дыхание обожгло его.

— Пожалуйста, хотя бы раз, возьми меня так, как хочешь ты. — взмолилась Ария, а потом коснулась губами его возбужденной плоти. Бейлик застонал, бедра помимо его воли дернулись вперед и, к его удивлению, рот девушки приоткрылся, послушно принимая его в себя. Усилием воли, мужчина заставил себя отстраниться. Пытаясь сохранить крупицы здравого смысла, он убеждал себя, что кощунством было даже думать о том, чтобы сделать с ней такое. Ария продолжала стоять на коленях, щеки пылали, глаза умоляюще смотрели на него снизу вверх, а рот… проклятие, ее рот все-еще был приоткрыт, будто она желала, чтобы он продолжил начатое.

Дьявол, злость вспыхнула в нем, подогретая страстью, неконтролируемая, дикая. Как может она, хотеть его, его наемника без рода и племени, который столько раз причинял ей боль? Преступлением было даже просто касаться ее, не говоря уже о том, что он хотел с ней сделать. У девчонки что, не все в порядке с головой, раз она сама лезет на рожон? Сколько раз он предупреждал, но она будто не слышит его. Сжав ладонью ее волосы, Ветер притянул Арию ближе к своему возбуждению и зарычал:

— Ты ЭТОГО хочешь?

— Я хочу тебя, тебя настоящего… — прошептала она, а потом провела языком по его горящей коже, заставляя застонать. Мысль о том, что он может овладеть ею прямо сейчас, что она хочет его и послушно примет в свое тело, сводила с ума. Будто неведомая сила толкнула воина вперед, он оказался на ней, даже не заметив как.

Опрокинув Арию на соломенный тюфяк, воин навалился сверху, прижимаясь грудью к ее спине. Положив ладонь на живот девушки, он резко приподнял ее, заставляя встать на колени и прохрипел:

— МЕНЯ хочешь? Что ж, ты меня получишь…раздвинь ноги… шире! — Когда она послушалась, он наклонился и положил ладонь между ее бедер. Почувствовав готовность Арии он не смог сдержать стона, осознав, что она полностью, без остатка принадлежит ему. Она всегда была влажной и готовой для него и эта ночь не стала исключением. После ее первого раза, когда он как дикарь овладел ею прямо на земле, Ветер поклялся держать себя в руках. Но златовласка измучила его, доведя до края и теперь он уже не мог остановиться. Он хотел быть грубым, устав сдерживать себя, у всего есть предел, она хотела его настоящего, ну что ж, это ее выбор. Бейлик отдался похоти, позволив телу взять верх. Грубо раздвинув ее ноги коленом, он сжал плечи Арии и начал вонзаться в желанную плоть, вбивая себя в ее тело. Когда она прогнулась под ним, Ветер забыл обо всем на свете, яростно беря ее, с каждым толчком проникая все глубже, так, как мечтал уже очень давно. Будто из далека он слышал крики Арии, но его заботило лишь обладание ею, оставляя одни инстинкты, лишая его благих намерений. Она была такая влажная и тугая, что даже если бы он и захотел, то был не в силах остановить себя. Бейлик стал диким и неистовым, он мог думать лишь о своем удовольствии.