Врата судьбы - Sabatini Rafael - Страница 19

— Ты уверен, ты и впрямь уверен, что мистер Темплтон не подозревает?

— Не подозревает, — капитан засмеялся. — Иначе меня давно упекли бы в тюрьму. — Желая окончательно развеять сомнения собеседника, капитан поведал ему о дружеском приеме, оказанном ему помощником министра. — Меня сейчас беспокоит не опасность, — продолжал он, — а их прекрасная осведомленность.

— Хорошо, — баронет с облегчением вздохнул и протянул капитану на прощанье руку.

— Искренне надеюсь, что по прибытии вы найдете меня в добром здравии, — сказал Гейнор.

— Я тоже на это надеюсь, Гарри. Постараюсь вернуться как можно раньше. — Уже в дверях сэр Джон, чем-то встревоженный, вдруг остановился и медленно подошел к Гарри. — И последнее, мой мальчик, — произнес он тихим голосом, — будь начеку, не слишком доверяйся милорду Понсфорту. Я не могу на него положиться.

От изумления капитан широко открыл глаза.

— Вот как! — воскликнул он, — Что вы имеете в виду?

— О, лучше не спрашивай, — сэр Джон покачал головой. — Возможно, у меня нет веских оснований для подобного заявления. И все же заклинаю тебя: остерегайся Понсфорта! Спокойной ночи!

Но капитана не удовлетворил такой ответ.

— Сэр Джон, я не считаю наш разговор законченным, — сказал он, удерживая собеседника.

Он не принял предостережения всерьез, однако был не из тех, кто довольствуется намеками. Он хотел получить от сэра Джона доказательства. Заявив, что от ответа собеседника, может статься, зависит вся его жизнь, он вынудил сэра Джона задержаться. Тот вздохнул и нахмурился, рассеянно постукивая по сапогу ручкой хлыста. Он явно не желал продолжения разговора.

— Видит Бог, — наконец начал он, — не в моих правилах делать из мухи слона и ставить под сомнение чужую репутацию. А ты меня к этому склоняешь, Гарри.

— Никоим образом, сэр. Я лишь прошу вас сказать, на чем основаны ваши предположения. Постараюсь их опровергнуть. Если это действительно мелочи, поверьте, я не стану придавать им значения. Очевидно, все же есть веские причины для такого заявления — по крайней мере, вы считаете их вескими. Заклинаю вас изложить их мне, чтобы я смог судить обо всем сам.

— Ну, что же, — с явной неохотой произнес сэр Джон, — если говорить начистоту, то Понсфорт прежде всего отчаявшийся игрок, В отчаяние его повергла биржевая спекуляция. У меня есть серьезные основания интересоваться его делами. Я знаю, что он на грани полного разорения. Понсфорт попал в цепкие когти ростовщика по имени Исраэль Суарес. Он не знает пощады. Разумеется, он не пощадит и его светлости милорда Понсфорта. Прибавь к этому, что я испытываю сильную антипатию к Понсфорту — не только интуитивно, но и вполне осознанно, и ты поймешь, почему я не доверяю ему.

— И все же я не вполне понимаю вас, — задумчиво сказал капитан Гейнор.

— Ты не хочешь понять, Гарри, — посетовал баронет с грустной улыбкой. — Знание человеческой природы подсказывает мне, что разорившемуся игроку доверять нельзя. А если добавить, что я обнаружил в его характере весьма отрицательные черты, тебе станет ясно, почему я прошу, чтобы ты не доверял Понсфорту, как я не доверяю ему.

— Вы ему не доверяете? — удивленно воскликнул капитан. — Так почему же вы дали согласие на его брак с вашей племянницей?

— Я не дал согласия, — отвечал сэр Джон, — а если бы дал, они бы поженились несколько месяцев тому назад.

— А как же обручение? Вы разрешили им обручиться?

— Да, обручились они с моего ведома. Я не волен запретить помолвку, но властью, данной мне моим шурином, покойным Джеффри Холлинстоуном, препятствую и буду препятствовать их браку. Позволь мне объяснить тебе все по порядку, Гарри.

Дамарис Холлинстоун, как известно в свете, одна из самых богатых наследниц в Англии. По условиям завещания, оставленного ее отцом, она не может войти в права наследства, пока ей не исполнится двадцать один год. Или, —  добавил он с расстановкой, — пока она не выйдет замуж с моего согласия и одобрения. Вздумай она выйти замуж раньше или против моей воли, она унаследовала бы по завещанию менее одной десятой части состояния. Это вполне приличная сумма, но не сопоставимая с тем, что она теряет, ибо остальное в этом случае наследуют кузены. Понсфорт начал свои ухаживания полгода назад. Дамарис тогда только исполнилось девятнадцать. Девочку, не знающую жизни, конечно, поразил такой важный кавалер. Победа далась Понсфорту легко. Но когда речь зашла о браке, я счел своим долгом воспрепятствовать: я-то знал, как знают все вокруг, образ жизни его светлости. Тем не менее я разъяснил влюбленным, что вовсе не собираюсь доводить их до отчаяния. Если милорд Понсфорт и леди Холлинстоун не изменят свои намерение через полтора года, — до срока уже остался год, — я не стану возражать против их союза.

Дамарис согласилась ждать. Понсфорт был груб со мной в разговоре с глазу на глаз и таким образом выдал свои намеренья. Впрочем, я никогда не заблуждался относительно его истинных целей. В конце концов он был вынужден подчиниться моему условию и спросил, согласен ли я на их помолвку. Я отвечал, что не властен запретить ее. Я уповал на то, что время раскроет Дамарис глаза на истинную суть его светлости. У меня сложилось такое впечатление, — добавил он задумчиво, — что она наконец-то все поняла. Неделю тому назад, — продолжал баронет с мрачной улыбкой, — произошло нечто такое, что раскрыло глаза и ей и мне. Это происшествие насторожило меня, вот почему я предупреждаю тебя.

Милорд Понсфорт явился ко мне. Он был в отчаянии и не владел собой. Поскольку я осведомлен о состоянии его дел, меня ничуть не удивил ни сам визит, ни его цель. Милорд Понсфорт испрашивал моего согласия на то, чтобы свадьба состоялась немедленно. Он был очень возбужден, доводы его на сей раз звучали весьма убедительно, Я отвечал, что мой долг но отношению к Дамарис и к ее покойному отцу, чью волю я представляю, не изменять решения, принятого полгода назад. Понсфорт высокомерно и зло потребовал объяснить, на каком основании я возражаю против его брака с Дамарис, одобренного светом. Я просил его не оказывать на меня давление, хоть отнюдь Не сожалел, что он настаивает на своем. Будучи прекрасно осведомлен о состоянии дел милорда, я знал, что он целиком в моей власти.