Врата судьбы - Sabatini Rafael - Страница 30

— Разумеется, невозможно, — поддержал его сэр Томас. — Обычная история — сыщик выслеживает вора.

Маклину всюду мерещатся соглядатаи.

Но капитан Гейнор не разделял их оптимизма. Отсутствие Понсфорта его насторожило. Недоверие к Понсфорту сэра Джона, сообщенные им факты взволновали его.

— Где их холера носит? — пробормотал капитан, и как бы в ответ на его слова дверь отворилась и в комнату ввалился О’Нил.

Именно ввалится, иначе его появления не опишешь. О’Нил, рыжий, цветущий, с озорными голубыми глазами, сейчас был смертельно бледен. На лице его выступили капельки пота, взгляд блуждал. Сапоги покрывала дорожная пыль. Он принес с собой ощущение спешки, беспорядка, тревоги.

Все вскочили, вопросы посыпались градом. О’Нил бессильно опустился на стул, схватил рюмку нантского коньяка, заказанную сэром Томасом, и бесцеремонно ее осушил.

— Игра закончена, джентльмены! — заявил молодой ирландец и, оглядев собравшихся, добавил: — Нас предали, заговор раскрыт!

Наступило тягостное молчание. Заговорщики неотрывно глядели на юношу, принесшего столь ужасную весть. Молчание нарушил лорд Хэрвуд.

— Кто? — спросил он таким зловещим тоном, что предатель, заслышав его, бросился бы наутек.

— Не знаю, — последовал ответ. — Клянусь, это единственное, чего я не знаю. Нас предали — в этом нет никаких сомнений! Чудо, что я здесь и могу сообщить вам о предательстве. Клинтон, Браунриг, Холмдейл, Спенсер Гэмлин и сэр Верной Бьюик арестованы с предъявлением ордера на арест. За ними предполагают арестовать вас, Хэрвуд, и вас, сэр Томас.

— Пусть арестуют, будь они прокляты! — сказал ветеран. — Что еще новенького?

— Выписан ордер и на мой арест, но нет худа без добра, иначе я не смог бы предупредить вас об опасности.

Снова посыпались вопросы. Конец им положил капитан Гейнор. Он заговорил впервые с момента появления О’Нила.

— Давайте обсудим наше дело спокойно, джентльмены, — предложил капитан. — Так мы выиграем время, а это сейчас важнее всего. Прошу вас сесть.

Капитан произнес эти слова властным голосом. Внешне он был самым спокойным в компании, вернее, единственным спокойным здесь человеком. Заговорщики подчинились, прекрасно понимая, что в таких чрезвычайных обстоятельствах нужен предводитель, что капитан Гейнор не только королевский посланник, но и прирожденный руководитель. Все сели, сел и капитан.

Он был не новичок в подпольных делах и слишком хороший актер, чтобы выдать свои подлинные чувства. Вот почему он сохранял внешнюю невозмутимость, будто речь шла о сущей безделице. Но в душе он испытывал муку. Замыслы, лелеянные годами, были уничтожены одним ударом. Теперь все надо начинать сначала, и одному Богу известно, суждено ли ему дожить до окончательной победы, венчающей, как его учили, правое дело. Однако душевные терзания не отразились на лице Гейнора. Спокойное и суровое, оно сохраняло невозмутимость, сопутствующую холодности.

Капитан взял одну из длинных трубок и несколько нарочито принялся набивать ее табаком.

— Прежде всего, — начал он, — не расскажете ли вы нам, мистер О’Нил, откуда вам все это известно?

— Я получил эти сведения от своего кузена Джоселина Батлера, личного секретаря милорда Картерета, — тотчас ответил О’Нил, слегка подавшись вперед. — Джоселин собственноручно выписывал ордера на аресты по приказанию милорда, и, не окажись в списке моей фамилии, вас бы никто не предупредил об опасности. Джоселин пришел ко мне сегодня в начале седьмого, когда я уже собрался в дорогу, потому-то я и задержатся. Сначала он сообщил мне, что выписан ордер на мой арест по обвинению в заговоре с целью организации бунта, и посоветовал немедленно седлать коня. Но я поклялся, что не сойду с места, пока он не расскажет мне всего.

Джоселин заколебался, но потом, наверное, решил, что утром новость все равно облетит весь город; многих уже арестовали, и не такую уж великую тайну он разглашает, — и открыл мне то, что знал. По крайней мере, он ответил на мои вопросы, а я вызнал у него главное. Тогда я погнал коня во весь опор: кузен предупредил меня, что правительственные ищейки уже на пути сюда, чтобы захватить заговорщиков врасплох.

Джентльмены, сидевшие за столом, заволновались.

— Вот как! — капитан потянулся к трутнице. — Стало быть, им известно место встречи?

— То-то и оно! Но, благодарение Господу, я упредил их.

— Не успели, черт побери! — взорвался сэр Томас и разразился ругательствами — на сей раз по поводу ищейки, уже рыскающей здесь.

О’Нил слушал его с растущих беспокойством.

— Что же делать? — с отчаянием вскричал он.

— А это мы сейчас обсудим, — сказал капитан, и его тон сразу успокоил присутствующих. Капитан выбил кремнем пламя, зажег трубку, потом обратился к О’Нилу: — Вы не знаете, что с лордом Понсфортом? Он арестован?

— Слышал, что его не арестовали.

— Но ордер на арест, конечно, выписали?

— Нет. Я поинтересовался, как обстоит дело с ним, и с облегчением узнал, что его упустили из виду.

— Упустили? Какое везенье! — произнес капитан Гейнор с легкой иронией. Слова сэра Джона Кинастона не выходили у него из головы. — Учитывая это обстоятельство, как вы думаете, почему милорд Понсфорт не с нами?

Все молчали. Лишь Хэрвуд, друг лорда Понсфорта, вспыхнув от гнева, спросил:

— Послушайте, капитан Гейнор, что вы имеете в виду?

— Прежде чем я отвечу вам, милорд, — произнес капитан, сохраняя внешнее спокойствие, — позвольте задать всем встречный вопрос: говорил ли кто-нибудь из присутствующих хоть одной живой душе о сегодняшней встрече? В интересах всех прошу честно сообщить мне об этом.

Заговорщики один за другим ответили отрицательно, никто из них не разглашал тайны.

— Тогда позвольте вам напомнить, — продолжал капитан, — что никто, кроме участников — тех, кто здесь, и того, кто отсутствует, не знал о встрече.

— Вы позабыли о Маклине, — напомнил капитану мистер Патридж.

— Ну, и что? — повысив голос, спросил Хэрвуд. —При чем тут Маклин?

Гейнор улыбнулся и легким жестом руки, в которой держал трубку, показал, что вопрос не заслуживает внимания: