Врата судьбы - Sabatini Rafael - Страница 8

Капитан Гейнор, человек, само собой разумеется, привыкший к опасности и риску, никогда не рисковал понапрасну. Он отличался дерзостью, но не безрассудством. Тщательность и предусмотрительность, с какими он разрабатывал свои планы, продуманность дела до мельчайших деталей, пунктуальность — все было нацелено на то, чтобы свести риск к минимуму. Капитан Гейнор ничего не упускал из виду и потому крайне редко оказывался в ситуации, из которой в случае опасности не было бы заранее предусмотренного выхода.

В результате, хотя правительство и знало о существовании особо дерзкого агента, шпиона и заговорщика, который осуществлял связь между двором Претендента [...двором Претендента. — Претендент (или Старый Претендент) — Джеймс (Яков) Фрэнсис Эдуард Стюарт (1688-1766), единственный сын короля Якова II и королевы Марии— Клементины Собеской, принц Уэльский. После смерти своего отца объявил себя законным наследником английского престола. Его притязания поддерживал французский король Людовик XIV, устроивший даже в Реймсе церемонию коронации Претендента и называвший его официально Яковом III. Во время шотландского национального восстания 1715-1716 гг. Претендент было высадился в Шотландии и венчался там шотландской короной под именем Якова VIII, однако после поражения от правительственных войск Претендент бежал на Континент и обосновался в Риме] в Риме и его сторонниками в Англии, хотя по всей стране были развешаны объявления о его розыске, обещавшие награду в тысячу гиней тому, кто опознает государственного преступника, личность его так и не была установлена. Не существовало даже его словесного портрета, а описания, поступавшие время от времени, разнились между собою столь сильно, что казалось, будто тут орудует не один преступник, а целая группа.

Его знали под именем капитана Дженкина, но никто не мог объяснить, откуда оно известно. В донесениях о его делах, поставлявшихся министру платными агентами, он именовался капитаном Дженкином. То же было и в объявлениях, суливших тысячу гиней за его голову.

Всего лишь двое участников заговора знали капитана в лицо. А если бы узнал кто еще, если бы платный агент окликнул Гарри Гейнора по имени, Гейнор — он это твердо решил, — отказался бы от собственного имени, бросил его, как одежду, отслужившую срок, ради того, чтобы жизнь других людей не подверглась опасности. Тогда его карьера закончилась бы. Но если даже с него сорвут маску, он сумеет вывернуться, а его работу продолжит кто-нибудь другой. Тщательно продуманные решения позволяли капитану Гейнору заранее знать, как он будет действовать в непредвиденных обстоятельствах, если таковые когда-нибудь возникнут.

В тот день, когда Гейнор на рассвете ушел от лорда Понсфорта, мы встречаем его в таком месте Лондона, где меньше всего ожидаешь увидеть человека, выполняющего столь деликатную миссию, — в приемной Темплтона, помощника министра.

Три месяца назад в Риме капитан Гейнор возобновил знакомство с сэром Ричардом Толлемахом Темплтоном, с которым он служил под командовавшем герцога Мальборо [...под командованием герцога Мальборо. — Джон Черчилл, первый герцог Мальборо (1650-1722), английский полководец и политический деятель, прославился командованием английскими войсками во Фландрии во время Войны за испанское наследство (1701-1714); особенно известны его победы в битвах при Блеихейме (1704), Рамилье (1706) и Дуденарде (1708)] еще при покойной королеве [...еще при покойной королеве — при Анне Стюарт (1702-1714)] . Тогда капитан Гейнор еще только постигал основы нынешнего ремесла. Теперь Толлемах Темплтон получил титул баронета, ушел в отставку и путешествовал, восполняя пробелы в своем образовании.

Сэр Ричард приходился двоюродным братом помощнику министра, и капитан Гейнор поспешил воспользоваться этим обстоятельством и с помощью старого приятеля заручиться поддержкой своей предстоящей миссии в Англию. Он целый месяц провел с праздным сэром Ричардом. Вместе они путешествовали по Южной Италии. Капитан изображал солдата удачи, оказавшегося не у дел. Он не знает, как распорядиться свободным временем, к тому же он всей душой привязался к обаятельному сэру Ричарду. Они и вправду сближались все больше, и знакомство быстро переросло в дружбу. Сэр Ричард искренне полагал себя другом капитана Гейнора, да и тот чувствовал к нему искреннее расположение.

Капитану Гейнору удалось очень тонко внушить сэру Ричарду превратное представление о своих целях. Гейнор столь умно осуществил свой замысел, что в конце путешествия предложение, которое он собирался сделать сэру Ричарду, тот сделал ему сам.

Как-то бледным безветренным утром они бродили на Капри по горам и капитан, желая перевести разговор на нужную ему тему, посетовал на то, что в Европе упал спрос на солдат удачи. Он жаловался на собственное вынужденное безделье: повсюду царит мир, нет военных действий, такие, как он, не находят применения. Он прибыл в Италию, мечтая получить работу, но надежды его не оправдались, кошелек отощал, а перспектив никаких; капитан с мрачным видом заявил, что собирается вернуться на Восток, что напрасно он уехал оттуда. Самым тонким был последний предпринятый им ход, и его вопиющую фальшь капитан Гейнор оправдывал лишь служением великому делу, целью, ради которой, в случае необходимости, можно использовать и недостойные средства.

— Есть, правда, Претендент, — как бы размышляя вслух, заметил он, — я думал и о нем. Впрочем, он здесь единственный, кому я мог бы предложить свои услуги. Но эта мысль меня не привлекает. Пусть я солдат удачи, наемник, которому за его ремесло платят, как галантерейщику или лудильщику, клянусь, Дик, всему есть предел. Претендент — враг Англии, — тут капитан мысленно попросил у Бога прощения за вынужденную ложь, — а шпага Гарри Гейнора, хоть он и наемник, никогда не станет служить предателю, — капитан вздохнул и засмеялся мелодичным смехом, исполненным самоиронии. — Держу пари, Дик, ты считаешь меня глупцом, готовым, как говорится, «оцедить комара, а верблюда проглотить» [Вольная цитата из Евангелия от Матфея: «Вожди слепые, оцеживающие комара, а верблюда поглощающие!» (Мф., 23:24) (Примеч. пер.)] .